Все, кто прочитал предыдущее "бабье лето" (большое спасибо), конечно же уловили некоторые противоречия, возникающие при чтении. Я умышленно не стал представлять рассказ в том виде, в котором он и должен бы быть, что бы заранее не отпугнуть от прочтения, извините.Теперь я хочу его преподнести таким, каким рассказ был. Дабы избежать каких либо недоразумений, то вот такое маленькое предисловие: Действие происходит на бахче, в период, когда собираются все местные бахчевники, чтобы отпраздновать окончание арбузной эпопеи, отметить последний день сторожевания. Но я не стал описывать сам праздник потому, что мне было интересно следующее утро после праздника. Ваня - с некоторых пор Иван Петрович, в меру упитанный, в меру выпивающий мужчина. Он, честно, водку совсем ненавидит, даже терпеть ее не может, даже на дух не переносит, но напивается при этом до не потребного, жуткого и скотского состояния. Утренняя прохлада осени 2014 года. Утренняя прохлада, сквозь упавшую на грешную землю дымку тумана, бесшумно заползла в ветхий вагончик, который одиноко стоял на опушке сосновой полосы. Эта самая прохлада, недолго думая, стала напористо проникать под одеяло, лежащего под ним человека. Это означало, что наступило не совсем долгожданное утро. В запутанных в один большой морской узел извилинах, изможденного алкогольным бомбометанием мужчины начали скромно (шаг за шагом) проблескивать долгожданные (просто необходимые в данном случае) искры, слегка размытого и не четкого разума. Мысли стали выпрямляться, приобретать законные, правильные очертания, привнося тем самым смысл существования окружающего нас мира. Из центрального штаба головного мозга, стала напористо, четко и нагло поступать угнетающая информация о пьяном беспределе, совершенном накануне вечером: о бесполезно проведенном времени, о беспутстве, бессовестности и других гадостях, совершенных в неадекватном состоянии. - Бляха муха, блин горелый! – непрерывно раздавалось из пересохшей глотки. Сердце тоже хотело выкрикнуть в унисон с языком те же самые слова, но вовремя вспомнило, что к большому сожалению совсем не умеет разговаривать. Что бы выразить свое отношение к своему омерзительному существованию в данном организме, сердце учащенно, круто и беспощадно билось под рукой своего гадского хозяина. Гадский хозяин еще больше, чем было до этого, помрачнел. От вражески нападающей зеленой тоски, от этого мысленного нагнетания и так уже напряженной обстановки, моментально поднялась температура. В связи с этим, конечно же, усилилось потоотделение. Свежие капли влаги, выступающие повсеместно на пропитой коже, можно было запросто и незатейливо собирать, как березовый сок в весеннюю пору. Кроме всего прочего можно было бы еще перечислять и перечислять все остальные недомогания, которые так внезапно (самое главное неизвестно из-за чего) навалились на больную голову нашего бедного, имеющего действительно жалкий вид, мученика. Из всех напастей более всего и очень даже назойливо беспокоила, давила и не давала покоя, намертво устоявшаяся во рту сухость. Из-за этого непонятного явления, невозможно было провести никаких действий. Не только языком, но даже головой. Губы скрючились в каком-то знаковом ожидании, в виде очень неправильной восьмерки. Восьмерка, временами переходила: то в шестерку, то в семерку, а иногда и в ноль. Бедняга медленно, очень медленно, очень-очень медленно привстал на коленки и, пошатываясь, нашел то самое, необходимое в данный момент, положение тела. Затем, он приподнял голову высоко к небу. Левой рукой, держась за место, где должно было быть сердце, правой рукой он стал хаотично и неистового наносить на свое туловище кресты, моля при этом все всевышнее о снисхождении и пощаде. Воззвания к небесам были бессвязными, непонятными, имеющие особую и причудливую форму, выливающиеся в нелепое бормотание: - Господи! Го-о-о-споди-и-и! Прости, господи меня грешного, - с большим усилием воли, стоя на коленях, произносил наш больной товарищ. - Пожалуйста, - добавил он. - Помоги мне, господи! Прошу тебя, помоги! Я, тоже тебе когда нибудь помогу. Да, что же я такое несу-то… Прости, прости дурака, господи! Дай мне, хоть немного облегчения… Все вытерплю - лишь бы не сдохнуть скоропостижно! Прости миленький, прости хорошенький! Энергия, собравшаяся вокруг этого места, сгруппировалась настолько сильно, что начала разносится по сторонам мощными и резкими волнами. Одна из волн, внезапно вырвалась вперед. Затем, на полном ходу понеслась через все поле. По-пути, как показалось, даже переворачивались арбузы. А волна, долетев до ближайшей лесной полосы, оттолкнулась от естественной преграды и помчалась обратно, тут же сбив с колен молящегося человека. Всего каких-то несколько часов назад веселье было в полном разгаре. Началось все с арбуза (килограмм под восемнадцать), стоящего посреди стола. Он был загодя напичкан спиртом (крюшен - арбузная водка) и был представлен для всеобщего удивления. Закончилось все тем, что Катька полуголая отплясывала на столе, но мужские позывы уже ни в какую не действовали, поэтому на нее никто не смотрел. Все ждали, когда их отвезут до милой хаты для дальнейшего расслабления. Кто-то ждал сына, а кто-то жену с дубиной на перевес. Иван Петрович, с неимоверными усилиями воли, встал на непослушные ноги и, тяжело передвигая ими, побрел в сторону бахчи. - Только бы дойти… только дойти, - шипел себе под нос, бахчевник. О, это было действительно, просто великое счастье! Впереди показались те самые, полосатые и зеленые, удивительные и спасающие в очень трудную минуту ягоды. От внезапно наступившего волнения, Иван Петрович споткнулся и, с чувством независимости от центральной нервной системы, грохнулся на четвереньки. - Ну, ни чего, я уже у цели, - подумал он, и стал уверенно перемещаться на всех четырех костях. Тут еще, как на зло, ветка огромная за сползающую штанину зацепилась. Некоторое время, нога пыталась спихнуть, попавшееся препятствие, но потом плюнула на это дело и стала усиленно помогать остальным трем конечностям в достижении намеченного маршрута. - Ох... ух... уф... Рука - убийца нетерпеливо вздернулась над головой, измученного жаждой человека. Она, с невероятной силой, обрушилась на красивое и зеленое чудо. Чудо раскололось пополам. На свет божий сверкнула сочными красками, алая мякоть с коричневыми семечками. Обе ладони, с нескрываемой жестокостью, врезались в сердцевину одной из половин обворожительной ягоды. Рот не стал кусать, он просто влез, с последующей за ним мордой, прямо внутрь сердцевины и, захлебываясь, стал всасывать в центр своих вожделенных возможностей легкодоступную, чудодейственную и умопомрачительную влагу. - Спасибо тебе, о боже! Я в вечном долгу перед тобой, - пронеслось, в получивших огромное удовольствие мозгах. Тем временем, все внутренние органы возжелали обязательного продления данного удовольствия, чуть было не перешедшего в экстаз. Они, с искренним интересом, передали в главный штаб такую просьбу, от которой мозг ни коим образом, не смог бы отказаться. Просьба заключалась в том, чтобы присутствующая здесь морда срочно воткнулась во вторую половину арбуза. - Хорошо! Ой как хорошо! Почти, как потрахаться! - вылетело из облепленного розоватыми ошметками, наконец - то влажного ротового отверстия. Кулак, как бы между прочим, вдарил по рядом лежащему пузатому соседу. Сосед не выдержал такого сильного напряжения и, тут же лопнул. Естественно продолжились, уже всем известные действия. Живительная влага стремительно неслась по всему телу, до краев наполняя истосковавшиеся по ней клетки, тем самым принося очень большой оздоровительный вклад всему изможденному от случившихся перипетий (или перепитий) в своей совокупности организму. Далее, наш любитель сочных и сладких арбузов, вдохновенно прочитал целую тираду, посвященную настоящему времени, в котором он и находился: - Есть, все же счастье в этом жестоком, сволочном мире! Не смотря, ни на какие мировые передряги, кризисы и катаклизмы. Не смотря, ни на какие дефолты, все же, счастье в этом подлом мире есть. Пусть такое маленькое, в таком маленьком месте, но есть. Во поперло-то, а то господи, да господи. Какая только ерунда в пьяную и дурную башку не придет. Тем временем, все выше и выше вставало солнышко. Оно приподнималось над соснами, неумолимо предвещая погожий и теплый денечек. При этом оно непринужденно, неприхотливо, но все же внимательно всматривалась в сторону вагончика. Солнце по-своему оценивало все происходящие события на не простом пути. Дойдя своим взглядом до места нашего рассказа, солнышко мило, по доброму заулыбалось и, как бы невзначай, покрутило одним из своих прелестных лучиков у своего солнечного виска. Слегка оправившись, Иван Петорович смахнул набежавшую слезу и подтянул, вновь сползшие штаны. Он направился к самодельному умывальнику, сделанному из пластиковой бутылки и прибитому к сосне. После окончания водных процедур, он снял с ветки не совсем свеженькое, я бы сказал совсем не свеженькое полотенце, которым на сухо вытер лицо, шею и руки. - Тук-тук-тук… - раздалось с верхушки дерева. - Опять дятел, - подумал наш герой. - Сам ты, дятел, - ответил дятел и перелетел на другую ветку. - Опять напоролся? Каждый год такая морока с тобой. - Да, пошел ты... - не глядя на птицу, пробубнел сторож. Дятел, не долго думая слетел с ветки и, со всего самого маху, ухреначил Ивану Петровичу в лоб. Тот, хотел было отмахнуться, но задел корягу и со всей мочи улепяшился о землю. - Тук-тук-тук, - долбило пернатое чудо, не обращая ни какого внимания на сторожей алкоголиков. - Блин, чет я опять с дятлами что ли разговариваю? - задумался Иван Петрович, поглядывая на красную шапку необыкновенной птицы. - В какой красоте живем… И, ни хрена не видим, - вздохнул еще раз наш орнитолог. Рядом с вагончиком стоял вкопанный в землю столик. Это место еще в позапрошлом году, было подготовлено местным председателем колхоза «Тихий Дон». Рабочие притащили вагончик и оборудовали место стоянки. Это было сделано для того, чтобы их непосредственный начальник, тут на природе изволил отдыхать и лопать в свободное от работы время водку. Иван Петрович, покачиваясь подошел к скамеечке, два раза икнул и бухнулся на нее. Держась, дрожащими руками за краешек стола, он начал внимательно осматриваться по сторонам. - С ума сойти! Что тут было! - фразы вылетали с языка - одна за другой, но от этого лучше не стало. Кругом, куда только хватало глаз - бутылки, бутылки и снова бутылки. На столе бутылки, и под столом. Причем, кроме пустых, были и полупустые и даже полные. Такого обилия спиртных напитков наш герой не видывал уже давненько. Наш верный сторож намеренно, отбросив все иллюзии, срочно собрался с духом. Хотя, собираться не надо было. Все шло целенаправленно, без всякой оглядки на заднее место. Под напором душевных сил рука резко устремилась вверх… В воздухе крепко щелкнули пальцы, наверное для разминки перед определенным действием. Голова наклонилась сначала в левую, затем в правую сторону и прочно уставилась в одну точку на столе. Иван Петрович взял граненый стакан и, трясущейся рукой, наполнил его, чуть больше половины, водкой. От нервного напряжения край стакана стучал по зубам. Но, тем не менее: - У-у-у-у-х, - выдохнув до самой задницы весь воздух, без всяких предисловий, тостов и оговорок, Петрович жахнул все содержимое, находящееся в стакане. Тут же, рука смахнула со стола кусок арбуза, оставшегося еще с ночи и немедленно закинула его в рот, вслед, за горячительной жидкостью. Во истину, чудо свершилось, чудо произошло. Оно ворвалось в одинокую жизнь быстро и сокрушительно, для всех недругов и недоброжелателей. Принесла с собой почет и уважение к окружающей обстановке. Только что больной гражданин, весело посмотрел на небо, махая приветливо, своему самому лучшему другу - солнышку! Подумав, что надо немного передохнуть, пойти полежать, о душе подумать, Иван Петорович прикурил сигаретку и пошел по направлению к вагончику, смачно вдыхая вместе с сосновым, лесным ароматом, вонючий дым дешевых и противных сигарет. Он выбросил половину недокуренной сигареты, отряхнул со штанины пепел и, хотел было, уже зайти в опочивальню - черт его дернул, оглянулся назад… - Твою мать! Белочка! - пронеслось в голове. Это была не та белочка о которой все привыкли думать. Это была настоящая, взаправдашняя белочка. Настоящая лесная белка, причем в пяти шагах ходьбы. Темно- рыжий окрас зверька всеми переливами играл под сверкающими лучами солнца. Беленькая, сияющая, импозантная манишка, заманчиво выделялась на грудке, подчеркивая и так уже неподкупную красоту местной лесной жительницы. Белка сидела прямо на столе, на том самом месте. Ушки у белочки интересно шевелились, мордочка то и дело интенсивно дергалась, задние лапы твердо уперлись в стол, пушистый хвост прочно зацепился за краюху черного хлеба, лежащего позади ее, а передние лапы с огромным усилием пытались оторвать приличный кусок арбуза. Жалко, что видеокамеры с собой у нашего сторожа не было. Да, такой кадр очень дорогого стоит. - Вот дает, бестия! – прошептал наш новоявленный Дроздов. Он притаился и, затаенно, боясь вспугнуть, наблюдал за диковинным зверьком. - Запасы себе на зиму готовит. Вон же хлеб лежит, печенье, конфеты, консервы, колбаса. Нет, видите ли, ей кавуна подавай. Вот зараза рыжая! - любовался Иван Петрович, боясь лишний раз пошевельнуться. Белка, тем временем, оторвала себе заветный кусочек лакомства и вместе с ним стала аккуратно взбираться на близстоящее, здоровенное дерево. Пьяный любитель животных стал подкрадываться, чтобы не пропустить, ни чего интересного. Легонечко ступая по земле, чтобы не хрустнула, ни одна веточка, он подошел вплотную к месту наблюдения, и стал всматриваться вверх. Увиденное превзошло все ожидания. На ветках, которые более или менее были помощней, начиная от ствола, находились целые залежи продовольствия, причем со стола, находящегося под деревом. - Вот сучка, воровка драная! А я - арбузы, почему она только арбузы? Да, тут на случай ядерной войны запасов сложено. Я, вместе с ней любую зиму, не голодая проживу, - ворчал наш верный наблюдатель за пушистыми белками. И, действительно, на дереве было все: и хлеб, и колбаса, и печенье с конфетами, и даже макароны, но больше всего места занимали конечно арбузы. Их было видимо невидимо: на разных высотах, и большие куски и маленькие, и уже засушенные, и на половину, и конечно свежие, только что принесенные. Чудо - белка водрузила в веточную расщелину очередную, украденную добычу и увидев не прошенного посетителя, перепрыгнула на соседнее дерево, а затем поскакала с ветки на ветку по своим беличьим делам. - И че, я ее раньше-то не видел? - подумал Иван Петрович, направляясь к вагончику. - А ты пей побольше, да рыгай почаще! - ответил ему внутренний голос. - Иди вон, подонок! – заткнул Иван Петрович внутренний голос, вваливаясь в опочивальню.. Из серии: Про алкоголиков.