Я стал на старости бояться перемен, меня пугает лишнее волненье. Чуждаюсь в спорах я ненужных тем и не всегда высказываю мненье; и редко с чужаком заговорю; и не раскрою перед кем-то душу; ни в чём теперь горячки не порю, тем более режим свой не нарушу. На удивление себе я нынче стал каким-то незнакомцем чужеродным. Неужто от того, что просто стар и на решительность стал неспособным? А может мудрость жизни накопил? – она меня и держит за поводья, чтоб не бесил во мне бывалый пыл, похожий на безумство половодья.