Я, как преданный гражданин своей страны имею полное право на свою проданную жизнь. В час, когда объявили нам полную свободу (свободу от самих себя), каждый человек понимал, что рухнула наконец–то империя зла! Да-да, именно зла! И, поэтому, по закону джунглей (каждый за себя) самыми неоправданными методами мы стали стремиться к тому, чтобы набить свои карманы до той самой степени, которая позволила бы оправдаться перед своими потомками. А как же, мы ведь все пытаемся выжить в любом моменте, в любой ситуации - даже если хотят продать твою страну! То, что я сейчас сказал, это истинная правда! Только есть один неоправданный момент: почему - я честный человек, вынужден орать и рвать на себе одежду для того, что бы чиновники задумались над истинной философией нашей жизни? Ведь прошло двадцать лет… И именно те люди, на которых (определенно) должна опереться наша страна – остались не удел. Мы-то проживем… Но, мне так иной раз больно, что я не задействован в развитии нашей России… Мне снова показывают как надо жить, что нужно делать, и как делить мои мизерные доходы. Я-то в принципе не против, если бы это все делалось цивилизованно и обоснованно. Но, когда тебя ставят строго на известное место (не хуже тех бандитов, мол «Я вам делаю предложение, от которого вы не посмеете отказаться!», или еще хуже: «Твое место возле параши!»), то становится одиноко и грустно. Это сейчас, как бы не по себе, а совсем недавно даже и не помышляли об этом. Кто-то тратил не считая непомерные барыши, а другие, типа меня, старались изо дня в день просто выжить, чтобы дать достойное будущее хотя бы своим детям. А ведь не только я - нас тысячи! Сейчас у власти такое количество ненужных людей, которые готовы продать все живое. Но настоящих, преданных людей засунули в такое дерьмо: дикое подполье, а также в несусветную мысль о бескрайнем беспределе - из которых высунутся (может) только наши внуки. Но, ведь и нам тоже пораньше поучаствовать хочется, пока не наступил долгожданный маразм! Совершенно бесплатно можно поднять на самый верх наше долбанное сельское хозяйство без всяких административных чиновников, которые до такой степени охренели, что им просто не выгодно крестьянское благополучие. Им не главное разум, - им главное, что они есть и то, что их никто и никогда не сместит с насиженного места. Что самое интересное: они же сидели на своих местах двадцать лет назад. А самое интересное, что при помощи их же продали фабрики и заводы, а вместе с ними совесть и честь (которых даже, наверное, не было). Ведь есть люди способные развивать любые наши потенциалы, предназначенные, чтобы усовершенствовать жизнь не только в Москве, но и во всех владениях нашей Московии. В каждом районе любой области страны найдется добрый десяток людей, которые полностью отгородились от нашего государства. Вот именно их-то и нужно привлекать к государственной деятельности. Потому что именно с помощью их мы вырвемся наконец-то из этого злосчастного застоя, против которого воевал самодур Горбачев и самый, что ни на есть г...н Ельцин (не господин, а гандон).

Всё это, конечно же, хорошо, но до определённого момента. Ведь когда-то, хочешь ты этого или нет, наступают необузданно-дикие и ужасные моменты, которые начинают целенаправленно намекать на то, что уже давно пора заколоть твоего лучшего друга на мясо. При всём, при этом, данную операцию должен произвести именно ты, а не кто-то другой. Это сейчас, я «орел и герой» в данной области животноводства. Ни сколько не думаю на эту тему. Спокойно, как, удав хожу за свиньёй по загону. Словно, Чингачгук с томагавком, на охоте. Только, вместо их национального, общепринятого оружия - топор поувесистей в руке. Секунд десять - жертва готова. От удара обухом в лоб, она ложится полежать немного, пока ей не перережут сонную артерию. А дальше, дело десятое: пропалили, почистили, выпотрошили. Через каких-то полтора часа, на горячей сковородке помешиваются куски ливера, которые прыгают от счастья промеж нашинкованного лука до полной готовности. Части туши вылёживаются за ночь, а на утро без всякого на то промедление, будут немедленно порублены на шикарные куски с подобающим товарным видом. То, что подороже, будет распродано на рынке. А то, что останется, мы и сами с удовольствием поедим. Это сейчас, а тогда… Просто представить себе не возможно! Просто помыслить, хотя бы чуть-чуть. Если бы мне кто-то, в ту пору намекнул, что всё-таки придется проводить эти противоправные, мерзкие и ни в какие ворота, не лезущие действия, то я, вне всякого сомнения, скорее всего, убил бы, в первую очередь этого доброжелателя.

Но, время шло. Наступила пора, когда нужно было перейти нестерпимый рубеж. Наступило то время, чтобы переступить черту и выйти за рамки дозволенного морального воспитания. Ведь деревня не любит кисельных барышень, и как бы ты не хотел, поставит тебя в нужную позу, без которой ты просто-напросто не проживешь. В конце концов, когда-то надо начинать. Раньше я видел уже, как разделывают скотину. Отложились на корочке головного мозга необходимые действия. Кроме всего прочего, я невероятно сильно подготовился в теоретическом плане. Купил книгу, где как раз, всё досконально описывается. В ней приводится масса примеров, на которые можно в любой момент опереться, положиться и вывести для себя много интересного и полезного. Ну что ж, как говорится:

- Вперёд к достижениям гадских помыслов новоявленного свиногуба!

Всеми мыслями я был готов на всё, но не хватало одного маленького штриха - злости на свиней (что бы не так жалко было на них охотиться). Но вот, пришла пора - навалилось столько злого умысла, в смысле яростного остервенения, что словами не передать, а письмом тем более. Но, я попробую…

Конец марта. Весеннее солнышко припекает уже во всю, ублажая нас своим светом и теплом. Оно с особой заботой внедрило в наше сознание уверенность и надежду о том, что зима окончательно сдала свои холодные позиции и уберётся с глаз долой, хотя бы на ближайшие полгода. Я, с великим душевным порывом, выскочил налегке на улицу. Глотнув побольше свежего воздуха, я схватил лопату, стоящую около крыльца и провёл целую операцию по направлению, бегущих хаотично ручейков, в нужное русло. Одно важное дело было закончено. Теперь предстояло - грязное, гадкое и вонючее мероприятие по уборке свиных помещений. Что тут поделаешь, очень даже не хочется. Но, надо. Надо привести в порядок жилище вислоухих чудовищ. После восьмого марта, когда по-честному отметили международный женский день, после недельного возлияния (а как же иначе, ведь праздновали от всей своей искренней и верной мужской души), почистить у поросят как- то не пришлось. Не то, чтобы пьян был или болен (хотя и это со счетов сбрасывать не следует), а как-то просто не хотелось, и соответственно, оставлялось на потом. Потом на потом. Потом снова на потом. До тех пор, пока хрюшки не стали сильно огорчаться на несносное к ним отношение. Они, по-фашистски, высунули из полуоткрытых дверей свои грязные и невоспитанные морды. Свиньи по-хамски бросили на меня свой дикий взгляд, а затем начали, как бешеные собаки гавкать:

- Ты чё, совсем обарзел? Думаешь убирать, придурок?

- Какой разговор? Конечно думаю, - ответил я и, с великим подъемом, даже с каким-то искренним рвением шагнул на встречу со своей судьбой, то есть настоящей действительностью.

Эта долгожданная действительность предстала, на сей раз, в виде пахучего, гадкого, безобразного и вызывающего немедленное отвращение дерьма. Я наклонил голову, чтобы не долбануться об низкую притолоку. Кряхтя, как старый дед (с матюками, в хорошем смысле слова), протиснулся в узкий проход. Увиденное немедленно навеяло на мой, в здравом уме и памяти мозг: безумный кошмар, дикий ужас и смерть вселенной. Вся подстилка сбилась в кучу и представляла собой невообразимое вонючее месиво. От непомерного весеннего напора, растаяло, скопившееся за зиму мерзкое говно. Оно теперь представляло собой: растекающуюся по всем возможным направлениям, неприступную, зловонную жижу.

- Вот дают, лапендросы! Столько насрать!? Никакому уму непостижимо! Я, даже сам себе такого не позволяю! – совсем непроизвольно, вылетело из головы.

От увиденного, рот открылся до бескрайних пределов, и на некоторое время застыл в неприличном положении…

- Ни хрена себе! Листья жёлтые падают с ясеня, - тихо сказал я и пошёл за ведром.

Эти, свинские паразиты, с какой-то хитринкой, в своих поросячьих глазках посмотрели в след… В доме, в укромном местечке, была припасена бутылка с водкой, которую я берег, как зеницу око. Она была приготовлена специально на случай резанья свиньи. Бутылка ждала своего часа, дабы привнести в мозг и, тем самым, в нервные окончания: храбрости, смелости и героической удали. Делать нечего, пришлось почать. Я выпил сто пятьдесят грамм водки и откусил от огурца… Вскоре поросихи, с нескрываемым удовлетворением пропустили меня в свои хоромы. Видно было по их нестандартному поведению, что подружки мои и не чаяли такой встречи. Но вот, пришёл хозяин наводить чистоту и порядок в поросячьем мире. Из кармана, видавших виды штанов, я достал кусок марли, которой тщательно замотал нос. Данные действия были произведены для того, чтобы поменьше вкушать непристойные ароматы. Ох, уж эти запахи: зловонной помойки, непотребной уборной, пропитавшей неистовым вонизмом все стены и потолок. Свиньи, тут же, как-то нервно задергались и забегали… Всё правильно. Я бы, на их месте, поступил точно так же. Ведь перед их нежным взором появился совершенно незнакомый человек в белой маске.

- Да, пошли вы, в жопу! - сказал я, начав торопливо вычерпывать жижу в открытое окошечко, специально предназначенное для этих целей.

Жидкое «дерьмо» струилось вокруг ног небольшими волнами, пытаясь проникнуть, через борт высоченных сапог. Я тщательно и аккуратно выплескивал содержимое, по уши загаженного сарая. Немного погодя, в спину вступило неприятное давление на позвоночник. Пришлось поставить ведро в зловонную лужу и привстать, чтобы немного отдышаться. Прямо передо мной, на поддоне стояла свинья. Она смотрела в упор, стараясь распознать своего хозяина, в стоящем перед ней чучеле. Чучело с угрожающим видом замахнулось рукой. Затем, нервно гыркнуло сквозь марлевую повязку:

- Чё ты, зеньки-то свои выпучила, свинья недорезанная?

Свинья ничего не ответила – просто невероятно испугалась. Она дернулась, было, назад, но копыто провалилось в щель между досками. «Сволочная поросина» заорала диким, свинячьим матом. Затем, она резко рванула вперёд! По-пути, попалось ведро. Ведро опрокинулось и обдало меня кучей невыносимых брызг. Свинья на секунду остановилась, но этого было достаточно, чтобы я с огромнейшей силой дал ей здоровенного пинка! Она рванула в просвет, откинув копытами ведро, которое, тут же, попало мне под ноги.

- Ах, ты, тварина! Сволочь! - выпучив бешеные глаза, орал я.

А орал долго. Очень долго. Очень - очень долго. Потому, что пока опускал правую ногу, левая запнулась за ведро. Тело не захотело подчиниться моей твёрдой воле. Оно, со всей своей наглой безответственностью, грузно и смачно, чмокнулось в нестерпимую вонь «говняной» жижи. Хорошо, что руки успел вперёд выставить. Рожа не полностью вошла в мерзкое «дерьмо». Я привстал. С одежды неумолимо, стекала ручьями невероятная гадость, злополучно наполняя сапоги. На марле повисла подлая и тухлая сопля. Она - сука, по подлому висела и воняла. А эта свинья,падла, так смеялась по лошадиному над моим искренним самосознанием, что перевернулось всё в душе моей. Аж, до самого последнего участка совершенного мозга. Смахнуть соплю, не было ни какой возможности. Потому, что руки были по локоть в таком же паршивом состоянии. Извините, конечно, но я не сдержался.

- А-а-а-а... блядское отродье! - гулко раздавалось из сарая.

С быстротой молнии, взгляд пробежал по всем сторонам, в надежде ухватить хоть какую-то кирпичину. Ближе всего находилось оцинкованное ведро. Оно, конечно, и попало под руку. Ведро со скоростью боевого снаряда, выпущенного из самой большой пушки, сметая всё на своём пути, полетело в сторону, окопавшегося в сарае противника.

- Бах!

Враг немедленно увернулся, а снаряд, сбившись с траектории, гулко воткнулся в кирпичную стену. Ведро смялось наполовину и выбросило в сторону, выскочившую из ведёрных ушек, ручку. Бешеная ручка!

- Бах!

Тут же, влетела мне в лоб, чуть- чуть не выбив глаз!

- А-а-а! – задергался глаз. - Твою мать! - на полной истерике, кричали: моя поруганная честь, мое изнасилованное достоинство и проданное самосознание!

Такого злющего состояния, которое моментально приехало, примчалось и прискакало в мою бесшабашную тыкву, я давно не испытывал. Даже показалось, что крыша моментально покинула сарай. Вместо неё кружились и вертелись, зловещего вида, молнии, синего цвета, все до одной. Засверкал сноп, самых ярких искр на свете! Если бы вы знали, какая ярость возникла неприступная. В этой гадской ситуации, можно было бы, запросто выпускать меня на самые беспощадные, злые и кровавые, гладиаторские бои.

- Всё, суки, конец вам пришёл! - сказал я.

Сказать-то сказал, но чувство самосохранения, видно, испарилось вместе с ушибленными мозгами. Пришлось их еще раз ушибить. Совсем забыл про низкие потолки.

- А-а-а-а! - с новой, нарастающей силой, раздавалось из заколдованного сарая.

Я, с ненавистной мыслью о свинском беспардонном мироздании, пошел смывать последствия поросячьей вероломности. Тупорылые кабанихи, уж очень дико смотрели на меня. Они, как будь-то, поняли, кто правит балом в этом подлом мире. Забились, собаки, в угол и, беспощадно выглядывали от туда, как будь-то наклали мне в карман.

- Не на того напали, курвы! Не туда пришли, уроды! Щас, я вам устрою - ночь из Армагеддона! По другому захрюкаете! - как зверина прорычал я в небо, разматывая грязную, от небывалых переживаний марлю.

В ту минуту, когда я глотнул воистину свежего воздуха, пришла, было, всепрощающая секунда слабины, указывающая на моё слабохарактерное мировоззрение.

- Но, нет - пощады не ждите! Перед вами навсегда: решительная твёрдость, неподкупная жестокость и, на смерть убивающая месть!

Зайдя на крыльцо, я, с диким остервенением, скинул с себя одежду и забросил её в угол, как что-то неподобающее и предательское. Подойдя к умывальнику, я невольно прикрыл глаза. Всякое может быть. Лишь бы не вырвало. Умылся не тщательно, так как предстояло ещё вернуться к тем конкретным тварям. Непонятно от чего, задёргался глаз, и заходило ходуном предплечье. Слёзные каналы неумолимо, до самых краев, наполнялись солоноватой влагой, а к горлу, как-то по сволочному, подкатил огромный ком, вполне объяснимого в данной ситуации волнения, переживания и, конечно же, невыносимого страдания.

- Вот, и нервный тик пришёл в гости, - подумал я про себя.

Да, при таких гадских обстоятельствах: всё что угодно может посетить тонкий мир моей нежной души; всё что угодно может поселить в нервных окончаниях болезненное состояние и озлобленность на окружающее пространство; всё что угодно будет казаться злым интервентом, посягающим на мой внутренний, беззащитный и безответный организм. Из бутылки была налита очередная порция водки. Она, единственная в данной ситуации искренне сочувствовала, переживала и поддерживала. Но эта, казалось бы, настоящая и благородная помощь - не бесконечна.