Я знаю случай, сам тому свидетель: любовь способна изменить сознанье! … Одной лишь русской нации радетель влюбился в «чёрножопое» созданье. Он рос в среде, где чувство превосходства своё над всеми прочно состоялось, и очень часто допускалось скотство ко всем, кто был отличен хоть на малость. Случались драки с кровью и ножами, до трупов, правда, тут не доходило, но жили рядом сущими врагами. Тогда! В то время прямо-таки диво. В стране советской числились все – братья! Единство наций – так провозглашалось. Но всем обещанное даровое счастье с трудом великим людям доставалось. Неявно, но, а всё ж порабощённость за лозунгами люди ощущали. И здесь неравенство и разобщённость, невежеством питаясь, расцветали. Не знаю, по какой такой причине узбекских пять семей тут поселилось, их сразу в «чёрно*опые» включили, и в злости окруженье веселилось и в пакостях душонки отводили, и старшие, но больше молодые – однажды старика они избили, в крови все были волосы седые. Милиция издёвкам не мешала, да и узбеки к ним не обращались: из опыта прошедшей жизни знали, что подлости бандитам все прощались. А ни за что привлечь узбеков можно, им не прощается любая малость. Придраться и найти статью несложно: такое здесь уже не раз случалось. Но не об этом разговор затеял, а о любви – она преград не знает, пожаром вспыхнет даже между теми, кто, вроде бы, друг друга презирает. … Был вечер в школе. Местные скинхеды пришли узбеков «пошерстить» немного за то, что старики их в День Победы не православному молились богу. Могла иною вовсе быть причина. Какая? Ну, какую захотите. Но на пороге выросла дивчина: «Вы, мальчики, на вечер? Проходите!» И хоть увидела солдатские ботинки, и агрессивность лица выражали, в её глазах игривые смешинки погромные их помыслы смешали. Тем более, вожак их дикой стаи сказал: «Идём! Но, чтобы всё отлично…» И бандюги ягнятами здесь стали, и все на вечере вели себя прилично. И слушали, как про войну читали узбекские нормальные ребята стихи о том, что вместе воевали с фашистами российские солдаты: узбеки и татары, и евреи, и русские, конечно, и грузины; и стариков-солдат поныне греет, что были все под пулями едины. И нынче враждовать, причины нету… Иван-вожак сидел весь вечер с Гулей, а сердце рвалось к солнечному свету. Она же говорила, что в июле в Ташкент поедет продолжать учиться. …Читатель, путь интриги мне неведом – в краю том удалось пережениться с узбечками там жившим всем «скинхедам» У Гули и Ивана трое деток, сын – вылитый отец, а дочки в маму. Но случай этот для России редок, и чаще схожа жизнь на выгребную яму.