И вот вечером уже после семи приехал Флор и привёз двух гостей с собой. Снежана к этому времени была полностью одета, нарядившись, можно сказать, впервые в жизни, но, несмотря на дебют, исполнила это неплохо. Оделась очень изысканно и тщательно. Долго примеряя различные наряды, она выбрала изящное облегающее шелковое платье стального цвета. Платье было новое. Дядя запретил его носить, сочтя слишком вольным, когда случайно, не разобравшись, купил вместе с другими нарядами. Оно было коротким и значительно открывало стройные длинные ножки Снежаны. Глубокое декольте чуть нескромно обнажало грудь девушки, а наличие бретелек оставляло голыми ее красивые округлые плечики. Снежана никогда не носила таких открытых нарядов и знала, что Флор не одобрит это платье, но все же рискнула его надеть, поскольку очень хотела сегодня хоть что-то сделать наперекор опекуну. Раньше она никогда не перечила ему, тем более так «дерзко», но сейчас это получилось почти неосознанно. Увлеченная только тем, чтобы отстоять свое право на свободу, она не осознала нескромность своего наряда, а ее наивность и отсутствие представления о том, что такое гости, не смогли подсказать ей это. Затем она надела красивые туфельки на высоком каблуке — в тон платья, а на шею тонкие бусы из горного хрусталя. Волосы подобрала вверх и стильно заколола. Косметику девушка хоть и носила с собой, но пользовалась ей весьма умеренно. Поэтому лишь слегка подкрасила длинные загнутые кверху ресницы, что придало особую выразительность красивым голубым глазам и, наложив на пухлые губы несколько мазков блестящей светло-розовой помады, была одета. Оглядев себя в зеркале, Снежана хоть немного и засомневалась в откровенности платья, однако оно сидело так стильно, что девушка не подумала ничего плохого. Когда хлопнула входная дверь, в прихожей загорелся свет и послышались голоса — она вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице в прихожую, она немного стеснялась необычного для себя вида и, взглянув на дядю, сразу ощутила его недовольство. Флор, заметив ее наряд, сурово нахмурился и поджал губы. Но… посмотрев уже не на платье, а на Снежану, задержал на ней долгий и… восхищенный взгляд. Несколько секунд он почти откровенно любовался ее красотой, молодостью и даже той некоторой беспечностью, с которой она снова посмела ослушаться его. Заметив странный взгляд дяди, Снежана в изумлении замерла: ничего подобного до сих пор со стороны дяди она даже представить себе не могла. Так… он еще никогда не смотрел на нее. Обычно его взгляды были только угрюмыми и жесткими. Смутившись, Снежана слегка покраснела в недоумении. Дядя отвел глаза. Когда она подошла, Флор представил ее гостям, которые поначалу сильно разочаровали ее, Снежана неосознанно полагала, что они будут ближе к ней по возрасту. Гости же, которых пригласил опекун, оказались уже пожилой парой, и от них веяло скукой. Это был какой-то партнер Флора по бизнесу — Эдуард одного с Флором возраста и его пожилая жена Таисия. Снежана даже сгоряча подумала, что напрасно постаралась так вырядиться, однако вскоре почувствовала, что гости довольно приветливы. Они горячо поздравили ее с днем рождения. Эдуард преподнес ей огромный букет великолепных белых роз, а Таисия красивый сверток в блестящей упаковке, завязанный красным бантом. Снежана искренне поблагодарила, испытывая некоторое смущение за свое первоначальное разочарование, и пригласила пройти в гостиную. В гостиной, которая скорее напоминала комнату для отдыха, возле длинного кожаного углового дивана был накрыт стол. Если конечно можно назвать столом довольно низкий столик, на котором и находилось угощение. Поскольку Флор никогда не приглашал гостей и не устраивал семейных обедов, то у них не было и большого стола для этих целей. Флор не приобрел его за ненадобностью. Это было первое застолье, которое вообще когда-либо у них происходило. Усадив гостей на диван, Снежана вернулась в прихожую, чтобы поставить цветы в вазу, так как Феликса, приготовив угощение, уже ушла. Это Флор велел Феликсе — уйти до прихода гостей, понимая, что его домработница не производит приятного впечатления, он не хотел, чтобы гости видели ее. Он всегда и все делал очень методично и основательно и все очень тщательно обдумывал. Сегодня он решил немного побаловать свою подопечную: первый раз отметить ее день рождения. Но побаловать Снежану он счел нужным не просто так. Он должен был сообщить ей кое-что важное и хотел, чтобы Снежана отреагировала на это сообщение так, как ему было надобно. А для этого требовалось немного притупить ее бдительность и расположить к себе. Пользуясь тем, что у нее день рождения Флор решил устроить небольшой прием. И специально пригласил именно этих гостей, так как был уверен, что эта спокойная пожилая пара не сможет нарушить налаженную атмосферу его дома. Но все же, несмотря на всю его скрупулезную продуманность, он немного просчитался, и его ждал неприятный сюрприз. А пока они сели за стол, разложили по тарелкам еду и, наполнив бокалы, подняли их в честь Снежаны. Сегодня в первый раз Флор разрешил ей немного выпить, налив целый фужер шампанского. Когда тост в честь «новорожденной» состоялся, Флор испытал некоторое недоумение, которого не ожидал. Он вдруг обнаружил, что просто не знает, о чем говорить со своими гостями. Эдуард и Таисия были его подчиненными, и сам он с ними никогда не общался. А пригласил потому, что давно заприметил эту тихую и безобидную пару. Он думал просто использовать их для данного застолья, чтобы создать для Снежаны видимость праздника. Снежана тоже никак не могла найти тему для разговора. Вообще-то она была неплохо воспитана, обучалась танцам и пению, знала несколько языков и много компьютерных программ. Но Флор никогда не приглашал гостей, и сейчас она немного растерялась. Положение неожиданно спасла Таисия. Она оказалась очень словоохотливой и, заметив замешательство хозяев, стала ненавязчиво подыскивать темы для разговора и рассказывать всевозможные истории, которых знала множество. Постепенно разговор наладился. Снежана хоть и ощущала себя немного странно в компании этих уже не молодых людей, но общение с ними оказалось достаточно приятным. Где-то в середине вечера и произошел тот неприятный сюрприз, который вывел Флора из равновесия. У Эдуарда вдруг зазвонил телефон. Это звонил их с Таисией взрослый сын — Максимилиан. Оказалось, что ему срочно нужна подпись отца на какой-то важный документ. Это было настолько необходимо, что Максимилиан изъявил желание приехать. Вернее, заскочить на минутку, и он попросил отца продиктовать ему адрес. Эдуард, не увидев в этом ничего плохого, повернулся к Флору и спросил: — Ничего, если мой сын заедет на минуту? Какой у вас адрес? Услышав это, Флор напрягся и помрачнел: в его планы вовсе не входило вмешательство кого бы то ни было в их застолье, тем более молодого мужчины. Насупив брови, Флор уставился на сотрудника, как на мерзкое насекомое. В первую минуту нечаянная бесцеремонность Эдуарда настолько разозлила Флора, что он, поддавшись импульсу, хотел прекратить застолье и даже выгнать своих гостей. Он частенько бывал подвержен неожиданным вспышкам. И сейчас вместо ответа почти готов был крикнуть: «вон убирайтесь, я не намерен приглашать больше никого». Но остановился, понимая, что это испортит вечер, а также в очередной раз усилит скрытую неприязнь его подчиненных. Антипатия подчиненных его не сильно волновала, но, испортив вечер, он разрушил бы свои планы относительно Снежаны, а этого он не хотел. Поэтому просто решил запретить Эдуарду приглашать сына. И уже открыл рот, собираясь сказать, что не желает, чтобы кто-либо приезжал, но тут неожиданно вмешалась Снежана. Она после впервые выпитого шампанского ощутила головокружение, не заметила гневного взгляда Флора и моментально назвала адрес. Эдуард, не успевший даже осознать переменившегося настроения Флора, расценил подсказку Снежаны как разрешение и также быстро сказал адрес сыну. И только положив телефон в карман он, засомневавшись, посмотрел на Флора: — Извините, Флор, Максимилиан заскочит на секунду, — с легким недоумением оправдывался он, теперь уже явно ощутив отчуждение хозяина. Флор сидел, сдвинув брови и поджав губы. Он думал: «Если я сейчас выставлю этих наглецов, Снежана, конечно, расстроится и …насторожится, а сегодня мне это совершенно ни к чему. И потом,… что может изменить этот Максимилиан за пару минут? — несколько нетипично для себя предположил он, хорошо зная, что и за пару минут можно многое изменить: — Я ведь рядом и не позволю Снежане никаких разговоров с ним». Рассудив так, он чуточку успокоился и несколько через силу хмуро произнес: — Да ничего. Некоторое время все ощущали неловкость. Флор выглядел сурово и был явно погружен в свои мысли. Эдуард, полностью осознав свою невольную бестактность, серьезно забеспокоился: Флор был его начальник, к тому же пользовался репутацией человека с тяжелым и мрачным характером. Но, не зная, как исправить положение, Эдуард лишь время от времени тревожно поглядывал на хозяина. Снежана тоже заметила, что дядя помрачнел, и поняла свою «оплошность», но под воздействием шампанского сначала подумала, даже немного возмутившись: «Как это дядя может показывать свое недовольство из-за такого пустяка?» — хотя она хорошо знала, что если Флор переменился в лице, значит, выговора теперь не избежать, по крайней мере ей. «Да еще он припомнит платье» — вспомнила она, понимая, что теперь терять уже нечего: «Выговор будет наверняка... как всегда…». И, заволновавшись из-за этого, она тотчас сникла и выглядела крайне подавленной. А пока все были заняты своими размышлениями, Таисии приходилось с трудом «выруливать» разговор, чтобы он окончательно не расклеился. После примерно получасового мытарства Эдуард, видя, что отчуждение начальника не проходит, начал думать: — «Наверно лучше уйти, мы уже и так засиделись, — правда, ему не хотелось уходить на такой ноте, но все же, помня отзывы сослуживцев о Флоре, он решил: — Кажется, Флору не понравилось, что я пригласил сына, поэтому лучше уйти и встретиться с Максом в другом месте». И Эдуард, поймав паузу, выдохнул и сказал: — Наверное, нам пора! Нам надо еще заехать к … — он на секунду замялся, пытаясь придумать к кому, но, под пронзительным взглядом хозяина, так и не смог этого сделать, поэтому продолжил: — Э…э… да это и неважно. Извините, если что не так. Мы, наверное, пойдем. Флор почти явственно с облегчением вздохнул и прохладно произнес: — Да хорошо. Как знаете. Снежана, осознав, что вечер уже заканчивается, моментально расстроилась, но возразить не посмела. Все поднялись из-за стола и прошли в прихожую. И тут раздался звонок в дверь. Это приехал Максимилиан. Флор, скривив губы от раздражения, все-таки открыл дверь и впустил незваного гостя. — Всех приветствую! Тысяча извинений! Я всего на минуту, — только зайдя, экспрессивно и раскованно начал Максимилиан, видимо, ни капли, не стесняясь своего нежданного вторжения. Это был привлекательный синеглазый шатен лет двадцати-семи с изысканной и непринужденной манерой поведения. То, что он нравится женщинам, можно было, не ошибившись, заключить при первом же взгляде на него. — Прошу прощения, что так врываюсь, — извиняясь, произнес он и, достав из папки бумагу, вручил отцу: — Отец, вот документ, ознакомься и подпишись. Эдуард, досадуя, что они не успели уйти, взял документ и стал поспешно читать. Максимилиан, дожидаясь, пока тот прочтет, огляделся, на секунду задержав взгляд на Снежане. Он заметил ее сразу, как только вошел и был просто сражен ее красотой, но виду не подал. А сейчас, пользуясь паузой, пока отец читал документ, подумал, стараясь не смотреть на Снежану: «Интересно, кем она приходится хозяину: дочерью или кем-то еще? Удивительно хороша! Для жены слишком юная, хотя кто знает.... Надо будет спросить у отца — он наверняка в курсе». Внезапно у него зазвонил телефон, достав который, Максимилиан быстро ответил: — Алло, да нет, попал в «пробку». Через минуту выхожу, — и, закрыв его, задержал в руке, заметив, что отец уже прочитал документ. Собираясь подписать, Эдуард полез в карман за ручкой. Однако ручки в кармане не оказалось, и Максимилиан, на секунду положив телефон на тумбочку, достал свою ручку и подал отцу. Эдуард подписал документ. Максимилиан положил его в папку, проговорив: — Ну, вот и все! — но, столкнувшись с тяжелым взглядом Флора, едва заметно дернулся и снова извинился: — Еще раз простите за вторжение! Сам не ожидал! — говоря, нечаянно перевел взгляд на Снежану и снова непроизвольно задержал его, безотчетно поддавшись очарованию ее красоты, подумал: «Что-то в ней такое есть… очень необычное», - но, поймав себя на своем чуть навязчивом интересе, отвел глаза. Затем рассеянно взял с тумбочки свой телефон, положил в карман и направился к двери, перед выходом корректно обронив: — До свидания, — дверь за ним закрылась. Эдуард не сказал сыну, что они тоже собрались уходить, зная, что тот спешит и не сможет подвести их. Он думал просто взять такси. Поэтому они с Таисией оделись и, еще раз поздравив Снежану, откланялись. Когда они ушли, Снежана едва сдерживала слезы: все кончилось так быстро. Это был первый день рождения, который дядя соизволил ей отметить, но она даже не успела полностью прочувствовать это. Ей было больно, что все получилось так неучтиво, и раздражение Флора повлекло такой поспешный уход гостей. «А сейчас еще будет выговор» — с тоской заподозрила она, настроение было окончательно испорчено. Снежана, вспомнив свою прежнюю обиду на дядю, снова загрустила, и, как всегда в такие моменты, ей захотелось побыть одной. Она направилась к лестнице в свою спальню, надеясь успеть проскочить к себе, пока дядя не начал выговаривать, но Флор ее затормозил: — Подожди, — сказал он, когда она уже сделала шаг на ступеньку. Сжавшись от испуга, Снежана подумала: «Значит, начнет выговаривать прямо сейчас» — и, робко взглянув на дядю, была удивлена, заметив, что тот смотрит на нее достаточно мирно. Также спокойно он вдруг предложил: — Пойдем, посидим еще немного. Я хочу кое о чем поговорить. Ей показалось странным, что Флор приглашает вернуться к столу. Обычно он не церемонился, когда хотел отругать ее и не подбирал для этого место. «Наверное, будет нотация, о которой он предупреждал с утра...» — вспомнила Снежана, не поверив видимому спокойствию Флора, и неуверенно остановилась. Ей очень хотелось подняться к себе, но она знала: раз опекун что-то предлагает — избежать этого уже не удастся. — Хорошо, Флор, — печально согласилась она, почувствовав привычный страх, неизменно посещающий ее, при малейшем недовольстве опекуна. — Если хотите. Они прошли в гостиную и сели за столик: Снежана села на диван с одной стороны стола, а Флор с другой. Снежана была мучительно напряжена, и с опаской посматривала на дядю: «Сейчас он начнет грузить меня длинными нравоучениями...» — страдала она. Но Флор в этот раз был как-то необычно добродушен. Он снова налил ей фужер шампанского, а себе немного коньяка в бокал и сказал: — За тебя! — подняв бокал в ее сторону. Снежана, машинально сделав пару глотков, с все нарастающим недоумением следила за дядей, а он, выпив коньяк и немного помедлив, произнес: — Снежа, знаю, ты расстроена… но Эдуард сам виноват. Он должен был дождаться моего согласия — насчет адреса. Снежана даже вздрогнула, услышав такую нетипичную для дяди фразу, и с недоумением подумала: «Дядя решил обсудить со мной свой поступок? Похоже, даже оправдывается? Это что-то новое...». Однако, уяснив, что догадка о причине раздражения дяди была правильной, и Флор разозлился из-за ее поспешности, Снежана робко заметила: — Но, дядя… ведь это я назвала адрес. А Эдуард принял это как разрешение. — Да… верно…, — после легкого раздумья еще более неожиданно согласился Флор, не слишком строго заключив: — Тогда, значит, ты слишком поспешила. — Наверно, — выдохнула Снежана, опустив глаза: «Вот сейчас уже точно начнутся упреки». Боясь выдать волнение перед очередным выговором, она приготовилась, но вдруг услышала: — Ладно, забудем об этом. «Да что это с ним сегодня? — хорошенький рот Снежаны все больше приоткрывался от изумления. — Дядя предлагает забыть о том, что его разозлило? С чего бы это? Обычно каждый подобный случай он готов помнить, казалось бы, до глубокой старости, а уж, чтобы я забыла о своем проступке, то этого просто не должно быть и в помине... За это, я была бы в его представлении последней дурой и овцой…», — недоумевала она, а Флор тем временем, чуть поколебавшись, еще более неожиданно предложил: — Давай лучше еще выпьем. После таких слов девушка уже вне себя от удивления рассматривала Флора: «Он, конечно, позволяет себе выпить иногда немного за обедом, да и то редко, но чтобы предлагать мне и к тому же не один раз: такого… еще не было! Неужели он все-таки решил пересмотреть свои взгляды в отношении меня? Даже не верится...», — и не зная, что думать, стала медленно пить шампанское (оставшееся в ее фужере), с недоумением и интересом глядя на родственника. Не решаясь озвучить свое предположение, поскольку хорошо помнила, какая реакция последовала у Флора во время завтрака, когда она задавала подобный вопрос, Снежана ждала, что скажет дядя. И Флор, чуть помедлив, словно подогревая и без того возросший интерес, произнес: — Снежа, я хочу сделать тебе подарок. — Подарок? Мне? — еще более изумилась Снежана, совсем не ожидая такого. — Да. Посиди немного, я сейчас приду, — он вышел из-за стола и направился к себе, а через пару минут вернулся, держа в руках маленькую бархатную коробочку. Загадочно улыбаясь, он подошел к Снежане и сел… рядом с ней: очень близко, почти вплотную. Вздрогнув, она машинально отодвинулась, испытывая неловкость и ошеломление: «Да что же с ним такое? Мало того, что он никогда не дарил мне подарков да еще так церемонно, он никогда и не подходил ко мне так близко...». Не отреагировав на изумление подопечной, не пожелавшей сидеть впритирку, Флор торжественно открыл коробочку. И Снежана, все меньше веря, что это происходит наяву, забыв о всех своих размышлениях, с восхищением увидела великолепный бриллиант в платиновой оправе и почувствовала, как от неожиданности такого подарка перехватило дыхание. Бриллиант был восхитительный: большой, круглый, сделанный в виде подвески на широкой хитросплетенной платиновой цепочке — он был такой, что от него невозможно было оторвать глаз. Синеватый и холодный он, переливаясь, засверкал разноцветными отблесками в полумраке их гостиной. Впечатление было потрясающее. — Это бриллиант? — спросила Снежана, замирая от восторга. — Да! Снежана молчала в изумлении. Флор, конечно же, и раньше покупал ей вещи, но это нельзя было воспринять как подарок. Он делал это только тогда, когда считал, что нужно обновить ее гардероб. Они просто ехали в магазин, и Флор выбирал несколько платьев, блузок или других необходимых ей вещей — но исключительно на свой вкус и покупал их сразу. Как-то раз он купил ей даже несколько драгоценных украшений, правда, довольно простеньких. Однако такие походы в магазин всегда проходили достаточно скучно, да и вещи, которые покупал опекун, были хоть и дорогие, но совсем не те, какие Снежана хотела бы видеть в своем гардеробе, но возразить она не имела права. А главное: все эти покупки Флор никогда не обставлял как подарок. И, по сути, сейчас Флор, изменив своим принципам, первый раз за всю ее жизнь делал ей подарок и сразу такой великолепный. Украшение действительно было ослепительным, похоже, старинным и эксклюзивным. — И это мне? — Да. — И можно взять его в руки? — Да, он теперь твой. — Но по какому поводу? — У тебя же день рождения. — Но вы никогда не дарили мне подарков? — А сейчас решил подарить.... И Снежана, успокоившись таким объяснением, медленно и осторожно взяла бриллиант в руку. Держа его на ладони, она несколько секунд любовалась им. — Примерь, — предложил Флор, наблюдая за ней. Подчиняясь оживлению, вызванному подарком, Снежана встала и прошла к зеркалу в прихожую. Флор последовал за ней. В прихожей возле большого зеркала, заключенного в широкую резную раму, Снежана положила бриллиант на тумбочку, и попыталась расстегнуть бусы из хрусталя, которые были у нее на шее. Заметив это, дядя неожиданно галантно и мягко отстранил ее ручки от застежки, и сам помог расстегнуть ее. Затем, взяв бриллиант, Флор надел его вокруг шеи Снежаны и застегнул. Это было еще более удивительным, чем все предыдущие нетипичные для него действия. Сегодня Флор делал все так, будто был невероятно учтивым кавалером, будто он всю жизнь любезно ухаживал за своей подопечной, предупреждая малейшее ее желание. Будто он никогда не внушал Снежане обиды и страха, которыми до сего дня была наполнена вся ее жизнь. Такая необычная учтивость дяди поразила племянницу, но, поглощенная примеркой, она не слишком сосредоточилась на этом. Наверное, немного найдется женщин, которые хоть на минуту не забудут обо всем на свете, примеряя столь восхитительное украшение, и Снежана, глядя в зеркало, в восторге рассматривала свой подарок, отключившись от всего. Цепочка, на которой висел бриллиант, была широкой и легла ровно вокруг ее шеи, а сам бриллиант, казалось, придавал красоте Снежаны необыкновенную завораживающую глубину. Свет в прихожей был сильно приглушен, но это только усиливало загадочность впечатления. — Ты очень красива, Снежа, — неожиданно сказал дядя, рассматривая ее. — Правда? — изумляясь такому неслыханному для дяди комплименту, переспросила она. — Да, — серьезно ответил он и, заглядевшись, как она примеряет бриллиант, спросил, имея в виду украшение: — Тебе нравится? — Да. Это бесподобно... — прошептала Снежана, любуясь бриллиантом, таинственно оттеняющим ее обаяние. Она уже хотела повернуться к дяде, чтобы поблагодарить его за такой великолепный дар. Но… в этот момент… ощутила на своей… попе большую, горячую и властную руку Флора.