Если явится завтра за мною гонец, истеричная дама с лицом прокажённой, и растянет в ухмылке бескровные губы, на запястье холодные пальцы сомкнув, скажет «Стоп!», как и тем миллиардам сердец, капнув болью разлуки на нерв обнажённый, не надеясь на райские медные трубы, безысходность финала достойно приму. Наша жизнь – капиталовложение смерти, кратковременный вклад под большие проценты, мелочь дней мы швыряем под ноги карьеры и свои дивиденды стрижёт суета. Я не жду от неё подношений в конверте, и плачу аккуратно за счастья моменты, но из всех вариантов предложенной веры, я ошибочно выбрал ученье Христа. Это круто – воскреснуть таким, как ты есть, и играть в новой пьесе знакомые роли, и губами к запястью Христа прикоснуться, и врагов, подражая мессии, простить. Но, пока в лексиконе живёт слово «месть» и душа протаврована клеймами боли, зреет жажда озлобленным волком вернуться и заставить иуд по счетам заплатить. И по пашне, по степи, по лесу, по полю… еле видному следу, приметам, на запах…. по компасу светил, взяв в попутчицы Память, положась на Судьбу, смутной тенью скользить… быть ведомым озлобленным призраком боли, с чувством тяжести в сбитых, измученных лапах, одному или слившись с дыханием стаи, тех, кто жить не достоин настигать и казнить. Дай – то бог в кабанов воплотиться иудам, в бесноватых собак с хриплой нотою в лае, в беспощадных стрелков, одержимых убийством… Даже, бог с ним, воскреснуть в подобье волков… Дай – то бог… в этой жизни они неподсудны, судьбы стран и народов ногой попирая… Дай им бог из Ручья Воздаянья напиться и затихнуть в смертельном капкане клыков… Пусть затянет зрачки поволокою страха…. пусть артерия вскроется крови рекою… пусть в предсмертной агонии связки порвутся и извергнет из памяти лаву смертей… Я хотел бы иудам стать дыбою, плахой… и за судьбы, что смяты их властной рукою отплатить… только, лично… Пусть воем зайдутся за убитых безвинно, за слёзы детей… Отплатить… только, лично… Пусть кровью зальются за убитых безвинно, за слёзы детей…