Не выжил из ума я и не пьян, не святотатствую, по мне – так это слишком «,Христос, едрёна корень, был смутьян…» прожгла в мозгу извилину мыслишка. Открутим плёнку в тридцать третий год, закрыв глаза, инкогнито, незримо, мы по его стопам пойдём в народ сквозь блеск и нищету Ершалаима. Пройдём, минуя злачные места, по узких улиц длинным коридорам, отыщем взглядом средь толпы Христа, последуем за нитью разговора… Средь мудрости оброненных им фраз, положенных в основу новой веры, расслышим «… не творите напоказ молитв, уподобляясь лицемерам…» «…равновелики мы, одна семья… драчливые и взбалмошные дети… судить – ни-ни! есть высший судия, с лицензиею и в авторитете…» Шёл за мессией по пятам народ и слушал, рты открыв от изумления, кивал со страхом, дескать, «Во даёт! Ведь, прав…. А жизнь одна-то, к сожалению…» Была снята молчания печать, Христос пророчил, накалялись страсти: ведь правда может церковь развенчать и с головою снять корону власти. Творящий чудеса вселяет страх, земного благоденствия лишая, вот потому – то тридцать тетрадрахм - цена, определённо, не большая. Был дан указ распятье увенчать философом оборванным и тощим, чтоб мог Ершалаим спокойно спать и слушать соловьёв в маслинных рощах. Выходит, я в традициях Христа рифмованной строкою сею смуту, вещая правду, видно, неспроста, невыгодную лживому кому-то. Сравни, кто ты такой и кто есть Он: писк комара в сравненье с медным звоном. Но на меня с Христом один закон – «святая ложь» толпы синедриона. Плюют в лицо и в спину ядом фраз, а я же, как адепт христовой веры, внушаю: «… не творите напоказ молитв, уподобляясь лицемерам…» пощёчина… а я им: «не творите напоказ, молитв, уподобляясь лицемерам…» плевок… а я им снова: «не творите напоказ, молитв, уподобляясь лицемерам…»