Глава пятая. (Прошло достаточно времени, чтобы перейти к продолжению этой невероятной сказки…) Бьют часы, на зависть - верно… Года два прошло примерно… Дни идут - под стать, обычно. Все рутинно и привычно. - Но, милый боже! Странно мне. Неужели же во сне - эту чушь пришлось увидеть? А сразило и убило – будь-то белка приходила, чтоб мозги мои обидеть? Вот и все! По-кругу вечно - беспорядочно ходить. Жизнь уходит скоротечно, но тех событий не забыть. Со мною всякое бывало - жизнь, чуть-чуть другою стала. О чем тут можно говорить, если бросил я курить… Даю рецепт, простой и верный: - Иди в сельпо, бери наверно, ящик водки, «хочь» любой. Чтоб хватило на неделю, до рвоты страшной на похмелье - курить ты бросишь сам собой. Одно из двух, тут может быть - коль не «сдохнешь» в одночасье, про никотин прошу забыть… А это - маленькое счастье! Хоть, нет для водки оправданья – невыразимые страданья, с которых вынужден худеть. Поскольку должен ты терпеть: не кремлевскую диету, и не сырную, а эту – где выступает главным яд. Зато долой пять килограмм, за это должное отдам и буду, несомненно, рад! - Но, отговорки, к черту эти! На беды все – ответ простой. Нет худа страшного на свете, чем этот долбаный запой! Улетели те года, бежит время, как вода. Бросил пить… Как не старался, но однажды все ж сорвался. Сидел под вечер на крылечке, на забытом всем местечке. А ведь здесь когда-то мне, черт привиделся не страшный, вид такой был больно важный, висела сумка на ремне. Вспоминаю, как за дом, мы повернули и, - к скамейке… Покрутил здесь черт хвостом, вскрылась узкая лазейка. Достаю стакан граненный, идеей новой окрыленный, загружаю я его, для обновленья своего… Полетела в рот зараза!.. Выпив пойло, тут же, сразу, его занюхав рукавом, я вскочил, как оглашенный, не забыл ведь совершенно, что случилось там потом. Но помчался, все ж, к скамейке… - «Дурень» (рожа не умыта)! Где ж найти тебе лазейку? Глядь, дыра-то та открыта! - Что ж такое? Наважденье или глупое везенье? - «Бах»… - нырнул, во вход просторный, ну а дальше - холл огромный. Посредине лифт стоит, по всем углам огонь горит. И чтоб никто ни «че» не спер (словно, я попал туда, в те далекие года), на посту стоит лифтер. Сам с рогами, кучерявый… Рожа – продирает дрожь. Хвост торчком. - О, Боже правый! Та-а-ак на Троцкого похож… Слова я сказать не смею… - Вот те на!.. И здесь - еврею - место теплое нашлось. Как же это удалось? Черт, тогда свой рот раскрыл: - Я то, убиенным был… - непринужденно так сказал. Руки крестиком сложил, будь-то, орден заслужил и, гордо голову поднял. - Не может быть! Ведь ты ж народу, «насрал» на целый, с горкой век. Да плюс к нему еще колоду… Пусть ты еврей, но человек!? Зря сказал… - Ой, как неловко… Вот дурак! Ведь обстановка, в которой очутился я, не отвечает за меня… Закружилась голова, стали путаться слова, а пальцы странно заходили… - Не тратьте понапрасну сил… - наш Бронштейн проговорил. - Раз тебя сюда впустили, значит, ты имеешь вес. Не нашли ж тебя в сортире? Ведь какой-то интерес ты имеешь в падшем мире!? - Да, конечно… Несомненно… Все, что вы сказали, верно, – говорю, а сам краснею, против слов сказать не смею. – Я все понял… Иностранец, в нашем мире был «засланец»! Но, в обличии тебя. Так сказать, шпион из ада. К чему излишняя бравада? Поимел всех нас, любя! А Лева, тут же: - Проходите, - перекошенным, блин, ртом. - Дверь закрылась, чтоб, глядите, нажмете кнопочку потом. Захожу… Дрожа, без слова я в кабине лифта снова. Куда ж нажать, чтоб прямо в ад? Хотел тут было я назад, но взяв надежно тело в руки, подтянул сильнее брюки и, направил в стенку взгляд. Куда же двинуть осторожно? Тут все наверное возможно. Вот ведь кнопки - девять в ряд. Взял, и ткнул куда попало… Мчусь я в адовы круги! От волненья плохо стало… Боже, мысли напряги! Глава шестая. (Где наш герой попадает на дно дьявольской обители, и его встречают в лучшем виде.) Не скоро лифт остановился, видно глубоко спустился. Чтоб даром время не терять, пришлось заначку мне достать. На всякий случай, на груди (мол, что там будет впереди), я полбутылочки припас. Достал… И булькнул из горла! Что бы энергия была, чтоб сил придал мне сей запас! Кабина лифта задрожала… Примерно, так же как в подземке, от тормозов аж дурно стало, башкою стукнулся об стенку. Ну, как в метро… Я слышу вдруг: - Внимание! Девятый круг! Дальше транспорт не идет… - из динамика орет. Открылись двери, все в дыму. Жара такая – как в Крыму. И запах серы убивает… Кругом народу – пруд пруди. - О, Боже правый! Погоди… Ведь перепутают, сравняют, меня со всеми, мать ети… Стою, из лифта не ногой… - Да, и куда же мне идти? - смотрю… - во-о-он выслали за мной. Стуча копытом по платформе, в универсальной, синей форме, сшитой модным, стильным кроем, идут три черта адским строем. (Хватило б силы для мозгов.) На шеях золотые цепи, небрежно сдвинутые кепи, а в кепи дырки для рогов. - Не упасть бы как со страху. С открытым, от восторга ртом, во главе идет деваха.(В башке моей, как молотком…) - Может быть и в самом деле, - мысли мухой пролетели, - Та девица из приемной, со своей прической стремной. Черт возьми! Да будь я гадом, неужели это Ада? Но осекся, тут же вдруг, когда увидел впереди, ее имя на груди. Читаю: - Роза Люксембург. - Опять, засланец! Вот так да! Работать было ей не лень, в те далекие года, с Кларой делать женский день. - Вот откуда все напасти, злоключения и страсти. Против всех мирских законов, черти шлют своих шпионов. С их поддержкой, без помех, совершают люди грех. За приманкою идут, отвергая все напасти, кто за деньги, кто за страсти, свои души продают. День весны нам не угроза, вы простите бога ради. Кто создатель? Клара с Розой – удивительные ... (леди). Пока пускался в размышленья, своего же нетерпенья, подрулили строем черти и суют в лицо, поверьте, табличку с надписью такой (с виду текст совсем простой): - Че-то раша там туриста! Чуть не «крякнул» я на это. Потемнело, нету света. - Коньяку бы щас, грамм триста! – прошептал, а сам в сомненье. Дыбом волосы на теле… Где былое настроенье? Аж мозги мои вспотели. Ну а черти, прямо в нос, суют мне огненный поднос. Чей-то хвост взлетает ввысь… Я все понял - зашибись! Графин из воздуха явился, к нему стакан и, сам налился. - Вот так сервис, черт возьми! Прет с подноса коньяком, запах этот мне знаком… - Как приятно, ты пойми… Вот так да! Вот это встреча! Коньяк мозги мои затмил. Страх ушел – спиртное лечит. Теперь и адский мир мне мил. - Благоприятна обстановка, - слово молвила чертовка, - Разрешите вас спросить? Давно ль изволили прибыть? - тут, и «здрасти, и мерси, бонжюр, пожалуйста, прости». Будь-то депутат какой-то… Отвечаю: - Все прекрасно! Ваша встреча очень страстна! Только жарко, очень чёй-то. Вы скажите мне. Те люди, что толпою там орут, что же с ними всеми будет? И куда народ ведут? - Сразу видно парень классный, и приехал не напрасно! – говорит помощник ейный. Я себе: - Ведь черт идейный. Льстит наверно не спроста. Какой я парень? Мне полста! - и в слух, - Давайте без амбиций! Мне конкретно – во-о-он про тех… Отвечай, какой там грех - перекошены все лица? - Непременно все щас будет, - и кидает черт мне каску, че-то там у каски крутит, закрывает морду маской. Время тратили не даром, обрядили сталеваром. - Все, пожалуйте за мной… Похвалюсь я вам страной, - говорит теперь чертиха, по плечу похлопав лихо, - Страной, в которой не бывали - никто при жизни. Но узнали, что будет после жизни той. Теперь все воют и страдают, кричат, вопят, не спят, рыдают. Позабыли про покой. Осмелев, пошел за нею, - Боже мой! Какой дурак! Отказать теперь не смею, душой командует коньяк! И вот, иду… Эх, видел кто бы! Одной рукой держусь за робу, другой схватился за копыто. Глаза навыкат, рот открытый, вроде я какой оратор… Показался эскалатор. Дна не видно не «хрена». За чертями, вслед, степенно, в ленту ставлю ногу верно. - Гордись родимая страна! Раз сюда я оттаранен, буду первый – пионер! Я теперь, ну, как Гагарин, космонавтам всем пример! Встал, и тут же за перила, что бы мне спокойней было, взялся молча, словно рыба, а на «жопе» волос дыбом. Сбоку пропасть, к ней народ, с диким воплем, так и прет. Как бараны по платформе, миллионами идут, их кнутами сильно бьют, черти в синей униформе. - Кошмар! Великий беспредел! К краю бездны подгоняют. Народ ныряет! Кто не смел – хвать за ноги, и кидают. Всё в огне там, всё в дыму, попал я в адскую тюрьму. Одно лишь только умиляет, что стеклом нас отделяет, во всю длину, здоровый щит. Черт, между прочим, говорит: - Участь страшная для всех - кто подставляет бесу рожу, ведь искушение дороже и, совершает страшный грех! – он продолжил: - Ты ж сегодня, увидишь все: и как страдают, и как в той самой преисподней, за поступки отвечают. Слова пропали, на их место - только мимика и жесты, для ответа мне остались. - На хрена они мне сдались? Слава богу, я не там! За это должное отдам, тому, кто строго судит нас. - Здесь вопят от страшной боли, только лишь по божьей воли. Не настал еще твой час, - перебила наша Роза. Я, конечно, отвечаю, с уязвленной стороны: - Для меня, ваш сказ - угроза, страшнее ядерной войны! Через силу говорю и с диким ужасом смотрю, я на то, что происходит… - Черт возьми, вот так проходит наша жизнь, совсем беспечно, а потом, сюда на вечно… На эстакаду заходи?! А эскалатор так и прет! Куда меня он привезет? Что там будет впереди? Едем, стены расписные: Гоген и странный Пикассо, Дали, Ван ГОГ, еще другие… По теме Данте и Руссо. Еще при жизни их приметил, и всех по-своему отметил, своенравный Люцифер. Он взял искусство за пример. Пусть вечность вечную малюют. Никто их тут не критикует. Исключенье - главный черт… Только намекни про рай - в «жопу» факел получай или уголь красный в рот. - У меня вопросов нет, знали же на что идут?! Здесь может быть один ответ - при жизни души продают.