Прежде чем говорить о войне, Ощути: учащён ли твой пульс, Нет ли жженья в груди, по спине Не бежит ли мураш… Плюсом пусть Будет бранная речь, в пальцах дрожь…, И, конечно же, тост со слезой… Лишь бы сладкая ложь Не блистала своей красотой, - Ровным слогом с противною помпой, Показно… А уж если особы Полу женского рядом с тобой… Что кичиться, когда ордена Не тобою пришиты к мундирам Молчаливых, седых командиров... Вспоминать им до самого дна Весь тот ад - тяжело... Да и надо ль? Что словами зазря посыпать? Что - слова?! Не приходит на ум Нужных слов, чтоб о доле солдата Без прикрас и вранья рассказать Поперёк тыловому треплу? Хочешь правду, старик? Окунись В эту правду, где ветер боится Свиста пуль и сухие глазницы Черепов смотрят в серую высь… Расскажи эту правду, как есть… Пусть обрушится грозным цунами Твоё слово, в себе поглотив Пустобрехов, борцов ни бог весть, От которых у многих в сознанье Возникает шальное желанье: Высшей правды идти супротив. Тут, браток, не до благ, окажись По соседству с упавшим снарядом… Стань от смерти не близко, а рядом, Чтоб едва удержать в себе жизнь; Чтоб в глаза этих бешеных псов, Бессердечных, безмозглых созданий, Заглянуть и противопоставить Им детей, матерей, стариков. Так давай…: за надежду на свет, За мольбу на устах, за раскаянья шёпот… Разве мог бы ты врать, если б вместе прошёл ты От окопа к окопу с бойцами, поэт? Расскажи всему миру с высоких трибун: Кто и ради чего начал эту стрельбу; Кто и ради чего начал насмерть стоять, Беспримерно сражаться за каждую пядь… Не стыдясь правоты, расскажи, описав, Чтоб светло от святых стало на небесах, Чтоб последняя сволочь могла Подавиться похлёбкою зла… Смерть – безжалостна. Может она И тебя уложить безразлично…, Скомкав жизнь, как пустую страничку С не проявленным словом «война».