Как ни странно, но Зинка помнила себя с самого раннего детства. Помнила, как отец купал её в оцинкованном корыте, как качал на сильных руках…И ещё помнила ощущения: серые и пасмурные, когда оставалась с матерью, яркие, тёплые, солнечные, когда появлялся отец. С младенчества она с родителями жила у бабушки, матери отца. В маленькой комнатке, в 12 метров с печкой, уживались 5 человек: бабушка, брат отца - Пашка, отец с матерью и она. Это был старый купеческий дом полный тайн и загадок. Потом, когда Зинке было около двух лет, отцу дали комнату в бараке. Там была коридорная система. В их крыле, на втором этаже, было 8 комнат. Комнатка, в которой жила Зинка с родителями, была небольшой, девятиметровой, но светлой и уютной. Здесь и случился забавный эпизод и первая обида. Отец ушёл на работу, и с Зинкой осталась мать. Зинка сама находила себе занятия, не дёргая мать по пустякам. Вот и сейчас она возилась с кубиками на полу, иногда подходила к окну, посмотреть, что творится во внешнем мире, потом опять усаживалась, заниматься кубиками. Время подходило к обеду и хотелось чего-то сладкого. Зинка подошла к матери, тихонько дёрнула за подол халата и попросила, протянув ладошку: - Дай, кали-вали.. Мать недоумённо посмотрела на неё и дала кусочек хлеба. Зинка вернула, и, замотав головой, повторила просьбу. Мать совала ей конфетку, давала попить, пыталась накормить супом, но Зинка была непреклонна. Она уже плакала, но не отступала, настойчиво требуя своё. Так продолжалось, пока отец не пришёл с работы. Он увидел зарёванную Зинку и взбешённую мать. - Что у вас тут случилось? - спросил отец. - Я не знаю, чего ей надо! Она с ума меня свела, орёт целый день, а чего просит - я не пойму! Зинка опрометью бросилась к отцу, протянула ладошку и всхлипывая пролепетала: - Дай, кали-вали… Отец подошёл к кухонному столу, достал кусочек колотого сахара и вручил дочери, взяв её на руки. Зинка устроилась на сильных руках отца, прижалась к нему и, зажав кусок сахара в руке, радостно лизнула. Отец улыбался и гладил её по голове, она была счастлива. Второй эпизод, доведший Зинку до слёз , был подарком матери. Она подарила дочери на день рождения неваляшку. Кукла была ярко-красная и Зинке понравилась. Она раскачивалась из стороны в сторону пока не приходила в равновесие и при этом мелодично звенела: длинь-длинь.. Проблемы начались, когда Зинка попыталась уложить куклу спать. Она укладывала куклу и говорила: « - Бай». Но едва отпускала ладошку, кукла начинала раскачиваться и слышалось : длинь-длинь… Так повторялось раз за разом и Зинка разревелась от бессилия и обиды. На следующий день Зинка подарила куклу девочке соседке. Конечно, были и другие забавы, ведь детей в бараке было много. Они любили плескаться у колонки в жару, лазили по деревьям, играла в догонялки. Но это всё было в выходные дни. В будни все были заняты. Взрослые работали, а дети ходили на работу в детский сад. Зинка не очень любила детский сад, но папа сказал, что так надо, и она подчинилась. Ей не нравилась в детсаду манная каша и молочный вермишелевый суп, и ещё, не нравилось спать после обеда. И Зинка даже несколько раз сбегала из детсада к отцу на работу. Отец работал на стройке, каменщиком. В каком бы районе города он не работал, Зинка находила его. Её вело к отцу какое-то чутьё. Отец не ругал её за побеги, а терпеливо объяснял, почему этого делать не стоит и возвращал в детсад. Потом и в саду у Зинки появился друг. Когда их выводили на прогулку, на площадке Зинка приметила скульптуру медведя. Он был огромный, стоял на задних лапах, а передние лапы держал перед собой. Зинка залазила к медведю на передние лапы, и рассказывала ему всё-всё, и свои горести и свои радости. Обычно там её и находили, когда за ней приходил отец. Отец сам водил Зинку в детский сад и сам её забирал после работы. У них даже сложился свой ритуал. После работы, когда отец забирал Зинку из детсада, они заходили в магазин и отец покупал Зинке два стакана томатного сока, а потом они гуляли. Если это было летом, то они катались на качелях в парке, рассматривали кусты, деревья, птиц. Если зимой, то отец ставил Зинку на свои валенки, и они катились с горки вниз, или играли в снежки, лепили снежную бабу. Ещё Зинка очень любила, когда отец ей читал, и ей самой хотелось научиться читать поскорее. И отец начал учить Зинку читать. Это превратилось в занимательную игру, когда буквы складывались в слоги, а потом и в слова. Часто Зинка рисовала то, о чём ей читал отец в книжках. Когда Зинке исполнилось три года, бабушка со стороны отца, подарила ей мохнатого медведя. И теперь Зинка не мыслила себя без него. Она играла с ним днём, засыпала с ним вечером, таскала его за собой везде, где можно и нельзя, практически с ним не расставаясь. Зинке исполнилось шесть лет, когда в её жизни произошли большие перемены. Во–первых, отцу дали двухкомнатную квартиру. Когда они всей семьёй приехали её смотреть, то у них дух захватило. Квартира была большой и просторной, с балконом. Зинка вышла на балкон и у неё закружилась голова – так было высоко, и такой обзор был с балкона… Потом были сборы, колгота и суета, переезд. Во-вторых, из деревни приехали дедушка и бабушка, мамины родители и стали жить вместе с ними. Зинку поселили в одной комнате с бабушкой и дедушкой. Бабушка была тихая, очень верующая. Дед был её противоположностью, говорил строго, громко, а когда выпивал костерил всех и вся… Бабушка молилась утром и вечером, рассказывала Зинке о Боге, дед ругал её и говорил, что незачем вдалбливать эту ахинею ребёнку. Бабушка вязала носки и варежки для всей семьи, дед учил внучку играть в шашки и шахматы, и всякий раз, когда проигрывал, матерно ругался и называл внучку «поганкой». Когда Зинка пошла в первый класс, дед помогал ей освоить знания, но на свой манер…Зинка часто спорила с дедом, он кричал на неё «поганка» и швырял в неё табурет, и кричал ещё громче, если Зинка успевала увернуться. На этом воспитательный и учебный процесс заканчивался, и дед уходил на кухню курить. Так они промаялись до конца третьего класса, а затем дед, сам написал заявление и ушёл в дом престарелых. Но за то время, пока он жил в семье, дед успел приучить непьющего отца Зинки к «беленькой». Отец сначала отказывался, но дед начинал бушевать: -И чего ты за мужик такой, за бабью юбку прячешься! Уважь, выпей с тестем, рюмашку! Отец не хотел пить, но пил, зная крутой нрав деда, чтобы избежать скандала. Бабушка тихо сидела с Зинкой в комнате молилась и плакала, мать пыталась прекратить пьянку, но дед вышвыривал её из кухни с матерной руганью. Потом дед заставлял отца вместе с ним петь «Шумел камыш…», потом шёл разговор о политике, и заканчивалось это «веселье» тем, что дед учил отца, как быть мужиком, чтобы его и жена и дети боялись. Потом отец уводил наговорившегося деда спать. А утром, мать Зинки, ругала отца на чём свет стоит, за то, что он потакает деду. Зинка училась средне. Гуманитарные предметы она схватывала на лету, но алгебра, геометрия и физика были для неё мукой. Кроме учёбы Зинка пела в школьном хоре, делала школьную стенгазету, при школе же посещала секции бега, волейбола и бега на лыжах. С хором Зинка ездила на областные и районные конкурсы, с секциями - на спортивные универсиады. На каникулах Зинка была в городе. Лишь единственный раз мать отправила её в пионерский лагерь, из которого Зинка благополучно сбежала, и ещё раз мать спровадила её с бабушкой в деревню. Зато у Зинки было время гостить у бабушки со стороны отца и обследовать с мальчишками подвалы старого купеческого дома, играть в казаки-разбойники, лазать по дровяным сараям, по садам за яблоками и сиренью. Бабушка со стороны отца – чистокровная уральская казачка, была немногословна. Всегда держалась с достоинством. Она никогда не ругала Зинку за её проделки, но всегда рассказывала какую-нибудь поучительную историю, схожую с Зинкиным фортелем, так, что Зинка сама делала надлежащие выводы. Деда Зинка не знала, о нём тоже рассказывала бабушка: и о том, как воевал, как его контузило, и он вернулся с войны. И горевала, что пожить -то им пришлось после войны только год, потому от контузий дед так и не оправился и умер. Бабушка так и не вышла больше замуж, хотя соискателей на её руку и сердце хватало. Одна подняла троих детей и свято чтила память о муже. Его увеличенный портрет висел в комнате, в простенке между окон. И в трудную минуту бабушка подходила к нему и советовалась с ним. Рассказывала неспешно о проблеме, затем как собирается её решить и в конце спрашивала: «- Так ли я надумала, Володюшка? Правильно ли решила?» Затем постояв, как бы прислушиваясь, говорила: « - Ну, вот и хорошо, вот и ладно…» - и приступала к реализации планов. Однажды бабушка повезла Зинку с собой в казачью станицу, навестить свою сестру. И Зинка с интересом наблюдала уклад казачьей жизни. Казалось, что каждый сопливый мальчонка, знал здесь своё место и знал себе цену. Жизнь в станице текла неторопливо, каждый знал своё место. Проказы станичной ребятни отличались от проказ городских. И Зинка поняла, что здесь люди близко к природе и так уважительно относятся к ней, что она гармонично вошла не только в их жизнь, но и стала частью характера. Природа не терпит суеты, поэтому и делалось всё не спеша и основательно. И так же говорили, каждое слово на вес золота. Летом Зинка ездила с отцом на рыбалку с ночёвкой, ловили сомов, подлещиков, гуляли по лугам, возвращаясь, всегда привозили матери полевых цветов. Отец всё так же был лучшим Зинкиным другом. Ему она доверяла все свои тайны, с ним советовалась. К отцу Зинка бежала и за десятикопеечной монеткой на кино, и когда родителей вызывали в школу, и за подписью в дневнике. Они и читали вместе допоздна, пока мать не выгоняла их из кухни, крича, что они зазря жгут свет. Отец с матерью часто ругались из-за Зинки. Отец хотел, чтобы Зинка училась в художественной школе, мать кричала о его беспечности и о том, у них нет денег. Та же история повторилась и с музыкальной школой… И отец учил Зинку всему, что умел и знал сам. Мать была всегда занята наведением чистоты и порядка. Каждую субботу, с раннего утра, она затевала генеральную уборку, и тогда на глаза ей было лучше не попадаться. Бабушка, подхватив юбки, уходила играть в лото со своими подружками. Отец с Зинкой уезжали на рыбалку с ночёвкой – летом, или уходили на лыжах на целый день – зимой. Так жизнь текла без особых изменений, каждый был занят своим делом. Но однажды, после того, как Зинке исполнилось пятнадцать лет, гром грянул с ясного неба. Утром всё было как обычно, позавтракали, и Зинка подошла спросить у отца, чем они займутся сегодня. У матери, как всегда, в субботний день уборка, и им дома не место. Отец ласково посмотрел на неё и попросил присесть рядом, мать демонстративно вышла из кухни, хлопнув дверью. - Зина, никуда мы сегодня с тобой не пойдём, потому что я уезжаю. – сказал отец. - Пап, я с тобой! Ты же возьмёшь меня с собой, правда? - Нет, Зина, не могу…Я уезжаю в Ленинград. Мать сказала, что ей осточертело жить в этой дыре, я еду зарабатывать нам квартиру в Ленинграде. Мать со мной развелась, потому что семейных не берут… Но ничего, дочка, я тебе писать буду часто-часто, а ты мне. И на каникулы ты ко мне приедешь, мы с матерью договорились. Потерпи немножко, ладно?.. Зинка молча кивнула. Потом они с матерью проводили отца на поезд. Всю дорогу, пока ехали с вокзала, мать рассуждала о том, что вот, отец уехал налегке, а ей теперь, как жить с этой оторвой. Дома она продолжила свои рассуждения, вмешалась бабушка: - Что ты такое говоришь? Ведь это же твоё дитё, кровиночка твоя, а ты? В чём ты её обвиняешь? - Ты, мать, замолчи! Она отцовский выродок, вся в его породу! Сладу с ней нет! Вот ты её защищаешь, а когда она мне в подоле принесёт, ты тогда чего скажешь! Бабушка заплакала и ушла в комнату, Зинка за ней… Утром Зинка проснулась от того, что кто-то гладит её по голове. Не открывая глаз, она подумала: « папа вернулся» - и улыбнулась. Но открыв глаза, увидела бабушку, которая гладила её по голове и плакала. - Бабуль, ты чего? – тихо спросила Зинка. - Бедное ты моё дитятко, придётся нам с тобой терпеть… Ты с матерью не связывайся, Бог с ней, помалкивай побольше, может и обойдётся всё… - Бабуль, не плачь, всё наладится. Зинка встала и пошла умываться. В зеркале она увидела девочку с седой прядью в волосах… Ничего не наладилось… С этого дня кончилось Зинкино детство.