«Меня прилюдно, но не зря, муж сукой грязною назвал. Что я давала всем подряд, конечно, он, сердечный, знал Но это много лет терпел, хотя, бывало, боем бил. Я понимаю лишь теперь, как сильно он меня любил Но я гуляла не со зла – какой-то бес во мне сидел, держала мужа за козла, вот и творила беспредел. И с помощью своих дружков его упрятала в тюрьму. а через парочку годков истосковалась по нему. Я ощутила страшный грех, умом и сердцем поняла, что он, взаправду, лучше всех, что подло с ним себя вела. Ходила каяться я в храм, зажечь хотела там свечу. Она потухла. Это – срам! Прощенья нет! – и я молчу, кусаю губы только в кровь и не гляжу я на людей. А среди них моя свекровь, мы много лет не дружим с ней. Но в ней не видится вражда, а лишь в глазах печаль одна, хотя я думала всегда, что мне по жизни враг она. Тихонько сзади подошла и очень тихо говорит, чтоб я свою свечу дала. Свечу зажгла. Свеча горит! Из храма вышли мы вдвоём и всю дорогу молча шли, ведь каждый думал о своём, а мысли были, как в пыли. Неясность серая была, с грехом как дальше жить и чем огонь, что запылал в душе, мне заглушить? И вдруг свекровь мне говорит: «Ты поезжай к нему в тюрьму. С умом покайся, но не ври. Моё письмо отдай ему. Я отпишу там кое-что без разных каверз и без тайн. Но из конверта ты листок не доставай и не читай». Туда я ехала без сил, сама себе была тюрьмой Ждала суда, но всё простил, единственный и лучший мой. Досрочно был освобождён, а через год родился сын. Мой муж, как будто награждён, и у меня прибавка сил. На радостях я через год опять беременна была. Муж счастлив был и очень горд: двух мужиков я родила. В семье шестою стала дочь, ей нынче третий год пошёл. Лицом – отец она, точь-в-точь. Всё в нашей жизни хорошо. Но вдруг бывает в сердце боль, как вспомню прошлую себя, что вытворяла я собой. А может это всё – судьба? Конец 80-х