Глава 97. Интересный эффект производит прямой, чёткий взгляд на проблему. Непосредственное обнаружение её, названной и понятой правильно. Разящий эффект. Порой его одного оказывается достаточно. Не всегда, но бывает. Некоторое время видение Гарольда не беспокоило Густава. Он понимал, конечно, что это затишье пред бурей. А всё-таки затишье. Тихую жизнь вёл, обдумывал головоломку без зацепок, с широким, обречённым вечному перебору полем вариантов: что может являться равновеликой противоположностью проклятой воде? Неотступающему ужасу? Что может сравниться?.. Вопрос. К насущному: карту бы ему добыть теперь от Клока. Да, именно от него! Честность Морских Чудовищ произвела замечательный кульбит. Буро ведь по-настоящему позволил выиграть Клоку у Секундной Стрелки игральные карты. Конрад принадлежал теперь юноше. Когда пришла пора торговаться за последнего короля, последнюю ступень перед Джокером, Клок, сюрхантер Густава выступил действительным заказчиком. Он сам обалдел. Он ждал инструкций и завершения дела. Два чудовища сидели вновь за игральной доской, острова - неразбитые архипелаги, партия сейчас начата. Клок вошёл, предупредив хлопком в ладоши. Обратился, смешной, к доске между ними. К Биг-Буро неправильно, а на огромную, шипящую птицу с медленными глазами старался не глядеть. Спросил, что требовать ему с Густава. Буро отмахнулся: - Твой Конрад, ты и торгуй. - То есть, как?.. Буро повернулся, дугами кроны покачнул, не в пример себе недавнему, безрадостный: - Тебе пора отдохнуть от нас. Советую... Заказ используй. Конрада, без него самого, колоду - продай. Скверная вещь, счастья не принесёт тебе. И без короля уйдёт задорого. Найдётся кону король... - Вы не заинтересованы больше в охотнике? Дзонг повернул голову неуловимо, будто лицо образовалось сбоку, на глади чёрных волос. Белками сверкнув, распахнулись веки: - О себе. Лучше б подумал. Клок вздрогнул, подпрыгнул на месте. Но Дзонг пугать не собирался, вовсе не то имел в виду. - Цонг, а? - вздохнув, одёрнул его Буро, поднялся, встал между ними. - Заинтересованы... Но твоя работа закончена. Обстоятельства изменились... Спасибо за службу. Молодец... Приходи так, запросто ко мне, днём. Держись подальше от Густава, вполне вероятно он будет искать тебя, заказчика стоявшего за тобой. Будет вокруг да около ходить... Плюй на него, ты хороший мальчик. В его планах раскаявшийся хищник был невольным Густаву сюрхантером, на последнем этапе. Приманкой, которая уже довольно разозлила комодо, будет ещё оклеветана, до невменяемости добычи, но не узнает, что она - приманка. Клок выслушал и принял к сведению... Но как, - о, как!.. - распорядился данной ему свободой предстоящего заказа! В высшей степени на руку Буро. Такого не выдумать!.. Ни с кого не потребовать!.. Насколько же верно Биг-Буро выбрал наживку... Как распорядился?.. А как получилось! Деловые, короткие пересечения с Густавом давались ему тяжело. Видеть не мог. Не понимал, отчего предатель так подавляет, так бесстыдно прямо держится, когда сто раз ясно, кто есть кто? Почему неловко, странно… - и стыдно… - ему, а не предателю? Чистый хозяин... Поторговаться за карту, Густав разыскал его на левом борцовском крыле. В красивом и необычном шатре Агата, с окошечками, с регалиями подвешенными на них и на стенах, борцовскими и гоночными. То есть, где познакомились с "другом", там для решающего торга и разыскал. Поманил от компашки на ступени амфитеатра. Одетый в морскую безрукавку, уже с первой татуировкой на предплечье, короткими стежками белых нитей прошитый браслет... По нему и не скажешь, - опытный Густав не сказал бы, - что ждал Клок, и что ему - тошно. Непонятно и тошно. Клок не хотел Густаву зла. И добра. Не его защищал, свою совесть, запутавшись между своими принципами и чужими проблемами, между чудовищами и охотами... До сих пор хотел, чтобы его друг воскрес. Друг, которого не существовало. Кон Рода он носил с собой, благо морская мода, удобная, богата карманами. Короля вытащил, сгибал, распрямлял упругую карту. Лицо чудовища, Клоку незримое, Густаву на ней сделалось видно... - Чего же я хочу?.. - приговаривал Клок, на охотника не глядя - Чего-то я хочу?.. Густав, локти на коленях, пальцы в замок скрещены, тяжёлый, весь в своих мыслях, подхватил, не дождавшись: - Заменить рубашку, вот чего ты хочешь, - парчу его презрительно оглядел, - слуга демонов. Карте. Моей. Клок перевёл взгляд с двухвостого, безликого Рода на неподвижное пятно неживого лица... Рамы нет, даже прихожая не видна. Тёмные, глубоко посаженные глаза... Есть ли за ними что-то вообще? - Хотел бы я, - обронил Клок, - увидеть твой Собственный Мир... Молния сверкнула и гром раскатился... - Ты... Что?.. Крепкий кулак Густава смял его ворот, душа, накручивая ткань... И тем же самым, рефлекторно отвечая, ученик левого крыла понял, чего сморозил. "Ох, дроиды… Ляпнул, так ляпнул! А, ну и пусть!.. Ха-ха, друг мой, предатель, я всё-таки зацепил тебя!" Густав не грабил в переулках, не пугал и не мучил людей, он не знал, что в гневе - прекрасен. Как и в моменты опасности, в моменты, особой выдержки требовавшие от него - дроидски прекрасен. Брови разгневанного громовежца, тёмные глаза полны молний, полны и глубоки, как грозовая туча... Часть искренности, приходящуюся на гнев, он не замутил фальшью и не растратил. "Ох, дроиды... И чего теперь, отступать что ли?! Прощай, дважды обретённый дом мой, мир мой! Прощай, Рута, брат! Попрощайся за меня со снегами и лазурной дроидской бездной, твой мир незабвенен, брат, я счастлив был его гостем!.. Ох, дроиды светлые..." А неплохо получилось, лучше уж, чем в мёртвые глаза лжеца, в гневные глаза смотреть. Клок собрался с духом, с полной категоричностью, холодно подтвердил: - За карту, Густав, я хочу увидеть твой Собственный Мир. Густав покачал головой, из стороны в сторону, не отрицательно, не утвердительно... Парни отцепились друг от друга. Почему Густав так яростно злился на него? Прежде, теперь... Почему? Не хуже Гарольда в волнах. Сейчас ещё можно понять, упоминание испорченного мира прозвенело пощёчиной. Облачный мир с безрадостной судьбой: первый гость - предатель, второй - заманенный, третий... Ультиматум?.. От - этого?! "Чёрный хохолок вырос..." Вырос и на макушке его иссиня-чёрный хохол в целый хвост, ниспадающий. Клок, поправляя безрукавку, ворот приглаживая, тряхнул его с плеч назад, резюмировал: - Там переделаю. Отдам снаружи рамы. Карта - мне гарантия. Идёт? Идёт. "Уничтожу... - подумал Густав. - Пропади пропадом все коллекции на свете..." И кивнул. Глава 98. Очень любопытно, но не скоро суждено Пта полюбоваться на мир Олива. Хозяин немедленно вышел, на белую спину дракона не сел, а шагнул. Да так и остался стоять, овеваемый плавными взмахами крыльев, глядя за раму на покинутый Собственный Мир. Углубляться с площади в лабиринт жарких, узких улочек было бы слишком бессовестно по отношению ко Псу. Безмолвный, насупленный, грозный. На самом деле он завис, ни жив, ни мёртв. Поверить не мог, что всё наяву происходит. Его мир уже предан Пта. Там погуляли немного... Со скромной рамы, как непарадного входа, с кухни раскрывался дом, особняк, прихожая мира. Парадный вход открывался в сад. Неплохо придумано, обычно у людей наоборот. Здесь же высокие двери особняка не то, обитателей его в зелень выпускали, не то впускали в комнаты сад. Приглашали его... Позволяли заполнить, заполонить интерьеры... Малым числом комнатных растений и повсеместной неправильностью, живой... Кривизной углов, стен, перилл, лестниц. Нет двух одинаковых ступеней по высоте и ширине! Перилла норовили то в сторону нырнуть из-под руки, то петлями лианы закрутиться, то волнами вверх-вниз плясать. А то в неожиданный сучок упиралась скользившая по гладкому лаку ладонь. Дом пустой, пустоватый. Мелких деталей не хватало. Незаполненные шкафы, столы, полки... Кривенькие, удивительные... Как и стены, паркеты, потолки, антресоли... Безобразие, а не дом. Милое безобразие. Пта, кто б сомневался, с двух шагов по кухне, всё нравилось. Небрежности не было в созданном. Восходящий старательно собирал эскиз. Внимательный гость мог бы уловить закономерности. От рамы до сада, от чёрного до парадного входа, изменялись последовательно характерные черты флоры. В рисунке обоев, резной мебели, фурнитуре: ручки-ветки-цветки-лепестки, в сортах древесины паркета. От низших растений к высшим и окультуренным. В саду, не зная увядания, цвели чудеса предпоследней эпохи. Цветы дроидами выведенные. По заказам людей. А некоторые и без их заказа... Как и тела полудроидов, движение соков вних поддерживали огоньки. Цветы-метаморфозы, проходящие несколько принципиально различных стадий только за время цветения, а листва... Долго рассказывать. Часть этих цветков была "сельскохозяйственной", то есть на каждом этапе давала свой плод. Часть иная, куда более интересная, это как бы "модулятор" с Техно. И как-бы Вирту... Зацикленный, до бесконечности повторяющийся эксперимент, на каждой последующей стадии создающий иные вещества. Можно брать, сорвать, отломить ветку. Привить на другой цветок-метаморфозу… Цвет и формы указывают на их свойства. Таким образом, типичным образом записанная информация. По историческому, техническому атласу Восходящий собирал эскиз. Не изобретательный и не жадный к мишуре, он тогда скорее следовал указаниям дроида, чем высказывал пожелания ему. Удачная стратегия. Ничего не смывал, не переделывал, дополнял только, поэтому вышло логично и богато. Внимательный гость заметил и оценил бы в сто раз больше, если б внимательный хозяин рассказывал и показывал ему... Но Пёс уже практически забыл первую часть жизни. Хищником поспать на кухне навещал дом. И бродил теперь за Пта, словно он приглашённый, а не хозяин. Периодически хватаясь за голову. "Неужели без подвоха?! Неужели он пойдёт на это, братик, Пта?! Оу, как ты думаешь, оу, как ты считаешь?.." Пта считал, что Пёс - того, не в себе... Считал не из-за его причитаний, а из-за того, что видел вокруг. Сердцу не прикажешь, понятно, но про мир Олива Пёс рассказывал ему вещи вполне заурядные: жарко, улицы, купол, оранжерея... Здесь же, особенно когда спустились в сад... Прошли его плавные, геометрические красоты, сотворённые не садовыми ножницами, и не планированием при закладке. Своей внутренней логике следуя, разрастались цветы-метаморфозы, без участия человека образовывали симбиотические островки. Нейтральные пространства выделялись между ними. Цветы-метаморфозы общались, познавая друг друга на границах областей, в границах - сохраняли несмешанные области видов и стадий. Из-за чего непрерывно плавали границы. Не на глазах, но в течение дня, на обратном пути пейзаж уже изменится. Мало подобного деревьям, мало и зарослей выше колена. При обзоре сад представлял собой за горизонт уходящий многоцветный луг, дальше лесистая полоса и луг… Следующий луг… До последнего, седьмого они сокращались в размере, седьмой же раскатился безо всяких деревьев в недостижимую область Там. Луга состоящие из клумб аморфных, текучих, не ограждённых, по которым можно ходить... И пробовать на вкус можно! Оно слишком странных вкусов, однако, человеку не повредит. Очень резких и лёгких. Начальные стадии цветов-метаморфоз вертикальны и связаны с почвой. Они походили на круглые стрелы лука цветущего сиреневыми шарами. Излучая янтарный свет. Характерная особенность, свет и пыльца первых стадий не совпадают с цветом лепестков. Третья-четвёртая ближе. Пятая-шестая не излучаются. На седьмой цвет и свет совпадают, и он тот же, что у лепестков первой. Что-то вроде цикламенов, плавающих на круглых листьях над землёй. Сиренево-фиолетовое фиолетовым и светилось... Нужно несколько Гига Вирту для описания всех цветов-метаморфоз! Сад воспринимался по-настоящему живым от того, зелень шумела тихо, внятно на разные голоса. С этим садом хотелось заговорить и немедленно попросить у него разрешения остаться навсегда. О, как преобразят его сокровища уже прекрасный Архи Сад! Шафранный ковёр цветов-метаморфоз, цвета дроидов Там, уходил в их область. Тучи пыльцы поднимал лёгкий ветерок, пушистый ковёр обнимал щиколотки босых ног. Небо дневное, от пыльцы жёлтое, над головами сохранило голубизну. Пта прекратил взывать к благоразумию друга. Молча любовался и страдал. Немножко пугающе за пройденными областями вторая стадия цветов-метаморфоз выпускала цепкие усы и водила ими, пытаясь обнаружить опору. Скоро третья стадия их же предоставит, и сценарии развития, раздвоившись, пойдут параллельно. Пёс, не Технарь, сотворённое оценить мог отчасти, с эстетической точки зрения. Похвалы Пта были приятны и безразличны ему. Как для любого хищника, Собственный Мир для него ассоциировался только с местом, где было уютно, а стало глухо, бессмысленно. Куда можно прилетать ночевать. Желание заполнить мир артефактами быстро привело хозяина к хищничеству и отпало. Потеряло смысл. Он взял тогда призом живой артефакт значительной и по меркам этой категории артефактов ценности. И того оценить не смог! Для него - фонарик, светильник, напоминавший о Мелоди. К шарам начальной стадии цветов-метаморфоз он подходил на вид. Пёс оставил его в небольшой затенённой части сада, поскольку темноты вообще не любил, а там деревья и лианистые цветки-колокола. Растения все стадии проходя, от шаров начиная, распространяются по лианам, гуще прежнего тень создают. Фонарь какой-то напрашивался. Или звезда... Звезду надо делать из человека, её не принесёшь. Пёс не хотел. Но закончилось тем же. Пёс не отнял жизни в поединке за артефакт. Выбрал цепочку боёв и прошёл её всю. Катастрофа случилась в небе. Его преследовали от самого Южного, хотели ограбить. Обиделся, те же люди с правого крыла. Как можно быть такими жадными, разве честность не превыше? Защищался... Успешно. В парковой, сыроватой тени, так пахнувшей грибницей, словно в самом настоящем лесу, на невысоком основании светился шар... Тридцати трёх Лиски-намо. Пустой. Шар освещал хозяина и гостя, устроивших пред обратной дорогой короткий привал. Светильник тремя оттенками поочерёдно окрашивал, простодушной ребячливости не утратившее, открытое лицо Пта. И угрюмое с глубокой складкой между бровей, с белыми кругами ожогов над ними лицо Морской Собаки. Оба становились то инфернально-синие, то розовые, как обращённые к заре, то шафранные. Словно простор недоступных областей Там, в двух шагах начинавшийся, просвечивал их, как жёлтое, солнечное Там - парковую густую тень. Пустой, прозрачный шар. Не большой, с голову. Трёхцветный фонарь такого рода ценился бы в сбрую дракона или чуть дешевле. Но это был живой артефакт, полная коллекция. Одиннадцать "грозовых" Лиски-намо, синих. Одиннадцать "мальв", розовых. Одиннадцать "подносящих мёд", шафранных. Мечта Бутон-биг-Надира. При всём своём богатстве не смог заполучить. Тридцать четыре жизни стоила эта коллекция, тридцать три Чёрных Дракона. Сам шар сделан хищником, каждая Лиски - чистым хозяином, преставшим являться им в момент её возникновения. То есть, шар тридцать два раза передавался из мира в мир, и связные Впечатления об артефакте имели все хозяева. Не только двенадцать проклятых, ушедших в море, собираемые Густавом, ошибались в дружбе. Не только галло надеялись создать и сохранить мирок для узкой компании. Дружба это важно, но здравый смысл она не заменяет и не отменяет. На превратно понятом основании не стоит. Твёрдо стоит на краеугольных камнях личной ответственности. Собиратели пережили ряд предательств, разочарований. Выжившие - рассеялись, артефакт пошёл гулять по свету. В настоящем виде коллекция задумана была не ими, а людьми предыдущей эпохи. Биг-Буро назвал бы её Оракулом! Она считалась салонным развлечением, когда люди перестали притворяться, что зверодроиды, это для малышей. На излёте эпохи. В центре шара Лиски-намо пребывают невидимыми. Шар разгорается ярче, перестаёт менять цвета, и появляется язычок белого пламени. Из него, танцуя, выходит Лиски. Одна. По мере приближения увеличивается. Как дроид желания, долго и красиво. Она может передумать! Скрыться обратно или напротив - позвать ещё одну или двух танцевать вместе. Одна из них может приблизиться к стеклу. Прильнёт, улыбнётся огромными глазами... Это считалось за "знак", ответ на вопрос. Если "грозовая" - нехорошо... Если "мальва" - прекрасно! А "шафранные" танцевали и приближались с плошкой мёда в руке. Подбрасывали, перехватывали, вертели на лапке и обводили вокруг себя. На плошке мягко играло пламя, мёд горел. Вплотную к стеклу, они символически протягивали плошку, голограммой выходящую за шар. И мелодичным, нежным голосом произносили короткое предсказание, утешение, совет... Зверодроиды безмолвные по определению, по задумке они не мурлыкали даже, но этим на излёте, при деградации эпохи досталась речь. Кто знает, что говорили настоящие Лиски-намо?.. Живые артефакты чаще всего - набор слов. Оракул, заглядывать в будущее, это для чудовищ. Полудроидам неприятно и несвойственно. Не как на предсказание, а как на игрушку смотрели на Лиски, угадывать их поведение на спор пытались. Изгибаясь, обведя медовой плошкой вокруг головы, перекинув с руки на руку, "шафранная" Лиски-намо дотанцевала из маленького пламени ко Псу. Крутанулась, со стороны Пта очутилась… И обняла его космическими глазами. Пта улыбнулся в ответ. Выше сил человеческих, только Густав мог удержаться! Лиски отвела плошку в сторону и пропела тихо: "Если бы... Но не придёт..." Пта вопросительно посмотрел на друга, когда она скрылась. Пёс - в прострации, не слышал. Он ожил, чтобы произнести, что ему тоже интересно, где они прячутся. Если кокнуть шар, они пропадут ко всем чертям или выбегут все разом? Пта, зная, что дистанция у друга невелика между словом и делом, замахал руками: - Что ты, что ты, зачем?.. - Да я ничего, - ответил Пёс. - Они столько раз выносят эту плошку. Можно ли будет выпить её? Чего там? Чего-то тёплое... Любопытно стало. Пта признал, любопытно, но совесть имей!.. На выходе чуть не забыли поменяться. И вот, на раме Олива стоя, Пта был хозяин - трёх! - Собственных Миров. Ощущал ли себя как-то особенно? Ничуточки. Хоть это не суть важно: - Соблюдём очерёдность? - спросил он Олива, не желая обидеть, виновато косясь на друга. Олив крыльями раскинул руки, фазаньим манером, как Марик в коронном прыжке, взлетел и боком приземлился на драконью спину. Бледный, даже зелень пропала. Усмехнулся на приятелей, бледный совсем. Рта не осклабив, клычком не сверкнув, без выражения, будто один в небе, сказал: - Собака довольна... И я доволен... Не нужно, Пта. Мне не хватало... Этого... Власти левой руки на континенте. Счастливо оставаться. Мы окончательно квиты, Пта. Хлопнул дракона, сорвался с места. Не позволил догнать себя. Они быстро вернулись. Молчаливые. Пта на раме взмахнул рукой, и Пёс её перешагнул.