Предисловие: сразу же хочу предупредить о том, что действия происходящие в рассказе могли бы мне самому показаться вредными и мерзопакостными (это, когда я жил до деревни), но в то же время, эти же самые действия точно так же оценили и сами деревенские жители, но только по другой причине. В итоге: остаюсь промеж двух огней, чего вам не желаю. Ни кому и не рассказывал... до поры, до времени. А сейчас вот запишу. На всякий случай - всё равно никто читать не будет. Я шёл вперёд, твердой и уверенной походкой, не страшась ни кого и ни чего. Я шел так, как только могут идти в бой настоящие белые офицеры при психической атаке, плюя на Анкин пулемёт и бесшабашные эскадроны Василия Ивановича Чапаева. - Верёвку взял? - спрашивал я сам себя. - Взял. - отвечал сам же себе. - А нож с топором взял? - Да, взял, взял. - А книжку взял? - Уж, книжку-то я в первую очередь взял. Как же я без неё? - А верёвку точно взял? Её ведь может много потребоваться. - Иди в жопу! Целый моток взял! - Ну, и хорошо. А теперь иди и убей её! Ни кого не бойся! По началу, оно всегда убивать страшно. Ни чего. Потом привыкнешь. - Да, иду, иду… Отступать было, уже некуда - позади Москва. Я аккуратно разложил принесённый инвентарь и, с неподдельной решимостью, шагнул в небольшой загон. Открыв дверь, я увидел всю нервозность обстановки беспредельной ситуации. От мощного напора и внушительного давления, свинья вышла из своих владений и, тут же ловушка захлопнулась. Дверь закрылась... для кого-то на всегда. Пока свинья носилась по кругу крепкого и надёжного загона, я решил обновить теоретические знания. В связи с этим, конечно, открыл книжку на главе - «Убой свиней». В первом пункте было сразу ясно обозначено: взять киянку (деревянный молоток) и долбануть между ушей животного (металлический топор использовать не желательно, так как можно проломить череп); от удара произойдет оглушение, и тогда, нужно перерезать сонную артерию; затем подвесить свинью за задние ноги и, перейти к следующему пункту… Всё понятно, но не совсем. Я прекрасно видел, как поросёнка привязывали за заднюю ногу. Потом один держал, а другой сразу перерезал горло. В голову пришла мысль о том, что, скорее всего это из – за разных технологий проводимого мероприятия. Тот случай, который я наблюдал, видимо, предназначен был для производства двумя исполнителями. В книжке же описан более прогрессивный метод - для одного человека. На том и порешили… Киянки не было, и я взял здоровенный колун… - Ну, и хрен с ним, что если черепушку проломлю! Для первого раза сойдет. Зато надежно будет, - сказал я и, чувствуя, как наливается кровь, шагнул навстречу судьбе. Дитя судьбы, уже немного успокоилась и ковырялась в углу, выискивая остатки роскоши от предыдущей пищи. Я тихонечко подошёл. Свинья, не подозревая о моём коварстве, настороженно, но всё, же стояла. Я собрал в себе всё мужество, какое можно было бы собрать. И, нанёс сильнейший, сокрушительный удар… - Ух! Бах! - промах… В самый неподходящий момент, свинья опустила противозное рыло. Обух топора обрушился прямо на поросячий пятачок. Если придерживаться теории Дарвина, то на начале эволюционного развития свинья была, несомненно, кенгуру. Ведь то, что я сейчас увидел, предел всему сознанию и вере в окружающий мир. Свинья подпрыгнула, как на самой мощной пружине, перескочила через перегородку к телятам и скрылась в стойле у коровы. - Это кошмар и дикий ужас! – стучало по моей голове. - Как может свинья, под девяносто килограмм, перемахнуть полутораметровый забор? - бормотал я про себя. Появились: нервный озноб, великое недоумение и мысли о недоверии к собственным мозгам. Я быстро собрался с новыми силами, и ринулся в бой, стремясь больше ни на сколько, не сдавать свои позиции. Недолго думая, я прикрыл все возможные лазейки, для выхода из тупиковой ситуации. Собрал все имеющиеся старые двери и рамы, для образования единого прохода от коровника к свинарнику. Сбежавший враг забился в угол. Он искренне надеялся, что его не найдут или, хотя бы, отсрочат карательные мероприятия. Но, не тут-то было. Морда свиньи предательски хрюкнула в полумраке покосившегося сарая и выдала себя со всеми потрохами. Действительно - с потрохами... - Иди уж, сволочь. Бить не буду, успокаивал я попрыгунью, направляя её по только что созданной дороге жизни. – Иди, и ничего не бойся... Я тебя не больно зарежу. Осуждённая на казнь поросиха, ну ни как, никоим образом, не хотела идти по намеченному маршруту. От бессмысленного напора моих нечеловеческих усилий, вновь стала нагнетаться атмосфера, негативно влияющая на отдел мозга, отвечающего за психику. Конечно, только вроде свинья пошла, ан нет - назад прётся. И не просто прётся, а буром прёт. Только разверну – визжит, как собака и не идёт. Разворачивается и с ног сбивает. - Всю душу наизнанку вывернула! Гадина! Уродина! Прямо здесь сейчас убью! Свинья! - орал я бешеным голосом. Под руку попались, оставленные ещё с лета грабли. Они одиноко лежали под навесом и видно долго ждали (бедные) своей никчёмной участи. Я схватил за древко и, резким рывком направил металлический наконечник в ухо свое жертвы. В переполненную жизненными неурядицами душу, немедленно набегали мысли о том, что бы забить эту вражину. Прямо здесь, прямо сейчас, прямо вот на этом самом месте. Взмах… Мощнейший удар… - Бах! - мимо. Свинья увернула падлючую морду, - Джеки Чан, сука! – стучало по вискам. Черенок, от сокрушительного удара об мощную хребтину, разлетелся на множество мельчайших щепочек. Так же, на множество мелких осколков, разорвалось мое нежное и трепетное сердце. От неожиданного нервного стресса, эта фашистская, Гитлеровская морда, с огромным воодушевлением, метнулась к корове. Корова заорала истошным голосом, словно это была не корова, а последний оставшийся динозавр на планете, который тоже собрался вымирать. Двое телят, как-то сразу напряглись в непредвиденном ожидании. Но, всего лишь, на секунду. Инстинкт самосохранения сработал на полную катушку. Эти «лапендросы», эти ненавистные, парнокопытные твари, эти рогатые чудовища стали создавать мне кучу дополнительных, незапланированных и, убивающих наповал, проблем. Как рванули необузданные дикие кони! Да, прямо на меня! - Спаси господи! Cохрани от этих варваров! - пулей пронеслось, в оглушённой, от коровьего рёва голове. - А ведь, еле-еле успел увернуться. Старая дверь, специально поставленная на выходе, что бы ни было прохода на волю, как-то странно пошатывалась. Телята забились в свинячий загон и с любопытством, наблюдали через загородку, как с грохотом упала на мою больную ногу, не выдержавшая телячьего напора дверь. - Га-а-ды! Всех убью! Ни кого не пожалею! Зарежу! На куски порву! - гулко раздавалось в это прекрасное весеннее утро по всей округе, наводя искренний страх и несомненный ужас на всех близ живущих соседей. Всё дело в том, что мы совсем недавно поселились в данной местности. Год прошёл всего, как дом купили. Конечно же, каждый из нас, да кто бы ни был, обязательно подумает всё что угодно, только не хорошее. Сами подумайте - кто это так по соседскому будет орать на всю округу истошным голосом, и грозиться всех перерезать, причём - не за «хер» собачий. Тут в пору, есть над чем задуматься… Как не крути, а придётся. Любому тут же в голову придёт: - Надо же, блин, наградил бог соседями! Как теперь жить на нашей улице Заречной? Хоть не спи всю ночь! Что там, у этого фрукта на уме? Возьмет и придушит под утро. Хрен его знает, из какой психушки сбежал. Солнышко, собрав все свои солнечные силы, безжалостно топило снег и без всяких сантиментов превращало его в воду. Воробьи, собравшись в огромную и неугомонную, крылатую толпу, изводили всю округу беззаботным чириканьем. Они носились в разные стороны, создавая непредсказуемую суматоху и неразбериху. Откуда-то взялась здоровенная, серая ворона. Эта предвестница разочарований, бед и огорчений уселась прямо напротив меня. Она взгромоздилась на угол сарая и как каркнет во всё своё воронье горло… - Ка-а-р-р! Я, непроизвольно содрогнулся и раз шесть перекрестился, хотя при этом в поповскую веру не верю. - Вот тебя-то здесь, как раз и не хватало, - сказал я ей, поглаживая пришибленную ногу. Ворона, буквально через секунду упорхнула навсегда, потому что очень испугалась летящего обломка, оставшегося от, почти, новых граблей. Обломок просвистел смертоносной пулей мимо цели. Он отскочил от стены и спланировал, словно подбитый самолёт мимо меня, лишь слегка расцарапав, выступающее из под шапки ухо. - Долбаная ворона! Чуть-чуть органа слуха не лишила! - безутешно орало, на всю ивановскую, мое порушенное душевное равновесие. Я, в очередной и многократный раз, собрался с добрым духом и самыми-самыми злыми помыслами. Делать нечего, под рукой, как назло, ни чего не осталось. Пошёл за топором, который откинул впопыхах. По-пути поправил дверь. Похлопал по ней, проверяя на прочность и о, чудо! Следом, словно чувствуя свою вину, шла свинья. Она неторопливо проследовала в свой загон, из которого, в свою очередь, перешли на своё место телята. - Ага, попалась! Щас мы тебя заарканим! Я схватил верёвку, соорудил из неё петлю, разложил по полу, и стал терпеливо ждать, когда вредная и дикая кабанина соизволит зайти в заготовленную ловушку. - Оп-п-па! Есть! - заорал я, как заправский охотник. Резким движением руки, я что было сил, дёрнул за конец верёвки. Верёвка натянулась, как тетива, заарканив заднюю ногу долгожданной добычи. Свинья зарычала, как дикий верблюд, а потом завизжала, как полицейская машина. Она словно почувствовала что-то нехорошее и, со всей своей свинячьей мощи рванула в сторону. Но, не тут-то было. Не на того напала. Я ловким движением опытного коновода закинул верёвку за бревно, к которому крепилась калитка. Затем, с быстротой молнии замотал её вокруг стояка, насколько это было возможно. Наш Саша совсем недавно сделал из диска обоюдоострый нож, специально предназначенный для убийства злых врагов и подлых поросят. Именно им, я и воспользовался. - Сейчас я тебя пощекотаю, - нервно бормотал я, потихонечку подкрадываясь к цели. Все мышцы были на пределе. Голова задёргалась, а в коленках появилась дрожь. - Я не трус, но я боюсь, - тревожно било по башке. Но, что ещё нужно настоящему ковбою - крепкая верёвка, да острый нож. Я, хоть и, не совсем уверенно, но всё, же подошёл к поросихе. В книжке было написано: одной рукой взять за ухо, а другой рукой воткнуть нож в пяти сантиметрах от него. Затем перерезать артерию. Я всё так и сделал. Но нож, почему-то не вошёл, как в масло (хотя заточенный был, как бритва), а тупо воткнулся в кость. Она ж «падла», завизжала по-звериному, повернув не вовремя, в мою сторону своё вражье (продуманное на все случаи жизни) рыло. Поэтому, холодное оружие, остриём упёрлось в свинячью лопатку. - Сраный паровоз! - взвыл я, от великого неудовольствия. - Сам дурак! - завизжала тупорылая кабаниха. Она так дёрнулась! Так рванула! Что верёвка лопнула, как перетянутая гитарная струна. Честное слово, я так перепугался, что мигом перемахнул через перегородку к телятам. Мало ли что… Вдруг, эта, подраненная образина на меня набросится. Свинья зыркнула в сторону телят, злобным, хищным взглядом и, «попёрлась» через раскрытую дверь, по направлению, к соседскому огороду. - Ёп паш маш! Вот это я дал стране угля! Калитку забыл прикрыть! - Идёт, гудёт весенний шум! - так говаривал великий Тютчев. Ручейки стремительно пробивали себе дорогу, унося с собой остатки прошедшей зимы. Они, словно дети, радостно резвились на солнышке: искрились, игрались, переливались всеми цветами радуги, и самозабвенно, наполняли всё окружающее пространство чарующим журчанием. Коты, совсем с ума по сходили. Обнаглели до неприличия: носятся как угорелые, скачут до безумия, орут до невозможности. А воробьи что вытворяют - с ума сойти и не встать. В лужах барахтаются, по головам прыгают, мешают сосредоточиться. Кстати, они уже не чирикают, нет. Они, курвы, ржут, как беременные лошади над моим беспомощным состоянием, глумятся над людским горем и, не сколько не сострадают. - Надо было, кума Андрея попросить, чтобы он застрелил эту сволочь. А что делать? Сейчас, если не поймаю, пойду звонить. Пусть приезжает, пока не поздно, - думал про себя я, направляя свой пропащий взгляд в соседскую сторону. Снег с огорода ещё не совсем сошёл. На остаточных, белых островках красочно выделялись кровавые пятна, оставленные убежавшей от меня невоспитанной суки. Свинья, внезапно, прекратила бесшабашную скачку по полям. Беглая, тупорылая морда остановилась на мгновение, как вкопанная. А может, на дольше. Я тут же схватил верёвку и помчался в её сторону. Не добегая, остановился. Сердце, просто по предательски, заколотилось бешенной, барабанной дробью. Руки затряслись, а ноги, в знак солидарности, подкосились, боясь сдвинуться с места. Я, как шпионский разведчик принял упор, лёжа, и стал медленно, затаив дыхание, подгребать к ней, с подветренной стороны. На задней ноге великого подранка висел довольно большой кусок оторванной верёвки. Я к нему тихонько подкрался, осторожно привязал остальную бечеву, которую прихватил с собой, и только тогда, с облегчением вздохнул. - Ну, теперь ты не куда от меня не денешься! Продолжим экзекуцию. Далее, всё было очень просто. Около часа я выгуливал свинью на поводке по соседскому огороду. Называл её хорошими, матерными словами. Промок до самой последней задницы, до самой последней нитки на штанах. Наконец-то загнал на место. Чтобы было всё наверняка (в полном, так сказать, ажуре), я решил, на этот раз, как следует перестраховаться. Привязал к столбу, на всякий пожарный случай, вторую заднюю ногу. Свинья тяжело дышала, уже не так буйствовала. Она безнадёжно, ждала своей участи. Видимо набегалась. Кровью слегка изошла. Она смотрела вымученными глазами, но меня на мякине не проведёшь. Плавали в «говне» - знаем. Верёвок осталось много. Я огляделся по сторонам, наконец, изловчился и... накинул петлю на переднюю ногу. Как задергается кабаниха, как заорёт самым истошным голосом на свете, что случилось непредвиденное. Я всё могу пережить - и войну, и голод. Но, этот гадский визг, до такой степени невыносим, что до самой, до невозможности. Я, тут же плюнул на всю эту страшную процедуру. Тем более что свинья привязана, а значит, никуда не денется. Заткнув вонючими руками пробитые барабанные перепонки, я смело помчался в дом. В это самое время, взбудоражился Афанасий Макарович - самый ближайший, сосед. Он долго ворочался на диване перед телевизором, пересматривая очередную серию, полюбившемуся ему фильма - «Тихий Дон». Сначала, он не очень придавал значение шуму, исходившего от соседского двора. Но когда настырный визг, страшный как из преисподней, стал заглушать реплики любимых артистов, «Макарыч» решительно вышел во двор. Он немного постоял на приступках, радуясь тёплому, весеннему солнышку. Шум ненадолго стих. Макарыч, негнущимся пальцем подтянул штаны, поглядывая на бурное проявление весны. - Це ж, мабуть, на дамбу трэба подывиться, - подумал он. Что-то ещё хотел сделать, но тут же позабыл потому, что возобновился душераздирающий рёв. Этот дикий рёв очень негативно влиял: на любую психику, на любую самую крепкую нервную систему, на любое - самое здоровое здоровье. - Шо жь, мэ пэр, робытымо? Надоть идтить. Малоли шо, - решил сосед. – Мабуть, сосидив у хати нэма?! - пробубнел Афанасий Макарович и, поплелся к соседскому двору. Подойдя, почти вплотную, он неожиданно вздрогнул от увиденного. Мимо его, между домами, на всех возможных парах, мчался сумасшедший сосед! Забежав в дом, я заткнул ватой уши. Для пущей верности я нашёл шапку - ушанку. Затем надел её, натянул поглубже и, прочно завязал. Вот теперь, я был спокоен как удав и мог спокойно идти добивать своего кролика. Ни что теперь не давило на уши, а тем самым и на голову. Я внимательно осмотрел, брыкающуюся в своих распятиях свинью. Затем, словно художник, сделал очередной штрих, дополнительный, так сказать мазок, которого явно не хватало в создаваемой картине. Последняя, свободная, свинская нога моментально была перехвачена верёвкой и подтянута к противоположному столбу. Острый, от накала страстей, нож взметнулся в небо, сверкнул на солнце и, не отвлекаясь больше ни на кого, ни на чего, срочно утонул в жирной шее есчастного животного. Кровь рванула, как вода из раскрытой бутылки, а хрюшка задёргалась ещё сильнее. Моя голова чувствовала себя просто прекрасно. Искусственно созданный вакуум делал своё доброе дело. Но, постепенно начали посещать назойливые мысли: - Блин, может я ее не совсем зарезал? Чё она дергается-то? Мне теперь нечего было свинью бояться. Она - бедолага, болталась на четырёх верёвках, как Кощей Бессмертный, в той знаменитой русской сказке. Но, очень странно было то, что «поросиха» ни как не хотела заканчивать присутствие в этом беспощадном мире. Я, зачем-то вытер об штанину нож. Следом, как заправский мясник увеличил разрез в горле. Прошло минут пять. Свинья по-прежнему дёргалась. - Ну, что с тобой делать-то? Родимая, - в сердцах сказал я и приподнял над головой топор. Что да, то да. Нервишки не железные. Они не выдержали наплыва страстей, возмутивших моё терпение и самообладание. - Ба-а-ах! - стремительно упал топор и перерубил шейный позвоночник. Наступила полная эйфория, которая, как цунами пробежала через все тело, ударило по голове и, моментально наполнила все клеточки головного мозга необъяснимой тоской и грустью. Я взял нож и, с надрывом в беспощадном сердце, отсёк поросячью голову на совсем! Руки тряслись, до невозможного, как у самого пропащего алкоголика. В глазах слегка потемнело, а губа, как-то умудрялась оттопыриваться снизу и, дрожа, предательски щелкала по зубам. Я потом пробовал повторить - ничего не получилось. Несколько минут потребовалось простоять в полусогнутом состоянии, пока, слегка, не отпустило. Я выправил спину и, совершенно случайно, повернул голову в сторону перегородки. Тем временем, Афанасий Макарович, аккуратно сложил руки на заборе, примостил на них свой подбородок и, от всей своей соседской души, растянул улыбку до самых до ушей. Словно, это был не сосед, а Чеширский кот из «Алисы в стране чудес». Я, с перепугу, вылупился на него и начал нервно теребить завязки на шапке, пытаясь развязать узел. Сосед ни чего не сказал… Он только, медленно-медленно, поднёс правую руку к своему виску и сделал там несколько оборотов указательным пальцем. P.S. Часа через три, кое-как разделав тушу, я уже нёсся по улице, незаметно перескочив через кладку. Любой здравомыслящий человек поймет меня. И, после такой идиотской, ни в какой голове, не укладывающейся нервотрёпки, поступил бы точно так же. По дороге, как молотком стучало по бедным мозгам: - Взять четверку! Взять четвёрку! Вот он – гастроном! Забегаю в родной магазин, протягиваю деньги… - Здравствуйте девочки! Дайте мне, пожалуйста, литр водки!