Яков Есепкин Черная белизна на портрете Напрасно плел небесный свет Узор надмирного соцветья. Нахлынул день из бездны лет И нет старинного бессмертья. Одна серебряная ось Сияет в мороке вселенной, Держа все то, что взорвалось, Перегорело в жизни бренной. Сырое зеркало весны Еще хранит отображенье Сугробов талой целины, Но в прошлом каждое движенье. Деревьев тусклый фейерверк. Зенит окрасил и округу. Рвануло с пенным слитком вверх Диск Ра -- по золотому кругу. Все так, он зрим земным торгам Да пилигримам инфантильным, Но циклос помрачился там, Где и горел огнем субтильным. Лег рыхлый снег. Под ним листвы Кровавая помада в цвете. Размыты блеск и хлябь канвы На вытекающем портрете. Свечою млечною горит Фантом пространства и деннице Пересылает вечный хит Богоявленья в психбольнице. А там царит амбрэ «Clema» И аромат амонтильядо Свергает избранных с ума, Респект сему, коль так и надо. Искрится, рея тяжело, Над нами траурное знамя, Но все, что мраком обожгло, Не покоробит смерти пламя. На лики блеклый снег налип, Фигуры полые запали. Подъяты на колонны лип Полуразрушенные дали. В грезеток бьют наверняка Своими стрелами амуры, Ах, страсть весенняя мелка, Оне унылы и понуры. Днесь прямо в цоколи гробниц Смерть залетает и румяна Опять кладет на мрамор лиц, Днесь рану сокрывает рана. Взвиваясь, падают назад Тройные небеса в разводах, И сквозь листву мерцает ад В слоистых черно-белых водах. Мы долго Тартар юровой Лукаво с Дантом воспевали, Сейчас откликнись, кто живой, Кому цетрары даровали. Высок притроновый удел, Ярки небесные чертоги, Сапфирный князь их соглядел И свил розницами пороги. Лежат в левкониях они, Их розным флером застилают Косые адские огни И суе ангели пылают. Зачем о мраморниках тлеть, Когда сие давно пустые, Нельзя одесным уцелеть, Хотя пусть гибнут, как святые. А были праведники мы, Адских садовников корили, Гореть нельзя в гравирах тьмы, Созвездно всех миротворили. И что успенным горевать, Жечь вспоминанием пенаты, Хоть будем венчики сбивать С елинок, чары тлить из ваты. Подарят жемчуги светил Снегам бескровное блистанье, И полночь крепом тяжких крыл Покроет наше угасанье.