Странные повадки появились у Матёрого. Полюбилось ему людей пугать. Приметит, где девки ягоду собирают или мужики сухостой валят, выйдет к ним, оскалится и стоит, смотрит, как разбегаются с визгом или криками в разные стороны. Потом повернётся, в лес уйдёт. А коли смелый кто да на него с топором пойдёт, так ухмыльнётся волк, в сторону прыгнет и в лесу скроется. Волнуют ему кровь такие забавы. Вот недавно только так двух мужиков напугал.

Трусит волк по тропе, вдыхает лесные запахи. Всё знакомо, всё привычно. Сейчас через дерево поваленное перепрыгнуть, лапы размять, и ель стоит, где можно лёжку устроить.

Прыжок. И вдруг сдавила ему шею петля-удавка. Забился волк, а сверху на него ещё и сеть пала, люди навалились. Как ни бился он, как ни щёлкал зубами, а вскорости оказался связанным в клетке, которую холстиной накрыли и понесли куда-то. Услышал Матёрый ржание лошадиное и понял, что клетку на телегу поставили. Щёлкнул кнут, в путь тронулись. Куда везут? Зачем? Почему сразу не прикончили?

Долог путь, да и он кончается. Чует Матёрый – сгрузили клетку, опять несут куда-то. Вот и на землю поставили. Через какое-то время рванули холстину. Видит волк: свод каменный над головой, факела по стенам неровным пламенем всё освещают, а прямо напротив клетки Змей Горыныч расположился и все его три головы к Матёрому повёрнуты.

- Развяжите-ка его, - говорит.

Сверкнули ножи сквозь прутья, освободили путы лапы да морду зверя. Медленно поднялся на ноги волк, смотрит на Горыныча, полыхает в нём злоба, тоска по воле утерянной.

- Хорош! – самодовольно прошипел Змей, - Хорош, зверюга!

Дохнул, опалил волка пламенем. Скорчился Матёрый от жара и вдруг понял, что не волк он уже. Вскипела в нём злоба лютая с новой силой от осознания потери невозвратной, схватился он за прутья клетки, трясти начал. Расхохотался Горыныч:

- Ишь ты! Не нравится прежний вид? А вот я тебе сейчас золотишка подкину да грамоту на право торговли выдам. Посмотрим, на что ты способен в облике человеческом.