Долгое дежурство Перед обедом Николаю Дмитриевичу позвонил прокурор и спросил: «Вы сегодня после обеда будете на месте?» «Да», - удивлённо ответил Варов. «Тогда зайдите ко мне часика в три, есть небольшое дело». Положив трубку, майор некоторое время размышлял, зачем это он понадобился Соколову. Но за довольно продолжительную службу в милиции ему часто приходилось встречаться с работниками прокуратуры, перед которыми всегда чувствуешь себя в чём-то виноватым, и особо не встревожился. В своё время всё узнает. Приближалось три часа дня, когда постучался в кабинет прокурора. Иван Петрович Соколов улыбнулся, протянул руку вошедшему майору, показал на стул, а сам снова сел за стол. - Вот я по какому делу. Вы 28 сентября были оперативным дежурным. Припомните, пожалуйста, этот день. * * * Николай Дмитриевич не забыл те сутки. Утром во время развода начальник РОВД Гуров обвёл взглядом собравшихся в Ленинской Комнате и спросил: «Опять Лодыгина нет, кто знает, где он?» Стоянов, который сидел рядом с Варовым, произнёс: «В засаде сидит». «Да, - будто кто тянул его за язык, отозвался Варов. – Засадил. И сидит». После того, как погас смех, начальник указал пальцем на Варова: «Раз высунулся, примешь дежурство. Сегодня как раз некому». Хоть и не хотелось майору отрываться от своих неразрешённых заявлений, ведь сроки идут, но пришлось. Всё равно когда-нибудь придётся отдежурить. Да и не такой он человек, чтобы без веских причин перечить начальству. Вообще он был дисциплинированным и многие часто этим пользовались. Почему-то ему во время дежурств постоянно не везло. Вот и сегодня так же с утра всё пошло наперекосяк. Не было ни помощника дежурного, ни дежурной машины. Как на грех, водитель сломал большой палец на ноге и был на больничном. Хотя начальству сказали, что водитель сломал палец, поскользнувшись на обледенелой лестнице, но на самом деле он неудачно пнул в зад мелкого хулигана. Зато теперь лежит на мягком диване и смотрит цветной телевизор. А Варов тут отдувайся за него, опять он безлошадный. Участковый инспектор, который должен был по графику заступить помощником, не смог приехать, так как на его участке совершено тяжкое преступление, и там работала оперативная группа. А без участкового много не наработаешь. С утра по разным направлениям выехали опергруппы на машинах следственного отделения и отделения уголовного розыска. Как назло, на сегодня назначено три суда, а пешком конвоировать арестованных по приказу запрещено. Предстоит ещё найти конвойных, чтобы обслуживать судебные заседания, ведь кому-то надо охранять, отводить и обратно приводить подсудимых. Даже вновь назначенного помощника пришлось направить туда. А возле отдела сиротливо стояла только «Лада» начальника РОВД. Позвонили с ИВС, просят машину. Варов обратился за помощью к начальнику МОБ, тот побежал к начальнику РОВД и конвой увёз на своей «Ладе» сам Гуров. «Большая честь сегодня выпала жуликам», - ухмыльнулся про себя Варов, оставшись в дежурке один. Телефон Николая Дмитриевича работает без умолку, снова беспокоят с ИВС, просят транспорт, чтобы съездить в столовую за обедом для арестованных, а где её возьмёшь, когда Гуров на последней машине смылся на какое-то совещание и возле отдела теперь голо, хоть в футбол играй. Варов снова позвонил начальнику МОБ Васильеву, у него ведь голова тоже должна болеть за это. Васильев ответил в трубку: «Сейчас подойду», - и через несколько минут уже был в дежурке. «Сходи в ИВС, а я вместо тебя посижу», - хлопнул по плечу майора. Николай Дмитриевич сменил дежурного ИВС, а тот с двумя мелкими хулиганами вышел на дорогу ловить попутку. Майор проверил журналы, лежащие на столе дежурного, расписался, куда надо, ознакомился с личными делами арестованных. При этом заметил, что один мелкий хулиган, оказывается, задержан ещё вчера, а до сих пор его дело судом не рассмотрено, хотя по закону положено всё это делать в течение суток. Утром в круговерти об этом все забыли, надо будет хоть вечером свезти его к какому-нибудь судье. Через полчаса привезли обед, и Варов поднялся обратно в дежурку, чтобы сменить Васильева. Снова трубка телефона заговорила голосами конвойных: «Николай Дмитриевич, жуликов кормить везти машина нужна». «Ребята, крутитесь сами. Я совершенно один в дежурке, и ни одной машины». На том конце провода, слышно, выругались и бросили трубку. Минут через пятнадцать прибыл конвой, конвоиры сдали оружие, разошлись на обед. Майор снова в гордом одиночестве ходил по дежурке и молил: «Хоть бы уж никто не звонил». Но его не послушались и телефон женским голосом сообщил: «Только что, вот только что из гаража леспромхоза выехал лесовоз, водитель в стельку пьяный». «Хорошо, записал». «Кто принял?» «Варов». «А имя и отчество?» «Николай Дмитриевич». Во время обеда и с ГАИ никого нет. Время шло, вернулись с обеда конвойные, вооружились. Вышел на дежурство во вторую смену инспектор ДПС с автомашиной, слава богу, теперь хоть будет с кем конвой отправлять. В дежурку вошёл оперуполномоченный Топоров: «Николай Дмитриевич, ты хоть обедал? Нет? Ну, сбегай, я посижу вместо тебя». Варов торопливо оделся и ушёл, пока Топоров не передумал. Дети уже вернулись из школы, старшая дочь быстро разогрела суп. Быстро работая челюстями, майор спросил: «Ну, что у вас в школе хорошего?» «Что там может быть хорошего? Учились», - отмахнулась дочь. «Какие вы скрытные, я тоже ни о чём вам не буду говорить. Вот новый анекдот знаю, а вам не расскажу, только маме на ушко». Дети окружили отца: «Ну, расскажи, расскажи пожалуйста». «Ну, ладно, - сдался майор. – Слушайте. Идёт по улице пьяный, а навстречу ему милиционер. Пьяный остановился, а вместо одного видит двух милиционеров, и говорит: «Товарищи милиционеры, разрешите пройти». Милиционер посмотрел на него: «Проходите, только по одному». Младший сын, пока старшие сёстры смеялись, теребил отца: «Почему он так сказал? Ну почему?» Старшие объяснили ему: «Да милиционер сам тоже пьяный был». «А-а», - понял малыш и тоже залился весёлым смехом. После обеда хотелось прилечь на диван, но не до этого, поэтому майор стал сразу собираться на службу. «Ты опять на работу, бандитов ловить?» - спросил сын. «Да, конечно», - улыбнулся Варов и погладил его по голове. В дежурной части Топоров уже места себе не находил: «Что так долго? За это время уже трижды можно было успеть пообедать!» «Да, конечно! Еле успел проглотить, а ты – трижды можно успеть! Ну, иди, работай, ничего сверхординарного не зарегистрировал?» «Нет». Зашёл инспектор ГАИ: «Что нового?» «Лесовозника пьяного поймал?» «А как же! Больше ездить не будет. Что нового?» «Ты скажи, что нового, ты ведь постоянно на улице, много видишь, много знаешь». «Вчера прокурорского водителя задержал, права отобрал. А сегодня прокурор меня вызвал: «Ты знаешь, что это мой водитель?» «Конечно», - отвечаю. «Тогда как же ты посмел его остановить, да ещё и права отобрать?» А шофёр там же сидит с таким независимым видом, ногу на ногу закинул, и ключи на пальце крутит. «Сейчас же, - говорит, - верни права». «Верну, - отвечаю, - только пусть сначала штраф в сберкассу заплатит». Всё-таки настоял на своём. Квитанцию о штрафе принёс, тогда и вернул водительское удостоверение. Прежний прокурор как-то к этому делу серьёзно относился. Наоборот, мне всегда говорил, чтобы не давал по вечерам его водителю носиться по селу, а то, мол, борзеет». «Да, - согласился Варов. – Помнишь, работал у него водителем Васька Пыстин. Пришёл как-то пьяным в клуб и ходит этаким гоголем, я, мол, работник прокуратуры. На другой день я специально к прокурору зашёл и в присутствии Пыстина всё выложил. А прокурор ему: «Мы с тобой на эту тему уже беседовали? Почему тогда так себя ведёшь?» А назавтра уволил с работы». «Вот так и надо с ними разговаривать». Майор посмотрел на часы, было пять часов вечера. Закончились суды, мелкий хулиган же так и остался нерассмотренным. Надо идти на оправку. Николай Дмитриевич положил пистолет в сейф, взял большой ключ от камер и спустился в ИВС. Дежурный закрыл Варова за решётку, сам остался на внешней стороне. Николай Дмитриевич отпер большим ключом замок и с заметным усилием открыл тяжёлую, окованную железным листом дверь первой камеры. В коридор вырвался поток табачного дыма, в нос шибанул тяжёлый запах пота, мочи и табака. «На оправку, господа!» «Ну, вот, уже господами стали», - невесело улыбнулся один из лежавших на нарах. Неторопливо поднялись. Один взял алюминиевый чайник с помятыми боками, пошёл к решётке, за которым стоял бак, и заполнил чайник кипятком. Второй тоже подошёл к решётке и подозвал дежурного: «Толик, у меня там в рюкзаке остались ещё пачка чаю и банка варенья. Подай, пожалуйста». Дежурный зашёл в каптёрку и через некоторое время вынес оттуда пачку чая и варенье, перелитое в алюминиевую миску, стеклянную посуду давать арестованным запрещено. Остальные содержащиеся в камере по очереди сходили в туалет, умывались. Налили в большую кружку кипятку, вскипятили ещё раз, бухнули туда полпачки чая, сварили чефирь, помешивая ложечкой похожее на дёготь варево. Ещё совсем недавно это было запрещено, но после перестройки арестованные получили некоторые вольности, в том числе и чефирить. Как только варево было готово, все зашли в камеру, чтобы мелкими глоточками по очереди выпить его, пока не остыл. И так камера за камерой. Кое-кто подходил к Варову с просьбой позвонить домой, чтобы домашние прислали что-нибудь из одежды, еды, но больше всего, конечно, заказывали табак и чай. Сидя сутками в камере, некоторые со скуки делились с Варовым своими бедами. При оправке второй камеры один, помешивая ложкой чефирь, плакался майору: - Нигде ещё не встречал такого произвола, как тут. Вот приехал сюда после отсидки. За что сидел, рассказывать долго, были грехи. Но я за них отплатил сполна, от звонка до звонка. Приехал сюда, встал на учёт в милицию, прописался, прошёл медкомиссию, устроился на работу, я ведь тракторист неплохой. Надеялся впоследствии семью сюда привезти, но не тут-то было. Проработал всего три дня, а затем сюда попал. Он глубоко затянулся табачным дымом сигареты, которая уже стала настолько короткой, что обжигала рассказчику пальцы и, выпустив под потолок облачко дыма, продолжал: - На четвёртый день утром перед работой зашёл к знакомому, чтобы попросить у него кусок верёвки. Нет, не вешаться, - улыбнулся он, заметив в уголках рта майора ухмылку. – Оборвалась верёвка стартёра у трактора, её заменить. Кабы знать, как всё обернётся, далеко стороной обошёл бы этого знакомого. Оказывается, именно в эту ночь он вместе с друзьями грабанул винный магазин. Зашёл, смотрю, сидят за богатым столом втроём и водку дуют. Вся компания теперь здесь же. Мне сразу налили, жалко, что ли. Я не отказался, опрокинул стопарик. И тут аккурат ваши плечистые друзья подваливают. Всех четверых повязали, и в машину, не будешь же сопротивляться! Думал, разберутся и выпустят, я же совершенно ни при чём. На деле вышло не так. В дежурке меня обыскали и в кармане обнаружили автоматный патрон. Этот патрон я нашёл возле ворот воинской части, тогда машинально сунул его в карман, думал, кулон сделаю, чтобы на шее носить, или зажигалку смастерю. И забыл о нём. А здесь, найдя его, мне вешают статью: «Незаконное хранение и ношение боеприпасов». Да какой же один патрон-то боеприпас? Но разве кто послушает. А Топоров, скотина, прямо мне заявил: «Ты – четырежды судимый. Чем раньше мы тебя упечём, тем лучше будет людям!» Ну, ладно, говорю, ваше право. Магазин всем четверым припаяли, хотя моей вины никакой не было. Спасибо тем троим, они меня по-всякому защищали, но бесполезно. И патрон в деле фигурировал. Раз уж под стражей был, всё равно упекут. Сколько денег вынесли из магазина, почти всё вернули, ну, с небольшим исключением, за одну ночь много не потратишь. Всего около 77 тысяч. А провели инвентаризацию и выявили недостачу 180 тысяч. С воли передали, что как раз в тот вечер продавщица домой забрала деньги из магазина. И сын из её сумки на бутылку своровал. Утром, как узнали о краже из магазина, эти деньги внезапно куда-то испарились. И сына тоже не удосужились допросить. Суд был, опять мне срок дали, восемь лет. Все одинаково показали на суде, что я чистый, но разве же послушают нас? Мы ведь не люди для них, а так… А после такого срока я уже каким вернусь, если вообще вернусь? Кому я тогда нужен буду? Только умереть на воле. Теперь вот кассационную жалобу в Верховный суд пишу, хотя и знаю, что напрасно. Всё равно оставят без изменения. Он махнул рукой, вытащил из розетки вилку кипятильника и занёс в камеру кружку с чаем. - Давай, командир, закрывай, у нас всё, - произнёс уже изнутри. Варов хлопнул тяжёлой дверью и пошёл открывать следующую. Виноват ли этот человек, или вся его вина состояла действительно только в том, что он ранее судим, Варов, конечно, не знал. Всякие ведь здесь встречаются, и убийцы, и совсем невинные, как сами рассказывают. Большинство из них на преступление пошли по пьяной лавочке, винят во всём не себя, а водку, но никто же им в рот насильно не лил, у каждого своя голова на плечах. Сидят здесь и простые люди, которые в письмах родным раскаиваются, жалеют, что не успели многого ещё сделать, надеются после отсидки докончить хозяйственные дела. А кому и до лампочки, как говорится, хозяйство. Они освобождались ненадолго, пьянствовали не просыхая, издевались над домашними, никуда на работу не устраивались. Снова попав за решётку, требуют у старых родителей передачи с вкусной едой, чай, сахар, табак и деньги. И знают ведь, что те в долги залезут, но перешлют любимым деткам «дачку», найдут деньги на адвоката, лишь бы как-нибудь помочь срок убавить. * * * Оправка закончилась. Варов сделал отметку об этом в журнале и поднялся в дежурку. Его помощник – Косолапов, тут же пошёл на ужин. Вышли в ночную смену сотрудники вневедомственной охраны со своей машиной. Варов облегчённо вздохнул, теперь если что-нибудь случится, можно будет ею воспользоваться. А то ведь как людям объяснишь, что у тебя ни машины, ни людей нет, так что, мол, обождите. Им ведь надо, чтобы только номер на телефоне набрали, а спецмашина с мигалкой и мордоворотами-милиционерами уже у подъезда ждёт. Всё остальное – ваши проблемы. Сотрудников, выходящих в ночную смену, в шутку называли бойцами невидимого фронта. Они работали во вневедомственной охране, зарплату получали там же, но носили милицейскую форму. Эту службу организовали недавно, чтобы они сразу при поступлении тревожного сигнала на пульт дежурного могли на своей машине по возможности быстро прибыть на охраняемый объект и сцапать преступника на месте. Часто их машиной пользовалась и дежурная часть, когда своей машины не оказывалось. Конечно, без особой охоты, но в пределах райцентра помощь оперативному дежурному они оказывали. В дежурку обратилась женщина, которая сообщила, что на улице, прямо на асфальте, почти напротив здания милиции сидит голый мужчина. Уже через две минуты Другов и заступающий в ночную смену в ИВС сержант Солдатов притащили этого мужчину, на котором из одежды были только трусы. Пока Варов разглядывал доставленного, Другов ему на ухо прошептал: «Николай Дмитриевич, Солдатов с руки этого раздетого часы снял и себе в карман положил». Майор тут же приказал: «А ну-ка, положи часы на стол!» Солдатов метнул на Другова острый, как только что отточенная сабля, взгляд, без лишних слов выудил из кармана часы, подошёл к дежурному и небрежно кинул их на стол. При этом на Варова от него пыхнуло спиртным ароматом. «С запахом на службу, молодой человек, выходить не положено», - сделал майор замечание. «Если запах не нравится, надень противогаз», - грубо бросил сержант. «Что!?» - удивился и возмутился Николай Дмитриевич. «Что слышал!» - продолжал дерзить тот. «Я тебя снимаю с дежурства. Вон отсюда! Салага! Выпил семь граммов, а опьянел как с пол-литра! - и вытолкал Солдатова с дежурки. – Чтоб духу твоего здесь не было!» - Вася, съезди к начальнику ИВС, узнай, кого он вместо Солдатова назначит, и подыми его. Другов, садись за пульт, я схожу в ИВС, посмотрю, в каком состоянии другой дежурный. Может, он тоже лыка не вяжет, - распорядился Варов и спустился в ИВС. Второй дежурный был трезв. Сделав отметку в журнале проверок и проинструктировав дежурного, Варов поднялся наверх. Все окна РОВД уже спали, только из кабинета молодого следователя Валентины струился яркий свет. Майор пошёл посмотреть, забыла та выключить лампочку, или ещё работает. Валентина сидела за столом и стучала по клавишам пишущей машинки. - Ты, девушка, что домой не идёшь? Уже девять часов скоро! - Обвинительное заключение допечатываю. - Давай быстро дуй домой! Завтра ведь опять голова будет болеть! - А зачем мне домой спешить? Вчера вот вовремя ушла, так дети соседки всё равно не дали отдохнуть, до полуночи возле моей двери бегали, кричали. Сколько раз выходила, чтоб прекратили безобразничать, никакого толку. Ходила к матери, а она закрылась с какими-то мужиками в комнате и пьянствует там, а детей в коридор выгнала, чтоб не мешали. А им ведь надо куда-то девать свою энергию. До утра заснуть не могла. Сколько таблеток проглотила, а только к утру глаза слипаться стали. Сегодня утром заходила ругаться, а что с неё возьмёшь? Только себе нервы испортила. На работу вышла, а сама как дурная, голова раскалывается. Куда денешься, всё равно работать надо. На обед ходила и даже не поела, на диван завалилась, одним глазком вздремнула, смотрю, уже снова на службу надо бежать. - Ну, ладно, вчера не могла отдохнуть. Так сейчас иди и выспись хоть. Сегодня отоспишься, отдохнёшь за две ночи. Так себя доводить до изнеможения нельзя. Работе нашей никогда конца не будет. Ты умрёшь, а её не закончишь, так и останется незавершённой. Жулики всегда были, есть и будут, орден тебе за это не дадут, а здоровье не вернёшь. - Сейчас, этот лист допечатаю и уйду. Вот если бы все добросовестно работали… Вот Серков уже три дня на работу не показывается, опять, видно, запил. И никого это не колышет. Так ведь я тоже поработаю и уйду в другое место, где во мне будут видеть человека, - проговорила Валя, а у самой глаза заблестели, вот-вот ручейки слёз побегут из её ясных смородиновых глаз. - Ладно, пойду на свой пост, - улыбнулся девушке Варов. – А ты не падай духом, ладно, тебе ведь ещё жить и жить. Вернулся с ужина помощник дежурного, а почти одновремённо с ним и Василий, которого майор направлял искать замену Солдатову. - Нашёл кого? - Расова поднял. - Не матерился? - Без этого, конечно, не обошлось. Постоянно, мол, меня поднимают, будто свет на мне клином сошёлся. - Ничего, отдежурит – отдохнёт. Давай-ка, Вася, подбрось меня до дому. Что-то вроде есть захотелось. * * * Затрещал телефон испуганным женским голосом. Муж пьяный дома дебоширит, надо унять. Варов записал адрес. - Ну, что ж, Вася, возьмём ещё и Николая, съездим к этому кухонному боксёру. Взяли дубинки и помчались по указанному адресу. Навстречу им выбежала женщина. - От соседей звонила, пришлось из дому сбежать. С кулаками на меня набросился. Варов с милиционерами подошли к дому, постучали в запертую изнутри дверь. - Кто там? – послышался в коридоре глухой мужской голос. - Откройте, милиция! - Ха! Так я вам и открою! Не дождётесь! Только попробуйте войти, всех топором порубаю! В доме что-то громыхнуло, зазвенела разбитая посуда. Мужик, слышно, бегал внутри и бил всё подряд. - Ну-ка, вы тут стойте и стучите, вообще делайте вид, что хотите взломать дверь, - приказал Варов другим милиционерам. – А я попробую проникнуть в окно. Милиционеры яростно застучали в дверь и кричали, чтобы хозяин немедленно им открыл. Мужик в доме продолжал крушить мебель и переругиваться со стучавшими милиционерами. Окно же, оказывается, изнутри на шпингалет не было закрыто, поэтому Николай Дмитриевич без труда открыл его и положил руки на подоконник. «Если сейчас топором жахнет, точно без кистей останусь», - мелькнуло в голове. Раздумывать было некогда, Варов потянулся на руках и мигом оказался в комнате. Взлохмаченный, небольшого роста мужичок обернулся к Варову, в руке у него сверкал нож. - А ну, брось нож! – кинулся к нему майор. Ударил дубинкой раз, второй, нож улетел куда-то под шкаф, хозяин упал на диван. Майор сноровисто защёлкнул наручники на его руках, открыл входную дверь и впустил милиционеров с хозяйкой. - Ради бога, увезите его и посадите на пятнадцать суток, хоть отдохну немного, - заголосила женщина. –Каждый божий день пьяный, каждый божий день в доме такой вот кавардак. Боже, как же я устала! - Да, даст наш суд пятнадцать суток! Как бы не так! Завтра же обратно домой отпустят, - иронически проговорил майор. И уже милиционерам: - Выведите и посадите в машину. Я пока возьму у хозяйки заявление и объяснение. Когда два бравых милиционера выводили хозяина, то меж них он казался мальчишкой, даже не верилось, что такой шпендик сумел поднять столько шума. Напоследок к тому же он вовсе раскис и заплакал. - Спасибо, сыночки, вам большое, что приехали, - благодарила Варова женщина, провожая до крыльца. –Теперь хоть ночь спокойно смогу провести. - Этого в нулёвку закройте до вытрезвления, а меня до дому подбрось, Вася, а то никак поужинать не могу, - бросил шофёру Варов, садясь в УАЗик. Дома уже успели лечь спать. Но как только Николай Дмитриевич поднялся на крыльцо, жена сразу же открыла дверь. - Ты чего не спишь? - Да, уснёшь тут! Я ведь в твои дежурства нормально спать никогда не могу. Всё время чего-то боюсь. Сердце у меня как у зайца, всякие тревожные мысли в голову приходят. Как дежурство? – бормотала супруга, собирая на стол. - Нормально, всё пока спокойно. Так, по мелочам, как всегда, - гремя рукомойником ответил Варов. Сел возле стола, взял ложку и, никуда не спеша, принялся за еду. Жена устроилась напротив и молча смотрела на мужа. - А ты чего не ешь? - Да мы давно уже поужинали, сыта. Вот на тебя хоть посмотрю, а то так редко вижу. - Дети как, здоровы? - Все, слава богу, здоровы. Да ты ешь, ешь! Николаю Дмитриевичу вроде бы и не очень хотелось есть, но супруга так всё вкусно приготовила, что наелся до отвала. Потом даже пожалел об этом. Перед ужином предполагал, что будет есть в меру, но во время еды об этом забыл. - Пойду прилягу на пять минут. - Конечно, конечно, я хоть обниму тебя, - поправила жена подушку на диване. Недолго полежали в обнимочку, затем Варов встал и стал собираться. - Возьмёшь что-нибудь поесть? - Нет, что ты! Живот как барабан! Желудку до утра работы хватит. Оделся и вышел на улицу. Супруга проводила до крыльца, поёживаясь на холодном ветру. - Заходи, а то замёрзнешь, - Варов поцеловал жену и сошёл с лестницы. - Хорошо отдежурить, себя береги, - последними словами вдогонку напутствовала она мужа и громыхнула тяжёлым железным засовом, закрывая дверь. Ветер разогнал свинцовые тучи, вызвездилось небо. Полная луна освещала всё вокруг холодным синим светом. Не торопясь, Варов шагал по уснувшему до утра селу. На улице тихо, никто не показывается, только кое-где спросонья взлаивали собаки, да из подворотен иногда в лучах фонарей сверкали кошачьи глаза. Возле отдела стоял второй УАЗик. «С Тыладина вернулись», - понял майор. В дежурке следователь заканчивал писать отдельное поручение о задержании двух доставленных жуликов по статье 122 УПК. Возле сейфа стояла двустволка. - Нашлись воришки? - Нашлись. Куда они денутся? Водка тихо жить не может, она горластая. Нажрались краденой водки, ружьём побаловаться захотелось, - рассказывал участковый. – Три раза по окнам стреляли. А я патрон в патронник загнал, руку с пистолетом в карман засунул и спокойно к нему в дом захожу. Думал, если дёрнется, сразу пристрелю. Не посмел. Взял ружьё, а в стволе один патрон. На тебя, говорит, готовил. Посидят, может, поумнее будут. Опергруппа разошлась. Варов оформил протоколы задержания, обернулся к помощнику: - Мы с Васей отведём этих задержанных в ИВС, заодно и проверим несение службы. Была уже полночь. Возвратившись из ИВС, майор сел за телетайп, чтобы отправить в дежурную часть МВД суточную сводку о происшествиях. Там ведь сидят очень дотошные дежурные, до пяти раз, а то и больше за ночь потревожат, чтобы выяснить какую-нибудь деталь. Отослав сводку, Варов хотел ненадолго прилечь на диван, чтобы отдохнуть, но опять не удалось. Позвонили с Луды и просили срочно приехать, чтобы успокоить психа, который опять, уже в который раз, будоражит весь посёлок – бегает по улицам с топором, бьёт стёкла. Справиться же с ним никто не может – он физически очень сильный и ничего не соображает. На улице тёмная, как сажа, ночь, Луда на том берегу Вычегды, моста нет. Паромщики тоже на том берегу, в Муюре, давно работу закончили, все по домам спят, телефонов у них нет, поднять невозможно. Да в непроглядной ночи они на пароме вряд ли бы рискнули выйти. Майор обещал что-нибудь придумать, но чем-то помочь вряд ли до утра сможет. Позвонил ответственному за несение службы нарядами – заместителю начальника отдела, тот, подумав, сказал, что ночью ничем всё равно бесполезно что-нибудь предпринимать, утром, как рассветёт, будет работать паром и направят людей на машине. А телефоны не умолкали. Звонили по обоим номерам мужчины и женщины. Просили, требовали помощи. Ничего нет хуже на свете, чем то, что ничем не можешь помочь людям, хотя и очень хочешь. Сидели в дежурке четыре человека, и машина есть, а вот Вычегду-то не перепрыгнешь! А телефон работает и работает. Только с одним закончишь говорить, включается другой. Напоследок позвонил глава администрации района. Но разговор разговором и остался, никто ничего сделать не в силах. Наконец, через два часа потихоньку всё умолкло, видно, псих уснул. Проснулся в нулёвке голый мужчина, постучал в дверь: - Пустите в туалет, я тут совсем замёрз. Варов проводил его в туалет, подождал, пока тот справит нужду и привёл обратно. Мужчина сел на скамейку, но всё никак не мог придти в себя. - Вы зачем меня раздели? Верните одежду, я домой пойду. - Нет уж, сначала представься, составим протокол, тогда и отпустим. Он не стал отпираться, назвал все свои данные, впоследствии оказалось, что не соврал, и подписался в протоколе. - А как я домой пойду? Дайте чем-нибудь прикрыться, а то я вон в одних трусах. - На, тут вот ещё кое-что из имущества имеется, - протянул Варов мужчине его часы. – И где же ты так знатно погулял? - Друзья найдутся, когда деньги есть. Вроде и одет был, а как оказался раздетым, не помню, - пожал плечами мужик. Варов вынес из соседней комнаты старую милицейскую шинель и порванные полуботинки, которые бог знает с какого времени уже пылились там. Бросил мужчине. - Набрось на себя, всё не голым идти. - Я дома переоденусь и принесу обратно. - Можешь оставить себе на память, - махнул рукой майор. – Иди, только больше не попадайся. Утро постепенно вступало в свои права. Погода снова испортилась, ночная ясная погода под утро сменилась привычной мокротой, моросил дождь вперемежку с мокрыми хлопьями снега. Электронные часы над пультом показывали четыре часа. Вот и прошла ночь. Варов проверил ИВС, там всё было в порядке, дежурные не спали. Попив чайку и поболтав о том о сём, поднялся обратно в дежурку. Скоро уже и на оправку надо идти. Майор подготовил журналы, документы, написал рапорт начальнику РОВД о происшествиях за сутки, затем нажал на пульте кнопку с надписью: «ИВС». После ответа дежурного ИВС сказал: «Честь труду! Вода вскипела? Да? Тогда подойду твоих жульбанов будить». Арестованные не спеша справляли свои дела, умывались, снова варили чефирь. Им что? Спешить некуда. Им даже думать не надо. Пусть за них думают другие: следователь, прокурор, адвокат. Конечно, тоже не очень завидная у них жизнь. Для некоторых надолго небо в клеточку окажется. Оправка окончилась. Варов в последний раз подписался в журнале проверяющих и вышел на улицу. Вдохнул полной грудью чистый утренний воздух, который вскружил голову после духоты, стоящей в ИВС. Стало совсем светло, если можно так назвать эту осеннюю пору, когда небо полностью покрыто тяжёлыми тучами, беспрерывно сеющими мелкие капли дождя и хлопья снега. Начали подходить сотрудники на работу. В дежурке сразу стало шумно и весело, потянулся к потолку табачный дым. Подошёл новый дежурный, меняющий Варова, он примет дежурство на следующие сутки. - Ну, кажется, сутки кое-как спихнули. Осталось осушить бутылку водки и наблевать в кабинете замполита, - невесело пошутил Николай Дмитриевич. Прошёл мимо дежурки начальник РОВД, постучал пальцем в раму, вызвал дежурного для доклада. Начинался новый рабочий день. Всё это быстро промелькнуло в голове Николая Дмитриевича, когда прокурор района попросил вспомнить эти дежурные сутки. Прошло уже немало дней с тех пор. Уволили Солдатова, приняли новых сотрудников. Произошло много новых изменений. Но зачем именно эти сутки понадобились прокурору? - Во время вашего дежурства в камере для мелких хулиганов находился задержанный Шомысов. Вы сдали дежурство, а в суд он так и не был доставлен. Законом же предусмотрено, что без рассмотрения суда мелкий хулиган может содержаться под стражей только одни сутки. Получается – вы нарушили закон, незаконно содержали под арестом человека. Да ладно, если только двое суток. Ещё и после вас он сидел без решения суда трое суток. Всего получается – пять суток. Если расскажут вам об этом, ответите, что так не бывает. Ну, скажете, это где-то в другом отделе, может быть, а не у нас. А, оказывается, может. Всё это пока нам сходит с рук, потому что люди юридически неграмотные, думают, что всё в порядке вещей, не знают, куда обратиться. А если кто в суд пожалуется? Вас тогда могут привлечь к уголовной ответственности за незаконное содержание человека под стражей. Так ведь, Николай Дмитриевич? Пишите объяснение по этому поводу, а я подожду. Варов написал объяснение, отдал прокурору и подумал: «Да, долго что-то тянется это дежурство. И когда ещё кончится?» Иван Ногиев