Жизнь, есть жизнь. И она не стоит на месте. Что-то неуловимо и постоянно меняется по мере того, как мы идём вперёд. Одно лишь остаётся неизменным – характер. Мы приобретаем жизненный опыт, становимся мудрее, но характер и убеждения неизменны. Это та суровая нить, на которую нанизаны бусинки переживаний и испытаний, тот стержень, который не позволяет согнуться и упасть, та палочка-выручалочка, которая помогает пережить и выжить. И кто знает, где та грань, за которой душа становится чёрствой, а сердце не болит от сострадания? Как понять и оценить жизнь другого человека? И каким мерилом мерить, пройденный жизненный путь? Как ни старайся, ответа не найти… Зинка тосковала по бабушке. Казалось бы, что ей бабушка Саши? В общем-то, чужой человек… Но Зинка прикипела к ней всей душой. Вот и сейчас, стоя у неё на могилке, она рассказывала ей все новости, делилась своими переживаниями. И бабушка слышала её, она это знала. По мере того, какие были новости, её лицо на фото неуловимо менялось. Сейчас бабушка была спокойна, она смотрела на Зинку с лёгкой улыбкой. Видимо, была рада, что Зинка её не забывает. Зинка нутром ощущала её благостное умиротворение. Но бывало и так, что после новостей, бабушка была недовольна, и тогда Зинка ощущала тревожную тяжесть на душе. И бабушка давала ей совет, как поступить в той или иной ситуации. Так и повелось, что кроме отца, ей стала помогать и Сашина бабушка. И Зинка была благодарна им за поддержку, поминая и не забывая их. Однажды Мишутка, ходивший навестить свекровь, придя домой завёл разговор. - Мама, я ходил к бабушке и встретил нашу бывшую соседку, тётю Иру. Ты её помнишь? – спросил Мишутка. - Конечно, помню… - ответила Зинка. - Мам, странная она какая-то. Раньше, как увидит меня - ругалась, а теперь, сама подошла, поздоровалась и сказала, что очень хочет с тобой встретиться и поговорить. И очень просила, чтобы я тебе не забыл это передать. - Хочет встретиться, значит, встретимся. – задумчиво сказала Зинка. Она сама позвонила Ирине и договорилась о встрече. Ирина обрадовалась, Зинка удивилась. Они встретились на следующий день. - Ира, здравствуй. О чём ты хотела со мной поговорить? – спросила Зинка. - Зина, прости меня, за то заявление о краже… – начала Ирина. - Ира, я на тебя не обижалась тогда, а уж сейчас тем более. Я знаю, что ты сама до такого бы никогда не додумалась. И догадываюсь, что тут без нашей соседки Нины не обошлось. Но меня одно удивляет во всей этой истории: мало ли кто и что тебе говорит, ты-то должна была своей головой подумать…Тебе ли не знать, что я вкалываю, как проклятая… Как она тебе мозги запудрила, что ты начала мне завидовать? О чём ты думала? – Зинка говорила, а Ирина плакала. - Зина, ну прости меня! Я сама не знаю, что на меня нашло. Нина убедила меня, что ты любую сумму отдашь, чтобы своих мужиков вытащить, я и поверила. Зина, сколько раз ты меня выручала, а я? Прости! Я тебе позвонить хотела, да всё боялась… А теперь мне немного осталось, я и решилась. - Ира, что ты такое говоришь? У тебя дети. Их ещё надо до ума довести, а ты что себе придумала? Немного осталось… - Зина, ты же не знаешь ничего. У меня же рак! Делали мне и облучение, и химиотерапию, и две операции… Ничего не помогает… Я сама виновата, это мне наказание, за тот случай… Ведь, как я тебя позорила, как проклинала… А Нина мне советовала, мол, не отступай она не выдержит и сдастся, отдаст тебе деньги, чтобы ты замолчала… А я-то, дура, и рада стараться! Зина, ведь, и Нина пострадала, и ей аукнулось. Сначала, Вадик, муж её, слёг с инфарктом. Потом её сын поехал на велосипеде кататься, попал под машину, все ноги переломал, пришлось ему спорт бросить… Да, и сама она, болела долго, еле оклемалась… - Господи, Ира, да что же ты раньше не позвонила? Неужели всё так плохо? Давай попробуем выбить консультацию в Институте онкологии! Нельзя опускать руки, надо действовать, бороться! Наверняка есть какие-то новые методы лечения, ты только духом не падай, а я постараюсь найти выход! - Зина, я так и знала… - сказала Ирина, улыбаясь. - Сколько горя я тебе причинила, а ты меня спасать собираешься, утешаешь… Поздно, Зина, поздно…Спасибо тебе. Я теперь уйду спокойно. Знаю, что ты на меня зла не держишь… Так они и расстались. Зинка была поражена. «Господи, да что же это? Она натворила дел по глупости, но дети-то чем виноваты? Ведь, случись с ней что, останутся сиротами… Олег запьёт, ему не до них будет… Женька-то подрос, а Наташка совсем ещё маленькая… Как она без матери?» Через две недели Ирина умерла. Зинка пошла в церковь подать записку о помине новопреставленной Ирине, и поставить свечку на канон, за упокой её души. Церковь, собор Петра и Павла, была старинной и намоленной. Она была построена при Петре первом и никогда не закрывалась, ни в годы гонений при советской власти, ни в годы войны. Здесь, у протоирея, отца Василия, Зинка венчалась с Сашей, здесь же, она крестила и Мишутку. Зинка, скупая на слёзы с детства, плакать не умела. Ничто с детства не могло вызвать её слёз, ни боль, ни обида. Такой же она осталась и повзрослев, только обижаться разучилась, научилась понимать и прощать. Но, с детства, приходя в храм ещё с бабушкой, она сама, не зная почему, плакала. Плакала не так, как плачут все девчонки, девушки и женщины, а по-особенному. Она не всхлипывала, и не рыдала, у неё просто сами по себе, ручьём лились слёзы. Отец Василий, не раз наблюдавший за слезами Зинки, однажды сам подошёл к ней. - Зинаида, давно я за тобой наблюдаю. Что ты слезами-то каждый раз заливаешься? Или обидел кто? А может, беда какая? – спросил он. - Нет, отец Василий, всё хорошо, грех жаловаться. Я и сама не знаю, от чего у меня слёзы льются… Стою в храме, душой отдыхаю, а слёзы сами текут… И ничего я с этим поделать не могу. - Зинаида, а ничего делать и не надо. Это явление редкое, дар Божий… Это душа твоя чистая, слезами омывается… Читал я об этом, ещё в семинарии, в житиях Святых, а вот видеть не приходилось до сих пор… Вот ведь, послал Господь, сподобился – увидел… - Батюшка, это хорошо или плохо? Да, и какая у меня чистая душа, при нашей жизни грешной, когда и сам не знаешь: когда прав, а когда виноват… - спросила Зинка. - Это ты, Зинаида, не знаешь, а Господь знает детей своих… Ты-то себя со стороны не видишь, идёшь, как Бог даст, а вокруг тебя сияние. Сколько раз наказывал я матушкам не пускать никого в предел Царских врат после службы, а ты всегда идёшь себе мимо них и проходишь, ставишь свечи, молишься со слезами на глазах, и назад идёшь, а они, опять, тебя не видят. Говорю потом матушкам, что же вы женщину пропустили, божатся, что никого не было… Говорю тебе, Дар у тебя Божий, вот Господь тебя и допускает, открывает тебе пути силой своей… Иди, Зинаида, Бог с тобой… Да, храни Дар свой, как зеницу ока… - Благодарю Вас, отец Василий, дай Бог и Вам долгих лет. «Надо же, - думала Зинка, идя домой. – Дар Божий! А что во мне особенного-то? Живу, как все – дом, работа. Стараюсь никого не обидеть и помочь чем могу, если вижу, что плохо человеку. Ну, да ладно, Богу - Богово, Кесарю – Кесарево… Не мне об этом судить». Вот и сейчас, она молилась за упокой души Ирины, а слёзы ручьём текли по щекам. И думалось ей об Иркиных детях, о том, что не поступи Ирина так с ней, может быть и жила бы ещё… Но с другой стороны, на всё воля Божья, и ничего случайно не происходит, и каждый держит ответ за поступки свои, не только перед людьми, но перед Высшими силами. Муж Ирины, действительно, запил. Все заботы о детях взяла на себя соседка, Надя. Она была крёстной матерью Наташи, да и жили они на одной площадке, дверь в дверь. Через два года, окончив девятый класс, Женька поступил в колледж, и выгнал вечно пьющего отца из дома. Он подрабатывал программированием и сам заботился о себе и младшей сестре. Отец приезжал иногда, подбрасывал им денег и опять исчезал. Олежке исполнилось двадцать два года, Мишутке – тринадцать. Жили они в одной комнате. Зинка понимала, что надо как-то решать вопрос с площадью для старшего сына. Она решила, ликвидировать свой бизнес и пойти работать в агентство недвижимости, чтобы грамотно и правильно решить этот вопрос. Но тут все карты, опять, спутал случай. Зинкина мать прислала письмо с известием о смерти её мужа. Теперь она осталась одна и спрашивала у Зинки совета, как ей быть с наследством и квартирой. И Зинка ответила. Квартира была неприватизированная, а то, что принадлежало мужу по праву собственности, Зинка просила отдать родным детям материного мужа. Зинка решила, забрать мать к себе, в Москву, но для этого надо было приватизировать квартиру матери и продать её. Это требовало времени. Всё это она написала матери в письме с пошаговыми инструкциями. Пока мать занималась приватизацией, Зинка ликвидировала бизнес, устроилась в агентство недвижимости, риелтором. Она работала и руководила материными действиями. Когда речь зашла о продаже квартиры, она попросила мать обойти ближайшие агентства недвижимости города и сообщить ей их названия. Благо, что график работы у неё был свободный, поэтому она могла совмещать свою работу с решением проблем своей матери. Она нашла матери надёжное агентство, позвонила в него, и контролировала весь процесс из Москвы, обсуждая с местным агентом все нюансы будущей сделки, вплоть до безопасной доставки денег в Москву. Наконец, всё было позади и мать Зинки выехала в Москву. Зинка встретила её на вокзале. И началась их совместная жизнь. Мать первое время жила у неё. Зинка переоформила материну пенсию, потом занялась её здоровьем. После лечения в хорошей клинике, оформила матери инвалидность, выбила путёвку в санаторий. И лишь убедившись, что с матерью всё в порядке, поселила её в квартире мужа. Мать, успокоившись и освоившись в новом жилище, начала донимать её. Она, всю жизнь рвавшаяся в Москву, теперь была крайне недовольна. Зинка помогала ей материально, но мать всё время укоряла её, говоря, что она неблагодарная дочь, и что лучше бы ей остаться дома. Там приёмные дети относились к ней лучше, чем родная Зинка. Она хотела съездить на старое место жительства, и Зинка взяла все расходы на себя. Приехав, мать закатила Зинке скандал, обвинив её в том, что на старом месте её никто не ждал, и, как оказалось, она никому там не нужна и ей там не рады. Зинка прекрасно знала характер своей матери, знала, что ей практически невозможно угодить. Поэтому все её нападки она выносила стойко и спокойно, что ещё больше бесило её мать. Мать нападала на Зинку, терпеть не могла её мужа и внуков. В конце концов, однажды, мать заявила ей, что они совершенно чужие люди и она не желает её видеть. Зинка молча подчинилась, но через неделю мать сама позвонила ей и просила простить, и Зинка простила. С тех пор так и шло: мать на неё нападала, обвиняя во всех грехах, а Зинка ей помогала всем, чем могла, не дожидаясь благодарности. Она, опять, как в юности, выслушивала от матери, что она «выродок» и «отцовская порода», но это её нисколько не задевало. Ей было жаль свою мать, и она пыталась найти с ней общий язык и облегчить ей жизнь, но всё было бесполезно. И Зинка, вдруг, поняла, что все эти нападки и упрёки идут от того, что мать просто завидует ей. Завидует тому, что Зинка всего добилась сама, никогда ни у кого не прося помощи и не жалуясь. И мать, подтверждая её догадку, сама однажды высказала ей это. «Вот ты всегда такая, всё у тебя хорошо! Хоть бы раз пожаловалась! Так нет же – никогда ничего не попросит и не пожалуется! Вся в отца, выродок»! И тем не менее, Зинка прекрасно понимала, что поступила правильно. Она не могла оставить мать одну в городе, где сосем не осталось родственников. Теперь можно было заняться решением своих проблем. Ей предстояло найти и купить площадь старшему сыну, ведь ему уже исполнилось двадцать три года. И Зинка начала действовать. Иногда приезжал Борис, и она подолгу разговаривала с ним за чашечкой кофе, оказывая ему моральную поддержку или давая действенный совет. Звонила первая свекровь, жалуясь на Людмилу, жену Бориса. Звонила вторая свекровь, жалуясь на соседей и уговаривая Зинку съехаться. У Зинки на всё и на всех хватало времени и терпения, что, опять-таки, бесило её мать. Теперь в её репертуаре появился ещё один упрёк, о том, что «она всем помогает, а до родной матери ей и дела нет». А Зинка слушала мать и удивлялась. «Господи, откуда в человеке столько зависти и злобы? Ведь всё необходимое у неё есть, и даже больше. – думала Зинка. - Ни словом, ни делом никто её не обижает, а ей всё мало. Воистину, хочет Господь наказать человека, лишает разума. И тогда человек ничему и никому не рад, даже сам себе. Ведь получается, что если человек не любит своих детей, значит он не любит и себя! Ведь дети – это его продолжение, как же можно их не любить и желать им зла, или завидовать? Значит, ты сам себе желаешь зла, сам себя разрушаешь… Неужели, она никогда не поймёт этого или она не хочет этого понимать? Господи, как слепы люди в своём упорстве»… Наконец, нашлась площадь для Олежки. Это были приятные хлопоты. Зинка собрала сыну для переезда всё необходимое. Она купила ему холодильник, новое постельное бельё и посуду, сделала ремонт, купила мебель. Собрала сыну приданое, как девке на выданье. И всё же сердце её было не спокойно. Она переживала, о том, как сын будет жить один. Да, и как было не переживать? Ведь, дети, даже взрослые, остаются для матери детьми. Первые полгода сердце её рвалось к сыну, но потом, убедившись, что у него всё хорошо, она успокоилась. Мишутка закончил девятый класс. Он хотел пойти учиться на автослесаря. И Зинка нашла колледж рядом с домом, но на данную специальность принимали только после десяти-одиннадцати классов. И снова у Зинки начались хлопоты. Она пошла к директору колледжа, затем вместе с ним, в префектуру и, всё-таки, пробила экспериментальный курс автослесарей для девятиклассников. Мишутка учился с удовольствием. Он участвовал и в художественной самодеятельности колледжа. Время учёбы пролетело быстро, Мишутка получил диплом и поступил в институт. Сначала всё шло хорошо и сыну нравилось учиться. Но, через полтора года учёбы, начались сложности. В институте началась реорганизация, сменился преподавательский состав, и Мишутка, сдав сессию на отлично, бросил учёбу. Зинка пыталась вразумить сына, но он наотрез отказывался вернуться в институт и устроился на работу. Однажды в гости приехал Олежка и попросил Зинку поменять его квартиру на такую же в другом районе. Зинка, поговорив с сыном, узнала, что он собирается жениться и хочет жить поближе к ней, и к Борису. Квартира нашлась быстро и Зинке пришлось доплатить разницу в стоимости. А через полгода Олежек женился на женщине с ребёнком. Светлана была старше Олежки на шесть лет, её сыну, Андрею, было двенадцать. Зинка приняла её, приняв выбор сына. Олежка сказал матери, что искал девушку похожую на неё. На свадьбе сына, Борис, опять, упрашивал Зинку сойтись с ним и клялся в любви. И Зинка, опять, ему отказала. Сноха сначала стеснялась, а потом стала называть Зинку «мамой». Зинка старалась помочь ей советом и делом, когда спрашивали, и не вмешивалась, если не просили. У Зинки со снохой сложились Хорошие, дружеские отношения. В семье у сына всё было хорошо и Зинка была спокойна. В августе Мишутка решил вернуться в институт, но на другой факультет. И Зинка восстановила сына в Институте. Правда, теперь обучение было платным и стоило сто восемьдесят тысяч в год, но Зинка готова была пойти на всё, чтобы дать сыну образование. Главное, чтобы ему нравилась профессия и он хотел её получить. Но после восстановления, Мишутка, опять, бросил институт, проучившись всего полгода. Он категорически заявил, что больше учиться не собирается, и устроился на работу. Зинка не стала настаивать, предоставив сыну свободу действий. Он искал себя, она лишь старалась направить его и поддержать. Работал Мишутка и курьером, и в салоне связи, и охранником, и грузчиком… В поисках себя, Мишутка встретил свою любовь, а затем устроился на работу в строительной фирме. По странному стечению обстоятельств, Мишуткиной любовью, тоже оказалась женщина с ребёнком, только девочкой. Ольга была старше Мишутки на четырнадцать лет, дочка Ане было шестнадцать. И Ольга стала звать Зинку «мамой», а Анечка звала Зинку просто по имени. Ольга с мишуткой были не расписаны, жили в гражданском браке, снимая квартиру. И Зинка стала помогать и им. Анечка училась на стилиста-визажиста-парикмахера. Зинка помогала ей делать эскизы, шила стилизованные под какой-либо стиль наряды для курсовых. Ольге помогала советами, если её спрашивали. И с Ольгой у Зинки сложились добрые отношения. Но никогда Зинка не навязывала своего мнения ни одной, ни другой снохе, и никогда не диктовала своих условий. Зинка всегда мечтала о девочке, но родились у неё сыновья. И теперь взрослые сыновья подарили ей снох, ставших дочерьми, и внучку. Пусть так, но мечта её сбылась…