Зинка шла с работы поздним вечером. Так уж получилось, что пришлось задержаться, срочная работа. С работы она позвонила в детсад, предупредила воспитателя, что сына заберёт соседка, Лена. У неё с соседкой были очень хорошие отношения. Да и как могло быть иначе? Лена сама была матерью троих детей, вот они и сдружились. Когда Лене нужно было куда-то по делам, с ватагой ребятни сидела Зинка, и наоборот. Одним словом, выручали друг друга. Вот и сегодня Лена согласилась выручить её. Зинка была спокойна за сына, соседка и напоит, и накормит, и спать уложит… Она устала, но настроение было хорошее, ведь она получила зарплату. Шла и планировала, что купить сыну, Олежке, к школе. Последние денёчки догуливал её сынок, через месяц в первый раз, в первый класс… И она представила, как её Олежек в новой школьной форме, с ранцем на плечах и с букетом цветов, стоит на первой в своей жизни, школьной линейке… - Эй, ты! Слышь, стой! – прозвучало за спиной. – Денег давай! - кто-то ухватил её за локоть, а в бок уперлось остриё ножа. - Сколько тебе надо-то, мил человек? – спросила Зинка спокойно, а про себя подумала: «Вот ведь, зараза! Сейчас дам. Только донесёшь ли…» - А сколько есть столько и давай! Зинка слегка склонилась и сделала вид, что ищет в сумке кошелёк. -Ну, чё ты вошкаешься? Шустрей давай! – поторопил нападавший. - Так, темно же… Сейчас… Погоди… Мужчина от нетерпения тоже склонился, заглядывая ей в сумочку. Зинка, улучив момент, со всего маху врезала ему между глаз. Мужик охнул и осел, выронив нож. Она носком туфля отбросила нож в сторону. - Ну, чего, мил человек, добавить денег-то? – спросила она у лежащего. Ответа не было. « Ну, ничего, слава Богу, не зима, полежит, очухается…» - подумала Зинка и пошла к дому, возвращаясь к своим мыслям о сыне. Лена открыла дверь и провела Зинку в комнату, где спали дети. «Вот он, мой ангелочек! Спит так сладко, локоны рассыпались по подушке и руки раскинуты, как крылья в полёте… Господи, не разбудить бы…» - подумала она и осторожно взяла сына на руки. - Мама, мамочка… - прошептал он сквозь сон. Она молча поцеловала его в маковку, он обнял её за шею. Дома она уложила его в постель, поправила одеяло, сын повернулся на бок, обняв своего любимого мохнатого медведя. Зинка прошла с Леной на кухню. Они сидели, пили чай и болтали. - Лен, ну, как, мой-то не шалил? -Зинка, ну парень у тебя шустрый. Он с моими поиграл, порисовал, потом увидел, что я картошку чищу, подошёл и серьёзно так говорит: - Тетя Лена, давайте я Вам помогу! Я дала, думаю, пускай попробует. И ведь как почистил-то, кожуру срезал тонко-тонко, ни одного глазка не оставил. Любо- дорого смотреть! - Лен, он же всё время около меня вертится, вот и научился. Я сначала боялась ему нож давать, но он же упрямый, весь в меня. Если чего решил, то своего добьётся. Сначала, конечно, я за ним подчищала, так чтобы он не видел, но его хвалила. А теперь, как я готовить, так он тут как тут… Так и живём. Он у меня и носочки свои, и трусики стирает. Главное, ему это нравится, он чувствует свою значимость. Да, и в жизни оно ему пригодится… Посидели, поговорили две матери, да и разошлись. Утром Зинка отвела Олежку в детсад и отправилась на работу. Вечером , когда шла с сыном домой, достала из почтового ящика повестку из РОНО. «Этим-то чего от меня надо, - подумала она. – Опять придётся отпрашиваться с работы. Ладно, схожу, выясню». Она подъехала в РОНО точно в срок, к двенадцати. Инспектор, дама лет сорока пяти, прочитав повестку, удивлённо пригласила её войти в кабинет. - Странно, очень странно… - сказала она. – Дело в том, что к нам поступил сигнал о Вашем аморальном поведении. Но я на Вас смотрю – вы никак не вписываетесь в тот облик, который описан в письме. Вы не похожи на пьющую, распутную женщину, устроившую притон в своей квартире… В письме так же указано, что ваш сын неухоженный и вечно голодный. Но я звонила в детсад, который посещает Ваш мальчик, и мне дали о Вас только положительные отзывы. В письме так же содержится просьба взять мальчика под опеку, лишив Вас материнства. Вы же понимаете, раз есть сигнал, то мы обязаны отреагировать и либо принять меры, либо дать ответ. - Да, я понимаю. – ответила Зинка. – Я даже могу Вам сказать, кто написал это письмо и назвать фамилию и адрес заявителя. На такое способен лишь один человек, моя бывшая свекровь. - Ну, что ж, мне всё ясно! Не волнуйтесь, я найду, что написать в ответ Вашей свекрови. Зинка шла и думала. Она не понимала: ради чего бывшая свекровь затеяла эту аферу. То, что её сын не нужен Таисии Евгеньевне – это понятно, тогда в чём смысл? Потрепать ей, Зинке, нервы? Или просто в очередной раз унизить? Да, та ещё загадка… Ну, да Бог с ней. Через две недели , когда Зинка пришла с Олежкой домой и они собирались ужинать, в дверь позвонили. Она встала из-за стола и открыла. Перед ней стоял старший сержант милиции. Он показал ей удостоверение и представился участковым. Пока он осматривал квартиру, Зинка стояла в коридоре. Он прошёл на кухню, Зинка прошла за ним. - Так, гражданочка, сейчас я напишу протокол, Вы его подпишите. - А в чём собственно дело? – поинтересовалась Зинка. - А дело в том, что мне пришло предписание из органов юстиции, проверить Вашу квартиру на предмет быта и содержания малолетнего ребёнка. И на основании протокола я должен составить раппорт и послать его по запросу в соответствующий орган. И ещё я должен вручить Вам повестку в суд, за которую Вы так же распишитесь. «Час от часу не легче… – подумала Зинка.- Какой суд?.. Неужели опять, Таисия Евгеньевна… Господи, и что ей спокойно не живётся? Что она собирается со мной делить на этот раз?» По воле случая Зинка попала к судье, который разводил её с мужем. Сан Саныч, её узнал. - Ну, что будем делать, Зинаида? - спросил он. - Сан Саныч, а по какому поводу иск? - Твоя неуёмная бывшая свекровь подала иск с требованием лишить тебя материнства. Проще говоря, она хочет отобрать у тебя сына. Она написала в иске, что обращалась в РОНО. Запрос я туда сделал, ответ получил. Участковый тоже прислал мне раппорт обследования с опросом соседей. Теперь, Зинаида, дело за тобой. Нужна характеристика с места твоей работы. Кстати, ты можешь подать встречный иск, на свекровь - за клевету. Я бы тебе очень рекомендовал, иначе она от тебя не отвяжется. - Сан Саныч, я встречный иск подавать не буду, Бог ей судья… - Ну, смотри сама… Надумаешь, поговорим. Суд состоялся, и Зинка его выиграла, но свекровь на этом не успокоилась. Она ещё дважды писала в РОНО, и дважды подавала в суд. Не смотря на то, что на втором суде свекровь оштрафовали на пятьсот рублей, а на третьем - на тысячу, свекровь не унималась. Выдавая Зинке очередное решение суда Сан Саныч, вдруг спросил, состоит ли её бывший муж в партии и посоветовал написать в партком. Зинка встретилась с парторгом, передала письмо и рассказала всю историю. Через неделю на квартире бывшего мужа состоялось выездное заседание парткома, в присутствии Таисии Евгеньевны и Олега Дмитриевича. Оказалось, что Борис понятия не имел о том, что его мать подавала иски в суд и писала в РОНО. Но ему был сделан строгий выговор с занесением в личное дело за развод, и строгое предписание разобраться со своей матерью или положить на стол партбилет. В первый же выходной после партсобрания Борис приехал к Зинке. Он кричал, что она его подставила, написав в партком. Зинка сидела и молча слушала, а когда он замолчал, спокойно ответила, что его подставила не она, а его мать. Вот к ней пусть и предъявляет претензии. Как говорится: за что боролись – на то и напоролись. Все походы по судам и в РОНО никак не отражались на отношениях Зинки с сыном. Он просто ничего не знал об этом, потому что мать не считала нужным втягивать Олежку во взрослые дрязги. Сын за это время пошёл в первый класс, и этот день стал для него праздником. Он легко схватывал всё, что ему преподавали в школе. Уроки он делал самостоятельно и быстро, Зинке оставалось лишь проверить правильность выполнения заданий. Иногда к ним приезжал Саша, и они вместе гуляли по осеннему парку, бегали по шуршащей листве, кормили белок орешками. Олежка сначала боялся кормить белок, но потом сам протягивал им свою руку с орешками и смотрел, как белка аккуратно берет орешек своими маленькими лапками и тут же взлетает на ветку, чтобы его сгрызть. На прудах они кормили уток, которые уже собирались в стаи, готовились улетать. Однажды сын показал Зинке на уточку и спросил, помнит ли она про Серую Шейку. Она ответила, что, конечно, помнит. Олежка решил, что эта уточка и есть Серая Шейка и был искренне рад, что у неё зажило крылышко, когда утка полетела. А когда они возвращались с прогулок, то приносили в дом букет из осенних листьев с кистями рябины. И терпкий запах осенней листвы наполнял весь дом. Они садились за стол, и пили горячий чай с домашними плюшками и разговаривали. Им было тепло, уютно и спокойно. Зинка заметила, что Саша слишком часто стал приезжать к ним в гости. Конечно, Олежке доставляло это огромную радость, и ей он нравился, нравилось его внимание, но должна же быть у человека личная жизнь. Он моложе её на три года, должна же быть у него девушка, а он столько времени тратит на визиты к ней и её сыну. Она решила поговорить с Сашей об этом. Саша сначала отшучивался, а Зинка настаивала на своём. - Саша, ну, найди ты себе нормальную девушку! Конечно, Олежка к тебе привязался, так я же не запрещаю тебе приезжать к нам и с ним возиться. Но тебе надо и о себе подумать. -Зина, так я уже нашёл девушку. - Ну, так и езжай к ней, пригласи её в кино, или в театр, погуляй с ней, в конце концов. - Так я уже приехал, хочешь в кино – пойдём, разве я против. -Ну, вот, опять ты шутишь… А я серьёзно говорю. Ну, какая я девушка, у меня сын в первом классе. Да и твоя мама не одобрит твой выбор. Я в этом уверена. - Зина, так и я серьёзно… Девушки бывают разные. А у моей мамы всегда моя предыдущая девушка лучше нынешней, и как только нынешняя девушка становится предыдущей – она, тут же, становится лучшей. И, вообще, при чём тут моя мама… Я же тебе не предлагаю выйти замуж за мою маму, я предлагаю тебе стать моей женой. - Саша, да зачем я тебе нужна, да ещё и с ребёнком, когда в Москве не целованных девчонок пруд пруди! Ты сам-то подумай! - Зин, а я уже сто раз подумал… - Господи, опять ты за своё… Да, не собираюсь я замуж, мне бы от прошлого замужества отойти… Ну, не готова я сейчас строить семейные отношения. - Зина, а я тебя и не тороплю. Давай просто сойдёмся и будем жить вместе, а распишемся тогда, когда ты этого сама захочешь. Препятствие здесь только одно – это если я тебе не нравлюсь… Тогда так и скажи, прямо - и я исчезну из твоей жизни навсегда. - Господи, да что же это за наказание-то… Да, нравишься ты мне, нравишься! Но дело-то не в этом! Ты же можешь встретить другую девушку и влюбиться! Не хочу я быть кандалами на твоих плечах, не хочу, чтобы ты сломал свою жизнь! Как ты этого не понимаешь… Всё! Уходи! Ругаться я не люблю и не умею, а доказывать тебе сейчас что-либо - у меня уже нет сил… Саша уехал, а Зинка боролась сама с собой. С одной стороны - она ругала себя, за то, что прогнала его, ведь он ей действительно нравился. И, опять же, он начал за ней ухаживать, когда она была ещё замужем, она же не навязывала ему свои проблемы, он сам шёл ей навстречу… И возможно, у них и получилось бы создать нормальную семью. Ведь Олежка принял его и даже, иногда, забывшись называет его «папой», хотя сын даже Бориса, родного отца, никогда «папой» не называл… И у Олежки такой возраст, когда ему просто необходима мужская дружба. С другой стороны – он же моложе её. И кто знает, может быть, он ещё встретит свою любовь, и она станет помехой на пути к его счастью. Да, честно говоря, ей не хотелось опять пережить процедуру развода. Зинка приводила сама себе доводы «за» и «против», но принять единственно верного решения так и не смогла. Она боялась потерять его и одновременно боялась привязать его к себе. Саша, обычно звонивший ей два раза в неделю, не звонил. Она несколько раз брала в руки телефонную трубку, намереваясь позвонить ему первой, и каждый раз клала её на место, приводя себе все доводы «против». Олежка несколько раз спрашивал у неё, не звонил ли Саша, а она отвечала сыну, что Саша очень занят, но когда освободится, обязательно позвонит и приедет. И сын смотрел на неё грустными глазами и тихонечко вздыхал. Он ждал Сашу. Этот внутренний спор измучил её за неделю так, что она готова была плакать от бессилия. Кусок не лез ей в горло, она даже похудела. Но ради спокойствия сына, она держала себя в руках. Спор разрешился самым неожиданным образом. В субботу утром, едва Зинка приготовила завтрак, в дверь позвонили. Она открыла и остолбенела – на пороге стоял Саша, держа в одной руке пакет с вещами. Он заметил её бледность и тёмные круги под глазами, заметил её тревожный вопрошающий взгляд и всё понял. Он не стал ничего говорить, просто обнял её и прижал к своему сердцу. И Зинка, едва коснувшись щекой его груди, закрыла глаза. Она не могла говорить, от нахлынувших чувств ком стоял в горле. Олежка подбежал к ним и обнял мать и Сашу за ноги. Зинка опустила руку и погладила сына по головке, а он, схватив мать за руку, потянул их в дом. Так всё и решилось. Зинка, сбросив оцепенение, накормила своих мужчин завтраком и поела сама. Они сидели за столом разговаривали и не могли наговориться. Олежка рассказывал про свою школьную жизнь, Саша рассказывал о том, как он соскучился, и как ему хотелось их всех скорее увидеть и обнять, а Зинка строила планы на сегодняшний выходной, куда им надо пойти, что купить и как отдохнуть. Начиналась новая жизнь…