Наталья Сафронова ШУСТРАЯ Свекровь в течение разговора пять раз произнесла слово «шустрая». Она рассказывала о снохах своих подруг, все они были шустрые. Крутились, что-то устраивали. Искали зернышки, несли в дом. И только Настя рисовала свои картинки и ни о чем серьезном не думала. Свекровь так не сказала. Но Настя услышала, потому что количество «шустрых» в ее праведной речи зашкаливало. Настя понимает, что шустрость имеет свои плюсы и минусы, кому-то она во благо, а для кого-то оборачивается горем. Шустрой, конечно, во благо. Хотя, как знать, это смотря как далеко она протянет свои шустрые ручки. Настя ничего не имеет против шустрых, даже дружит с одной такой. Марина работает в стоматологии, не врач, но медсестра, причем старшая. Не затерялась, проявила организаторские способности. Дружить с Мариной удобно, если заболит зуб, можно позвонить ей и быть уверенной, что к твоим зубам проявят максимум внимания. Просто на приеме, даже и платном, такой уверенности быть не может, говорит Марина. Поэтому Настя звонит Марине, передает через нее врачу деньги и доверяет свои зубы лучшему специалисту. А если возникают какие-то другие проблемы, не связанные со здоровьем, Настя тоже звонит Марине, потому что у Марины знакомые повсюду, и через нее всегда можно получить все самое лучшее и со скидкой, как утверждает подруга. Удобно. В советское время за блат переплачивали, а теперь получаем скидку. Насте же удобно перепоручить кому-то заботу о своих проблемах, которые ее как бы и не касаются. А Марине почему-то оказываются близки. Марина живет проблемами других и постоянно кого-то к кому-то направляет, достает или узнает, где можно купить тот или иной товар или услугу лучшего качества и по лучшей цене. Весь город состоит из ее знакомых, и в праздники в ее кабинете вечно толпится народ, поздравляет Марину. А она угощает всех коньяком и конфетами, которые тоже ей кто-то подарил, но чуть раньше. Марина так живет, ей интересно быть всем нужной, и грань между деловым знакомством и дружбой со временем как бы стирается. Она дружит со всеми, и в день своего рождения, кроме приема в рабочем кабинете, еще накрывает дома большой стол для особо близких. Настя в этот круг не входит, потому что ей кажется, что она в него не впишется своей нешустростью. Марине тоже так кажется, поэтому она Настю не зовет. Марина показывает потом Насте фотографии красиво сервированного стола. Настя удивляется: - Как ты все успеваешь? - Помощники есть, - улыбается Марина. – Катерина повар, я ее в прошлом году в кардиологию на обследование направила. Оказалось – остеохондроз, а сердце здоровое. А ее лечили от сердца, у нас любят лечить от несуществующих болезней. Лишь бы деньги содрать. Так она мне теперь так благодарна: что бы, говорит, я без тебя делала… Помогла накрыть стол. Марина приходит к Насте нечасто, ей некогда, она деловая, шустрая, как говорит свекровь. Тогда как Настя работает дома и всегда как будто свободна. В любое время можно позвонить и прийти на чашку чая. И остаться ночевать, если засидишься допоздна или домой идти не хочется. Марине обычно не хочется, и она располагается в комнате Настиного сына, благо он в армии. Не благо, конечно, но Настя почему-то постеснялась обратиться к Марине по поводу сына, хотя в военкомате у Марины тоже есть знакомые. Марина смотрит новую Настину работу, говорит: - Красивая картинка, - и переходит к своим проблемам. Собственно, проблема у Марины одна. Муж, в чей дом не хочется возвращаться. Когда Марина приехала из Казахстана после развала Союза, оставив там предыдущего неудачного супруга, нужно было действовать быстро и решительно, чтобы получить жилье с постоянной пропиской и российское гражданство. Поэтому она схватила то, что подвернулось. Подвернулся мужчина, обремененный женой и двумя дочками. Марина отправила жену к ее родителям, а сама заняла ее место в трехкомнатной квартире. Дочки присутствовали на свадьбе отца с новоиспеченной супругой, Марина представляла их гостям: - Мои дорогие девчонки, - но потом и они отправились к бабушке и дедушке со стороны матери. А муж остался, и Марина размышляет, куда бы отправить и его, чтобы безраздельно пользоваться квадратными метрами, в которых она сделала ремонт (ты бы видела, какой там был сарай!), купила новую мебель, вложила столько сил и денег, что жилье уже стало родным Марине. Тем более, что она потратила на этого никчемного мужчину лучшие годы жизни. Не родила. В этом тоже он виноват. - Думаешь, хотелось от него? – усмехается Марина. – Да мы спим в разных спальнях. Ночью лежу с открытыми глазами – тихо, темно, хоть вой… Я и вою… Иногда к Насте приходит подруга Марго, несчастная, как сиротка Марыся. Марго была несчастна с детства, когда ее бил отец. Теперь, когда она выросла, ее бьет муж. И жертвенность так явно читается на ее лице, что Настя подозревает, что всегда найдется кто-нибудь, кто захочет обидеть Марго. Когда они вместе переходят через дорогу, Настя всегда берет подругу за руку, чтобы та не попала под машину. Марго тоже пользуется услугами Марины: у нее частые головные боли после побоев мужа. - Мне просто немножко труднее, чем другим, жить – говорит она, жалобно глядя в глаза. При этом Марго испытывает к своему тирану какую-то болезненную жалость. Говорит, что любит. Наверное, любит, почему бы и не любить? Любовь – слово затертое, а чувство настолько индивидуальное у каждого его счастливого обладателя, что можно вложить в это понятие, что угодно. Отец бил Марго, но любил по-своему. И другой любви она не знала. А может быть, ей нравится, когда ее жалеют. Мать, которую отец тоже поколачивал, жалела потом дочку, а заодно и себя вместе с ней. Если кто-то обижает Марго, значит, кто-то другой должен ее пожалеть. Настя рисует женский силуэт, одинокий в ночи, и ночь тоже одинока, от края и до края картины разлилась сиротливость. - Такую картину не продашь, - думает она. Дома всем хочется повесить на стену уютный дворик или натюрморт, коты хорошо идут… Одиночество еще и на картине никому не нужно, своего у каждого хоть отбавляй. Несколько лет назад в семье Насти тоже произошла рокировка. Муж с какой-то шустрой переехал в квартиру матери, Настиной свекрови, а свекровь – к Насте, вернее, их общую с мужем квартиру. Настя даже не поняла, как это случилось. Муж, мягкий, добрый и такой родной – стал вдруг чужим. Насте казалось, что это не он говорит и действует. Скорее всего, та, шустрая. Потом шустрая тоже будет размышлять, как от него избавиться. Зачем он ей? Он весь Настин, они срослись когда-то душами и перетекли в сына. И каким сквозняком занесло сюда шуструю – уму непостижимо? Однако занесло. Может быть, пока Настя рисовала свои картинки, муж заскучал. Любовь поутихла, перестала полыхать ярким пламенем. Это только в кино она сияет вечно, как солнце. Мужу нужно было что-то земное, понятное, а не Настины коты и силуэты, которые полощет на ветру одиночество. А может быть, Настя просто постарела. Угораздило ее однажды попросить мужа помочь нанести ей краску на волосы. Можно себе представить, что он там увидел. Ни одного мужчину не вдохновляет женская седина. Шустрая ходит с ярко-красными волосами и алым ртом, боится, что ее не заметят. Настя никогда такой помадой не пользуется, только прозрачным блеском для губ. Когда муж ушел к шустрой, свекровь купила Насте красную помаду. Настя подошла к зеркалу и увидела свои глаза раненой птицы, приоткрытый, словно жаждущий рот. Постояла, посмотрела на себя, накрасила губы. Рот стал казаться кровавым, и Настя понимала, что это не чья-то кровь, а ее собственная. Кровоточит сердце, и кровь вытекает через рот. - Вытрись, - протянула ей платок свекровь и ушла плакать в свою комнату. Настя вытерла помаду, но под ребрами так болело и так трудно дышалось, что Настя догадалась: это надолго. И теперь она лежит ночью с открытыми глазами и воет от одиночества… И спрашивает себя, что же ушло из их с мужем отношений, потерялось, а они не заметили… Наверное, сказалась привычка. И как нужен, как дорог ей муж, Настя поняла только сейчас, когда он ушел к шустрой. Раньше он был рядом, и этого хватало. Свекровь сразу после ухода сына тоже плохо спала, у нее вдруг обострились все болезни. Отказывали ноги, скакало давление. Настя дежурила рядом с ней ночью, вызывала скорую, а днем водила в больницу. Свекровь оттягивала Настины мысли на себя, и может быть, этим спасла ее от сумасшествия. Потом они немножко притерпелись к этой боли, поняли, что будут жить с ней и дальше. А их сына и внука в это время забрали в армию. Настя не успела подумать, что нужно бы позвонить Марине и узнать, как этого избежать. А Костик так устал от женских истерик, что даже хотел служить. И они проводили своего мальчика в армию, и ездили вдвоем на присягу в Москву. Отец не поехал, у него уже родился другой малыш, от шустрой. И это показалось ему важнее. Свекровь в новой семье сына почти не бывает. Сын иногда приводит внука, если они с шустрой заняты, и бабка гуляет с малышом. А Настя рисует Павлику гномика, она не испытывает злого чувства к мальчику. Может быть, потому, что он похож на мужа и на маленького Костика, Насте даже хочется его видеть. Когда-то она рисовала гномика своему маленькому сыну, чтобы он всегда ощущал рядом присутствие друга, если вдруг останется дома один или уедет в лагерь. А еще хотелось, чтобы сын подольше пожил в сказке. Сын верил, рассказывал маме увлекательные истории про гномика, в которых и сам принимал участие. Освобождал друга из плена злых троллей, ходил вместе с ним в лесную школу, улетал в горы на орле. Рядом с гномиком Костик был сильным и смелым, потому что ему было кого защищать. Целая папка рисунков о приключениях маленького гномика и отважного Костика хранилась в Настином столе. Они рисовали их вместе с сыном, а теперь Настя рассказывает Павлику о старшем брате, который служит в армии. - А гномик, - говорит она, - все еще живет здесь, вот посмотри на рисунки. А хочешь, мы с тобой нарисуем, как гномик подружился с Павликом? И Павлик макает в краску пальчик и проводит линию, а Настя продолжает эту линию, закругляя… - У всех дома живут гномики, - рассказывает она малышу. – Только некоторые не знают об их существовании, не слышат, что гномики хотят с ними подружиться. И тогда гномикам становится скучно, и они уходят к другим мальчикам. Вместе с Павликом Настя читает письма Костика из армии, а потом отвечает сыну, вкладывая туда рисунки Павлика. Получается, что семья у нее все-таки есть. Есть сын, свекровь и даже малыш Павлик. Павлик зовет ее тетей Настей. Мужа, правда, нет. И когда он навещает мать, Настя не выходит к нему, но мучительно прислушивается к его голосу и шагам из своей спальни. Благо, он надолго не задерживается, подкинет Павлика и бежит в свою жизнь. Но из Настиной жизни он не ушел до конца, может, еще вернется? Звонит Марго, спрашивает, как у Насти дела. - Взяла учеников, готовлю к поступлению в художественную школу, - отвечает Настя. – Представляешь, для малышей там тоже конкурсный отбор, как будто не все дети талантливы? - А мой угомонился, спит, - поделилась Марго. - Бил опять? – нахмурилась Настя. - Почти нет, толкнул только, - пожаловалась Марго. – Я об косяк ударилась, голова болит. - Сотрясение мозга, может быть, - поставила предварительный диагноз Марина. – Нужно показаться специалисту. Настя перепоручила Марго заботам Марины и взяла кисть, нарисовала серое небо и бледные звезды на нем, а под ними – человека, высокого и тоненького, как веточка. Он поднял глаза и руки к небу, тянется к звездам и кажется от этого еще более тонким и хрупким… Это днем мы шустрые, бегаем, расталкиваем друг друга, несемся к какой-то мифической кормушке с земными благами, хватаем, складываем про запас… Потом разберемся, нужно или нет, вечно голодному все сгодится… И только ночью понимаем, что это душевный голод. Одиночество подсасывает, призывает к псевдоактивности… Но стоит только поднять голову и увидеть звезды, чтобы понять, что ты не туда бежал, не то хватал… Не нужно никуда бежать, нужно только найти свое тепло, обнять его и беречь… Разучились слушать себя, а может, никогда не умели… Душа тонкая, как веточка, и только среди других ветвей, на крепком стволе, ощущаешь свою принадлежность дереву, понимаешь, что ты не один. У дерева есть корни. Зачем же куда-то бежать? Вот она, твоя земля. Дает благодатные соки. Бери, пей. Не бросай ничего, не разрушай. Нежная акварель подчеркивает беззащитность человечка и холодность, недоступность звезд. Для того, чтобы они стали ближе, нужно смотреть на них долго-долго. Настя нарисовала одну звезду чуть ближе других и почувствовала, как слезы подступают к глазам. Она что-то угадала в рисунке, нащупала, это настоящее. Свекровь присаживается рядом, смотрит, как Настя рисует. - Разве это кто-то купит? Блеклое, как линялая тряпка, - свекровь неодобрительно поглядывает на тоненького человечка под звездным небом. - Не купят, - соглашается Настя и откладывает кисть. Она не может работать, когда в комнате есть кто-то еще. – Но нельзя работать только на продажу. - Работают для денег, - назидательно говорит свекровь. – Зачем тратить время на ненужное? И не для денег, и хозяйство стоит. Вот и муж поэтому от тебя ушел. Упустила. - Без нужного порой можно обойтись. А ненужное подчас становится необходимым, - отвечает Настя. – Когда больна душа, например, не счастлива. А шустрая? Счастлива ли она? Наверное, счастлива, раз у них Павлик родился. И если муж тоже счастлив в той семье, то пусть будет счастлив. Настя его не упустила. Просто не заметила, когда и почему засквозил холодок между ними. Может быть, он замерз. Согрелся ли он рядом с шустрой? Или они тоже спят ночью с открытыми глазами и воют, каждый в свою подушку, как Марина? Разве спросишь такое? А если выйти однажды из спальни и спросить, интересно, что он ответит? Промолчит, скорее всего. Но и промолчать можно по-разному. Счастье не спрячешь, оно брызжет из глаз, счастливые не отворачиваются. Когда Настя подсматривала сквозь щель двери за мужем, то видела всегда только его спину. Спина не показалась ей счастливой, скованная, напряженная. Может быть, конечно, потому, что ему неудобно перед матерью и Настей. Хорошо, хоть неудобно. А то некоторым все удобно, как шустрой, например. Насте иногда кажется, что однажды муж в своей ночи вот так потаращит глаза в звезды и все поймет. И опомнится, и вернется к Насте… Но что толку думать и гадать… Сейчас нужно делать то, что можно и хочется. Лечить больную душу, например. - Хотите, мама, я вас нарисую? – спрашивает Настя и крепит на мольберт чистый лист. Берет карандаш и рисует бабушку, на коленях у нее сидит внучек, рядом стоит юноша в солдатской форме. Таким она увидела своего Костика на присяге, взрослого, с уверенным взглядом. И в то же время маленького, столько детского было в округлом овале его лица, припухлости губ. Еще не огрубело. Таким и рисует Настя сына. И Павлика – тоже по памяти, он гостил у них с бабушкой всего несколько дней назад. Как похожи ее любимые мальчики, все-таки братья. И на папу с бабушкой тоже похожи. Насте доставляет удовольствие рисовать эти общие черты. Это еще набросок, и пока Настя доведет его до совершенства, ее душа будет лечиться и выздоравливать. Свекровь вглядывается в рисунок, улыбается, потом неуверенно говорит: - Тоже ведь не купят… - А мы и продавать не будем, - улыбается ей в ответ Настя. – Это наши мальчики, а своих не продают.