Глава 10. Шейруйнг встретил Марка неприветливо. Город отталкивал взгляд. Карета ехала по узким улицам, которые были покрыты старой брусчаткой, машины расступались перед огромной позолоченной каретой. Императорская карета должна была показывать власть. Власть могущественного человека, того, которому поклонялись. Но почему нельзя ездить на машине? Почему император должен ехать в этой огромной помпезной карете, запряженной шестеркой гнедых лошадей? Ответ лежал в Декларации. В той самой священной сводке великих законов, которой поклонялись с незапамятных времен. И этот свод закон убивал людей. Их трупы находили с утра в реке, в грязной и пропитанной кровью реке, проходящей сквозь огромный Шейруйнг. Тела кидали в повозки и отвозили в морг, людей хоронили и тотчас забывали. Это были простые люди, ничего не добившееся и никому не нужные. Пожалуй, их можно было сравнить с пешками в шахматной игре. Да, да, именно пешки. Но главным по-прежнему остается король. От него зависит судьба миллионов. Он главный, и никто не сможет ему перечить. Марк глубоко вдохнул в себя свежий утренний воздух. Карета, позолоченная и обитая драгоценностями, в Декларации был ряд правил, которые указывали, как должен жить император и какое именно имущество иметь, въехала на узкий старинный мост. Марк поглядел в окно. Перед ним как на ладони открылся тёмный город, высокие серые здания, овеянные пеленой тумана, грозно смотрели на него. Смотрели как на врага, как на предателя. Пока ещё люди не появлялись на улицах, и на дорогах Шейруйнга можно было заметить лишь полицейские машины и кареты Скорой помощи. Те хватали и сажали за решетку особо буйных или пьяных граждан города, оставшихся и не спрятавшихся в домах после ночи, и обнаруживали трупы на окрестностях города. Так Марку открылось не самое приятное зрелище. Около моста он заметил неприметный белоснежный фургон Скорой помощи, и двоих высохших мужчин средних лет с серыми тусклыми глазами. Они несли носилки, на которых лежало неподвижное тело. Марк не успел во время отвернуться, он уловил себя на мысли, что ему становится интересно, что произошло и он присмотрелся к бездыханному телу на носилках. На них лежала девушка с русыми мокрыми спутанными волосами, и серым, потерявшим краски лицом. На одной руке незнакомки Марк успел уловить нацарапанный около кисти знак, но что он значил он так и не смог понять. Дойл Крайтс, ехавший вместе с сыном, лишь поморщился, заметив, как с интересом сын рассматривает знак на руке у погибшей. - Фу, какое отвратное зрелище. Произнёс император и отвернулся в сторону занавешенного окна. Услышав реакцию отца, Марк вздрогнул, он подумал о родственниках этой девушки, и о том, как будут горевать они по ней, ведь всякий родственник горюет, узнав, что умер его близкий. Но Дойл Крайтс! Будет ли горевать его собственный отец, когда узнает, что Марк умер? Или его реакция будет такой же, как и сейчас. Юноша снова вздрогнул, ему показалось, что холодный утренний ветер проник в карету, и теперь заставляет содрогаться его от ужаса, который вселял в него человек сидящий рядом. - Но ведь у этой девушки были близкие, родные, они будут плакать. Огорченно произнес Марк спустя полминуты. – Знаешь, как много таких находят на окраинах, в заброшенных домах в городе. Это дети тьмы, дети ночи, и по ним не будут страдать близкие, по ним никто не будет страдать. Их сбросят в могилу, и забудут. Ибо они сами выбрали себе такой путь. Плохой путь. Предупреждал отец сына. Но Марку становилось интересно. Всё же у Шейруйнга была одна особенность. Ночью здесь царила совершенно иная жизнь, и если в других городах, менее населенных удавалось подавить ночных жителей, в Шейруйнге они боролись на равных с полицией и "ночной чисткой", им удавалось выживать. - Но неужели и близкие люди отказались от ночных жителей? Удивился Марк. Дойл Крайтс многозначительно кивнул головой - Декларация, они нарушил священный документ, свод великих законов. Ты же знаешь, что Декларацию писал умный человек. Человек, который много знал. - Но это было его мнение, исключительно его. В книге он изложил свою точку зрения. Решил поспорить с отцом Марк. Услышав слова сына, император разгневался. Он не ожидал услышать подобных речей от Марка, отец злобно посмотрел на сына, и не позволил ему отвернуться в сторону окна. - Никогда, слышишь, никогда не говори подобных слов. Никогда не говори слов, за которых тебя могут повесить! Декларация это правила, по ним живётся хорошо. Хорошо для всех. Уверенно произнес император. Марку же так и захотелось воскликнуть - "а по-другому жить не пробовал ты, отец?" Но если бы он сказал подобные слова, отношения, которые казались стали только налаживаться между отцом и сыном, могли окончательно порваться, и тогда уже ничего не могло бы примирить отца и сына. " - Пусть думает, что прав" - решил не спорить с отцом Марк. Всё же, хоть каким и не был плохим отцом Дойл Крайтс, не смотря на то, как он мало появлялся дома, сейчас он пытался помириться с сыном и быть с ним вместе. И Марк решил, что и в этом алчном грубом человеке можно было разглядеть и что-то хорошее. Император же, решив, что сын послушал его мудрого совета, успокоился, и его ледяная пухлая рука достала из кармана синих брюк носовой платок. Дойл Крайтс протер пот со лба и нехотя отодвинул в сторону на секунду занавеску, он приказал кучеру, громко прокричав - вези нас к Милене Крылетской, надеюсь, ты ещё помнишь, где находится её особняк? - Я знаю! Отозвался бодрый голос пожилого кучера с козлов, и лошади поскакали галопом по улицам Шейруйнга. Когда закончится этот кошмар, Марк не знал. Всё же он слабый. Очень слабый, если не может противостоять собственному отцу. Но он могуществен, он силен! Что будет, если он признается в том, кто ему действительно нравится. Интересно отец убьет Генри или убьет самого Марка? Или он не пощадит никого? Дойл Крайтс кровожадное животное, но, несомненно, и у этого зверя есть сердце. Только из-за отцовской любви, как считал Марк, Дойл таскает его по домам богатых и глупых девушек. Милена, Ольга, Катрин, Виктория, Джулия. Кажется, это будет нескончаемый список женских имен! И не одна из них не нравилась Марку. Милена была худощавой девушкой, с белоснежной кожей, её волосы были убраны в длинные могучие косы, которые были настолько тяжёлыми, что красотка не могла прямо держать голову. Она не чем не интересовалась, кроме сплетен. Казалось, она знала про каждого богатого жителя Шейруйнга. К тому же она оказалась одной из тех, которые готовы продаться сыну императора или ему самому. Марк вспоминал свой разговор с ней в одном из узких и длинных коридоров её дворца в Шейруйнге. Он достался ей от богатого прапрадеда, сама же Милена не работала, она только лишь продавала старинные вещи, принадлежавшие её предкам и тем самым жила и обеспечивало свое "место" в кругу богатых людей. Марк поморщился. Одни мысли об этой девушки вызывали у него отвращение. Юноше вспомнились глаза Милены. В них не было любви, в них горел очаг заинтересованности. Милене хотелось, чтобы о ней говорили, чтобы, когда она проходила по богатым районам Шейруйнга, ей смотрели вдаль и говорили: она любовница наследника императорского престола. - Не уж то я не нравлюсь вам? Удивилась в тот день Милена и с любопытством поглядела на свое глубокое декольте. Марк, хотевший выкрикнуть тогда в коридоре этой надоедливой девушке "мне нравится совершенно иной человек", ничего не ответил, тогда же девица схватила Марка за руку, её глаза дьявольски загорелись - я уверена, вам понравится ночь проведенная вместе со мной. - Нет - покачал головой Марк и отдернул руку от Милены, теперь разговаривать с ней было ему ещё противней. Он видел перед собой не богатую наследницу, а лишь дешевку, пытающуюся затащить его в постель. - Все восхищались мной, и восхищались моей матерью. Вы знаете - уже более тихо прошептала Милена - она переспала с вашим отцом, великим императором! Услышав эту фразу, Марк припомнил игривую улыбку на жирном лице Дойла Крайтса. Он почувствовал, как рвота подступает к его горлу. - Все пытаются угодить императорской семье, и каждый как может! Уловила изменившийся взгляд Марка, Милена и с удивлением заметила, что к его глазам подступают слезы, она продолжила, надеясь, что он изменит решение - все ваши деды, и прадеды, прабабки и матери, для них были открыты дороги в любую часть света. Все люди подчинялись им и были их рабами. Сейчас также, сейчас иллюзия свободы, но откройте пошире глаза, и вы увидите грязные кварталы и нищих. Всё так же, как и много лет тому назад! Пойдемте, пойдемте - хватала его за руку Милена. Марк, ещё не веря её словам, пошел за ней. Но потом во время остановился, он схватился рукой за голову. - Что вам нужно? Денег? Еле сдерживался он, чтобы не закричать. Девушка помотала головой – власти! - Власти? Переспросил Марк и его голос отозвался эхом по коридору. Девушка кивнула головой - разве кто-нибудь не мечтает о власти? Сначала правят тобой, а потом правишь ты. Каждый ребенок в детстве себя представляет королем или королевой! Но вы уже родились сыном императора, разве это не прекрасно? - Это отвратительно! Вскричал Марк и побежал по коридору. Это отвратительно! Отвратительно! Он и не мог поверить. Не уж то все пытаются угодить ему? Он и не замечал этого. А в школе? Там ставят ему оценки не за знания, а за то, что он принадлежит к кругу недосягаемых людей, которых сравнивают с богами. Марк вспомнил тотчас о Генри. Если бы он признался ему и рассказал о своих чувствах, чтобы сказал этот человек? Он согласился бы быть с ним, только из-за власти, или из-за боязни не угодить императорскому сыну? Как всё ужасно! Не уж то так будет всегда? Марку захотелось стать простым человеком, простым жителем Шейруйнга. Ему казалось, что так он сможет избежать всех проблем. Марк ходил в задумчивости по периметру своей новой комнату. Из многочисленных зеркал на него смотрел высокий блондин с чистыми голубыми глазами, наполненными непередаваемой тоской. И тогда Марку вспомнилась Ольга, актриса одного из самых богатых и знаменитых театров Империи консерваторов. Её речь была точно такой же, как и речь Милены. Марк поморщился. Все происходящие вокруг него казалось ему ужасным. Все люди, окружавшее Марка, знали кто он такой и как с ним себя вести. Но не уж то нет на этой земли тех, кто не интересуется жизнью императорской семьи? Несомненно, это простые люди, которым недозволенно появляться на роскошных торжествах, это ночные жители, живущие в своем мире ночных улиц и ночных опасностей. Марк подумал о них, и тотчас забыл. Он, как и все дети Империи консерваторов, был напуган зловещими историями, связанными с ночными жителями и с тем, как ненавидят они порядочных граждан Шейруйнга. Марку вспомнилась погибшая девушка, чье тело достали из реки. Кто она? Дитя ночи или наоборот несчастная, убитая этими людьми? Ему снова вспомнилась метка на её руке. Такой метки он не видел раньше, а знак "ночной чистки" сильно отличался. Юноша точно это знал, ибо женщина, в свое время организовавшая эту компанию, часто в последнее время была рядом с Дойлом Крайтсом, и Марк не сомневался, что она новая любовница его отца. Её звали Сара Гойндер. Это была женщина средних лет с узкими, серыми глазами. На её плече значились заглавные буквы "Н. Ч.", что означало её предназначение к этой огромной организации. Деятельность "ночной чистки" была обширна. Эти люди останавливали грабителей, спасали жителей города от рук ночных граждан, и патрулировали районы города, следя за порядком. Сара Гойндер сама признавалась, что убила своими руками не малое количество ночных жителей, переступавших за черту закона, и была награждена не одной медалью за отвагу. У Сары Гойндер не было своих волос, и она носила парик. История детства Сары была печальна. Она родилась на севере Империи консерваторов, жила в небогатой семье. Отец работал на металлургическом заводе, мать была продавщицей. Саре было семь лет, когда дом, в котором она жила сгорел дотла. При пожаре погибли её родители, Сару же чудом удалось спасти. У неё на теле были сильные ожоги, она долгое время не вставала с больничной койки, но прошёл год, и девочка отправилась в приют. Из него она сбежала, когда ей было пятнадцать. Сбежала вместе со своей первой любовью, и обосновалась в городе Лендренске. Она жила в общежитие, училась на журналиста, но настал второй всемирный потоп, когда пострадала половина земли Империи консерваторов, тогда вода затопила и Лендренск, любимый Сары погиб, сама же девушка очнулась в больнице в крайне тяжелом состоянии. После двух лет проведенных в больничных стенах, Сара Гойндер в возрасте двадцати семи лет отправилась в Шейруйнг. По прибытию в Шейруйнг, Сара остановилась в гостинице на окраине города, так она стала свидетельницей пожара той старой гостинице, после которого она смогла уцелеть. Теперь голову Сары рассекали три шрама, кожа на правой руке была сильно обожжена. С тех пор девушка решила носить парик, а шрам на шее закрывать высоким воротником. Выйдя из больницы, она решила разобраться, кто стал виновником пожара, ими оказалось трое ночных жителей, они мстили за что-то хозяину отеля. Их поймали и казнили, шрамы же Саре никто так и не смог залечить. Вскоре после ночи на одной улице Шейруйнга, обнаружили погибшем её возлюбленного, полицейского, за него Сара собиралась замуж, и именно тогда девушке пришла в голову поистине великая идея. Она организовала "ночную чистку". Сначала туда входило всего несколько человек, но затем к ним стало присоединяться всё больше молодых девушек и юношей, истинных патриотов Империи консерваторов и Сара Гойндер стала знаменита. Она не раз ходила с Дойлом Крайтсом на разные благотворительные ярмарки, не раз выступала с поучительными речами для молодежи Шейруйнга, и Дойл Крайтс не раз восхвалял Сару. Марк же относился к Саре равнодушно. Он знал, что вскоре отец найдет себе новую любовницу, и Сара станет гораздо реже появляться в роскошных особняках. Но, тем не менее, эта женщина продолжала появляться подле Дойла Крайтса, и они много времени проводили вместе. Так же много времени проводил Дойл Крайтс и с другими девушками. Марк подошел к окну. Он ненавидел этот город. Здесь на улицах пахло дымом от многочисленных машин и заводов, люди видя карету, а Марк без нее не мог передвигаться свободно, восторженно вскрикивали и преследовали сына императора и юноша лишь мог гадать, как долго все это будет продолжаться. Ему хотелось в усадьбу, он мечтал пройтись по бескрайним полям, вдохнуть аромат сочной свежей травы, и стать свидетелем того, как чудесные бабочки порхают с цветка на цветок и летят по голубому небу и как пушистые облака, медленно и неторопливо уплывают вдаль. Красота природы манила его, город же тяготил Марка. Также тяготили его и бесконечные свидания с разными девушками, и обсуждения отца на счёт того, кто из них красивее. Марку хотелось бежать. Бежать, не оглядываясь. Вдруг в дверь постучали. И Марк нехотя вышел из раздумий, он постарался более радостным тонном крикнуть "входите", но у него этого не вышло, и юноша печально вздохнул. Ему отчего-то вспомнился университет, а с учебой вспомнился и Генри. При желании Марк мог бы узнать о том, где живет он и поехать к нему в гости, но об этом, несомненно, узнал бы отец. Марк и не заметил, как дверь отворилась, и сгорбленная фигура полного человека приблизилась к огромному окну, подле которого стоял юноша. - Ну, что Марк, ты готов? Нужно собираться и отправляться в гости к одной красивой девушке! Бодро произнес отец и похлопал сына по плечу. Марк поморщился, и отец уловил это. Вдруг Дойл Крайтс изменил свой тон голоса и вместо мягкого дружелюбного тона, он приобрел необычайную строгость. - Что, не интересуют светские особы? Задался вопросом вдруг отец и с интересом поглядел на Марка, только сейчас юноша смог отлично понять по красному лицу отца и отвратному запаху распространяющегося от него, что тот пьян и еле стоит на ногах. - Отец! Испугался Марк, боясь, что сейчас Дойл упадет на пол. Но Крайтс удержался за деревянные перила, за чем-то прикрученные к стене и преграждающие близкий подход к окну. - А может быть тебя не интересуют светские девушки, а тебе будет интересно поехать в какую-нибудь далекую таверну, где тебя никто не знает, и там насладится дивной ночью с какой-нибудь местной шлюхой? Поглядел, внимательно, на сына Дойл Крайтс. Его взгляд исказился, голос был яростным. Марк с непониманием поглядел на него и ничего не ответил. Он никогда не видел отца пьяным, но юноша знал, что Дойл любил выпить, и был наслышан о пьянствах отца и его дебошах, о которых тихо перешёптывались прислуги, боясь, что их кто-нибудь услышит. Марку стало противно. Дойл, заметив его реакцию, протяжно рассмеялся - что же, тебя не интересуют и девицы легкого поведения? А кто тебя интересует тогда, может быть Генри Тейгронт? Наступило молчание. Марк ощутил, как учащеннее забилось его сердце, и как задрожали кисти его рук. Что же сейчас с Генри Тейгронтом? Жив ли он или же мертв? И если знает об этой любви отец, то, как он узнал о чувствах Марка. Ведь он никогда не кому не рассказывал свои тайны, ведь он прекрасно знал, что за ним следит его собственный отец. Как всё это ужасно! Марк не знал, что теперь ему делать и как поступить. Может быть, загладить вину перед отцом и жениться на одной из тех глупых продажных девиц, хотя нет... Чего плохого он совершил? Он влюбился в человека. Разве он не имеет на это права? Он хранил его фотографии в комоде. Разве он не имеет на это права? Он никому не рассказывал о Генри, но отец как-то узнал о нем. Марк чувствовал, как у него предательски дрожат колени, и как с трудом смотрит на пьяного отца. Дойл Крайтс же глядел на сына, подобно войну, смотрящего на побежденный им народ, его глаза горели ненавистью, и император прошипел, боясь, что его услышат слуги - как ты мог. - Что мог? Заикаясь, дрожа от страха, переспросил сын. - Декларация! Прорычал отец - ты пошел против своего отца. Ты бы опозорил всю нашу великую семью! Ты сделал ужасный поступок. - Но я лишь полюбил человека, что в этом... - Заткнись! Грубо прошипел Дойл Крайтс - хорошо, что миссис Вейнер предупредила меня. - Миссис Вейнер? Не мог поверить Марк. Ему вспомнилась пожилая согнутая крючком женщина, его нянька, смотрящая на юношу глазами пропитанными любовью и преданностью. - Да, она заметила тебя, когда ты смотрел на фотографии, и тайник в то время был открыт. Она не увидела, на кого ты смотрел, но поняла, что если ты хранишь эти фотографии в тайнике, то это очень ценно для тебя. Она рассказала мне об этом, я наградил старуху мешком с деньгами. А сам, с помощью мудрых людей отворил тайник и обнаружил, чьи фотографии ты там держишь. Я сначала готов был тебя убить. Ты опозорил всю нашу родословную! Заплетающимся языком произносил Дойл Крайтс, с ненавистью глядя на сына. Марк не выдержал слов отца. Он говорил несуразные вещи. - Как я опозорил родословную? Тем, что я полюбил человека? Но, только вот, увы, об этой любви есть пункт в разделе "нельзя" в великой - скривил лицо Марк - священной - усмехнулся он - Декларации! Услышав то, как относится к великому документу сын, Дойл Крайтс не выдержал и, видя, как осмелел Марк, вскричал - ещё одно твое слово и... Отец вздохнул - я и так пожалел тебя! Я решил не говорить тебе сначала о том, что я узнал. Я решил предложить тебе другой вариант и познакомиться с прекрасными девушками, но ты... - Я люблю другого человека. Отозвался сын и отец хотел ударить его, но сдержался. - Этого человека уже давно нет в живых. Подытожил отец и Марк, ещё надеявшийся раньше на пощаду со стороны отца, теперь не мог поверить в услышанное. Нет, он зверь. Он отвратительная тварь, которую невозможно убить. Он только скрывается за маской добродетеля. Марк раньше думал, что отец заботится о нём, подбирая ему невесту, но на самом деле он хотел загладить "пятно" на великой родословной! Он даже и не подумал о чувствах Марка. Он заботиться лишь о себе, ему прислуживают миллионы и даже старуха няня, которую Марк любил, как собственную мать, предала его. Все предали его. Абсолютно все. Отец ненавидит его, люди, с которыми знаком Марк работают на его отца, его любимый человек мертв. А, Марк... Он даже не сможет прийти на могилу к Генри, ибо не знает, где она находится. Марк чувствовал одно - нестерпимую ненависть к человеку стоящему перед ним. На мгновение Марку показалось, что Дойл Крайтс такой же человек, как и он, и что власть в его руках ничто, и что он может с ним разговаривать на равных. Но это был обман, перед Дойлом Крайтсом приклонялись миллионы. Ему служила тысяча людей. Они доносили ему о неугодных, а затем разбирались с ними. А в то время, как очередного человека хладнокровно убивали, император как ни в чём не бывало, поедал пирожное и запивал его горячим кофе. Это был кошмар. Воплощение дьявола стояло перед Марком сейчас. И этот человек был его отцом. Нет, именно Дойл был "пятном" на их великой родословной. - Ненавижу тебя! Вскрикнул Марк и сам осознал, насколько несчастен его голос. Он понял, что плачет. Плачет от горя, а человек стоящий перед юношей, смеется над ним. - Я убью тебя. Вдруг добавил Марк, видя, как потешается над ним его отец, как забавляется он над его горем. Дойл Крайтс не привык ценить людей, для него они никем не были, он привык, что ему поклоняются, он привык делать то, что хочет. - Заткнись! Взревел Дойл Крайтс. Услышав слова сына, он в один момент перестал смеяться и с силой ударил ладонью Марка по лицу. Он вскрикнул от боли и, не удержавшись на ногах, упал на пол. - Это моя игра, и не смей в неё вмешиваться! Вскричал император, и запах алкоголя донесся до плачущего на полу Марка. Дойл Крайтс развернулся в сторону выхода, и резко хлопнув дверьми, скрылся в холле. Несколько минут спустя, через приоткрытое окно в спальни, до Марка донеся с улицы голос Дойла и смех нескольких продажных девиц. Послышалось, как заржали в наступившей ночной тишине лошади, и как тронулась карета. Повозка уже давно скрылась из виду, а Марку ещё продолжал слышаться голос отца, тот напоминал ему ржание лошадей. Марк ненавидел императора. Теперь юноша четко осознал, что тот уголек в его сердце, который тлел на протяжении нескольких лет и был связан с любовью к отцу, теперь окончательно потух, а его сердце стало железном. - Нет, Дойл Крайтс, ты ошибаешься - усмехнулся сквозь слёзы Марк, он не мог больше звать это чудовище, убившего Генри, отцом - это моя игра. Марк, продолжая держаться за щёку, по которой пришелся удар отца, попытался подняться на ноги. Он схватился руками за перила и поглядел вдаль. Круглая, белоснежная луна притягивала его взгляд. Миллиарды звёзд так и шептали ему на ухо, сквозь приоткрытую створку окна, ласковые слова: ночь это твое время. А теплый ветер врывался в помещение и нагло расхаживал по спальне Марка. На улице горели фонари. Пышные кроны деревьев шелестели на ветру, они шептались друг с другом. Промелькнула в подворотне грязная, ободранная кошка. Унеслась вдаль яркая красная машина, крыши у которой не существовало и отголоски веселой песни долетели до Марка. Он обернулся назад и оглядел помпезную комнату с фресками на потолке. Юноша посмотрел на часы. Обе стрелки на них ровно показывали двенадцать часов. Марк удивился. Возможно, он очень долго просидел на полу, плача и страдая. Но теперь Марк не собирался сидеть в резиденции Дойла Крайтса. Это место напоминало ему тюрьму, из которой так сложно выбраться. Но сейчас, казалось, для него не существует преград. Ему не хотелось, чтобы ему служили и подчинялись. Марк хотел спокойно жить, и он не желал, чтобы люди шептались за его спиной. Юноша схватил с комода кошелек, пересчитал в нем деньги, их вполне бы хватило на беззаботную жизнь в каком-нибудь недорогом отеле. Марк выбежал из дворца. Он с наслаждением вдохнул ночной воздух. Юношу не покидал страх перед ночью, но он не ценил свою жизнь. "- Пусть будет так, как должно быть" - решил юноша. Всё равно ему нечего терять. Никто по-настоящему не ценит и не любит его в этом мире. И пусть этой ночью решится его судьба. Марк перешел на тротуар и спокойно зашагал по ночному городу. Городу, жившему совершенно