Жирный зной, будто лава, втекает в иссохшую глотку… отобрав огнедышащий выдох у лёгких хрипящих, облепив огрубевшие ступни, меняет походку, кровь готова прорваться наружу потоком кипящим. Управляя умело жарой, словно ловчею сетью, покидая с рассветной порой золочёное ложе, высекает Ярило безжалостно огненной плетью бесконечные клейма на жёлтой пергаментной коже. Не впервой, потому не клянёт… лишь молчит обречённо… пожираемый пламенем солнца под твердью лазоревой, устремив свою душу и взгляд к куполам золочёным… не дойдя двух шагов до мессии страдалец – юродивый. Он черпает небес благодать с лучезарной улыбкой, не подвластный интригам Мамоны и демону страсти, он прощает обиды, склоняясь березою гибкой пред судьбою и видит в страданьях особое счастье. Без претензий, замашек… он чище помпезного храма, пусть душа – холща, а в котомке заплечной – дыры. он амриту пьёт из ручья, он вдыхает прану, да со словом христовым, как с флагом, идёт по миру. Ведь ему всё равно, будь Величество вы, будь Высочество, «Вы различны по масти, как псы, но единой породы вы…» У церковных врат ни за грош раздаёт пророчества отвергаемый грешною паствой Христос – юродивый….