- Может, возьмёте с собой охрану какую, Григорий Степанович? – взволнованно говорил Василий-приказчик, провожая хозяина в дальний путь, чуть даже заикаясь от сознания той ответственности, которой наделил его купец первостатейный.

- Ничего, Василий, прорвёмся, где наша не пропадала? – подмигнул ему Григорий, трогаясь в путь.

Великолепный скакун под ним - тоже в дорогу рвётся, удила грызёт. Молодой, горячий. Дав волю коню в беге, Григорий в то же время держал путь прямо по солнцу, размышляя над странными словами Бабы Яги: «Солнышко тебе дорогу укажет. Там, куда оно свой последний лучик вечером бросает, и растёт одолень-трава». Неужели уже сегодня вечером Машенька с ним будет? А если так, то почему бабка путь трудным называла, и сам Змей Горыныч так не хотел отпускать его? И Машенька ему вспоминалась, как она руку ему на плечо положила, жалеючи.

В таких раздумьях и не заметил Григорий, как солнышко к земле клониться стало. Осмотрелся вокруг – лес густой повсюду. А солнце всё ниже и ниже, уже и верхушек деревьев коснулось. И под последними его лучами засеребрилась впереди трава неприметная. Спешился Григорий, торопливо коня к дереву привязал, к тому свету серебристому кинулся.

Но встал перед ним огромный волк: чёрный, матёрый - зубы скалит. Взвился конь на дыбы, оборвал привязь, прочь бросился. Но Григорий не остановился. Медленно стал приближаться к волку, не отводя глаз от тяжёлого взгляда соперника. И сам не заметил, как серым зверем стал, почувствовал в себе силу волчью.

Сошлись в схватке волки, только клыки да хвосты мелькают. Умелый боец чёрный, но и серый ему не уступает - изловчился, вцепился зубами в шею противника. Вспышка – пропал чёрный. Только вот солнышко, пока схватка длилась, за лесом скрылось. Исчезло серебристое зарево. Не покажется до следующего вечера одолень-трава. Подкосились ноги у серого волка. Пал он на землю. Чувствует, как мокнет его бедро правое, кровью истекающее там, где прокусил чёрный страж, пелена глаза застилает. Так и провалился в беспамятство.

Медленно приходил в себя Григорий на зорьке ранней. Чувствует, лежит головой на чём-то мягком. С трудом глаза открыл, сел, повернулся, а рядом, привалившись спиной к дереву, Машенька дремлет - на коленях у неё спал молодец. А невдалеке конь пасётся, на Григория время от времени поглядывает. А у купца - нога чистой тряпицей перевязана, видно, рана-то нешуточная.

Открыла Машенька глаза, посмотрела на Григория, улыбнулась, встала, пошла за деревья, где вода журчала. Принесла ему в баклаге водицы родниковой, кусок пирога из седельной сумки достала. Не верит Григорий счастью своему, вздохнуть боится. А Машенька снова улыбнулась – и пропала.

Достал тогда из-за пазухи купец книгу заветную, посмотрел на цветок засушенный и понял, что не так-то просто до одолень-травы добраться. Встал медленно, на дерево опираясь, до коня доковылял, взобрался на него и снова в путь пустился, вслед за солнышком красным.