В этом городе старом тихонько крадётся рассвет, опасаясь до срока сыграть горожанам побудку. На окраине сада усталый заснул соловей, старый пёс умостился в дощатую старую будку. Я не знаю, что будет, когда раскалённая синь гневным оком оранжевым сверху уставится в город… Умирай от жары, никого ни о чём не проси – в этом городе осень случится, наверно, нескоро. Сорок дней до приказа – начать перекрашивать всё, запасая медовый, лимонный и яркую охру… Переспелые яблоки ветер с деревьев стрясёт и начнётся такое… Сентябрь! Ни вздохнуть и ни охнуть от его ошалелой, такой золотой красоты, от ванильной струи дозревающего винограда… Ты немедленно скажешь, что в осень влюбился и ты, что недавно об этом писал и предъявишь тетради. В них дословно и чётко, моей суете не чета, нонпарелью мельчайшей, как бисером вышито слово… Что же делать, мой свет, у меня всё одна суета, не умею, как ты – чтоб свежо, непохоже и ново. Еле слышным ручьём прозвенит незатейливый стих, где на донышке камни неброских, неярких метафор, не умею, как ты. Но стараюсь, прочти и прости, если слог мой напомнит немножечко слог телеграфа. Это всё от смятенья, от ветра в моей голове, где смешались в одно, недозволенно яркие краски… Но ведь ты мне простишь, я уверена в этом, мой свет, а иначе, кто станет писать эти странные сказки. 21.07.15.