Зима ворвалась в небеса на белых крыльях, Направив на поля и на леса туч снежных эскадрильи, Просёлки и тропинки, упокоя, присыпала порошею, Прикрыла крышей ледяной ручей продрогший. Зимой уравнены в правах все пни, промоины и кочки. На белых на холмах нет ни тропинки, ни следочка. И пелена на снежное пространство опустилась, прозрачная и невесомая. И лес безропотно и мирно погрузился в немое царство сонное. Зима, откуда ты взялась? Ведь не устала осень! Она не набродилась ещё всласть меж ёлок и меж сосен. Не надоело ей в лесах раскрашивать берёзы и осины, Печалить утренние небеса прощальным криком журавлиным. Ей лета бабьего серебряные дни пока ещё не надоели, И кудри золотистые свои она ещё б купала в солнечной купели, И радовалась свадьбе бы лосиной в берёзовых чертогах позлащённых, И лакомилась бы рябиною, ночным морозцем подслащённой. Зима! Погодь чуток! Мне ж надо оглядеться! Дай осени ещё глоток, чтобы любовь избыть из сердца, Что бы надежды и мечты истаяли, как струйки дыма, И я, чтоб без тоски и маяты, смирился с тем, что прошлое неповторимо. Ну, дай глоточек! Не скупись! мы знаем оба, Что я свою оставлю жизнь в твоих сугробах, Что от тебя, Зима, сейчас мне никуда не деться. Так дай же мне в последний раз в осенних солнечных лучах погреться! И всё идёт своим путём: по-прежнему, Сугробы унесло весенним днём водою вешнею. Но вот закатные цвета заря уже не мне дарует, Кукушка "многая лета" не мне уже кукует! Мне реквием писать себе, пожалуй, рано. Но уж прочитана последняя глава последнего романа, И перевёрнута судьбы последняя страница, Где бытия-небытия видна уже граница!