( из книги « ДЕТИ ЯНУСА») Выезжаем рано утром. Ворвавшись по автостраде в Тоскану, около Флоренции сворачиваем на Сиену, где оставляем скоростную трассу и продолжаем путь по древней Кассиевой дороге, чтобы километров через двадцать съехать с нее и, проследовав несколько километров по петляющей меж холмов узкой асфальтной полосе, оказаться в тихом сельском местечке Мурло. За одним из поворотов перед нами появляется машина с немецкими номерами – верная примета близости древности: если в итальянской глуши вам встречается автомобиль из Германии, можете не сомневаться, что рядом находится археологическая зона. Из европейцев массово рыскают по малоизвестным местам Италии только немцы. Для них, заметил Томас Манн, путешествие – некая гигиеническая мера, и ее надо осуществлять время от времени, даже вопреки желаниям и склонностям. Преимущественно именно в тиши сохраняющих следы древности заброшенных уголков Италии они стремятся осуществить эту меру, суть которой хорошо описал во время своего пребывания в стране Гете: « Но что ни говори, все это скорее труд и забота, чем услада. Второе рождение, которое пересоздает меня, еще не завершилось. Я думал, что кое-чему научусь здесь. Но не предполагал, что должен буду вернуться к своей школьной поре, что мне надо будет от многого отучаться и уж безусловно переучиваться. Теперь, убедившись в этом, я целиком предался занятиям, и чем больше мне приходится себя отрицать, тем больше я радуюсь. Я уподобляюсь зодчему, который, намереваясь построить башню, заложил негодный фундамент, но во время спохватился и охотно крушит то, что уж высится над землей, стараясь расширить свой план, облагородить его, укрепить фундамент, и заранее радуется прочности своего будущего строения. Дай-то Бог, чтобы по возвращении домой люди ощутили и то нравственное воздействие, которое оказала на меня жизнь в широком мире. Ибо заодно с обновлением восприятия искусства значительнейшее обновление претерпевает и нравственное начало человека.» Немцы обычно так скрупулезно рассматривают камни древней цивилизации, что кажется, будто хотят допытаться у них, чего же при общем благополучии Германии в ней, в отличие от Италии, не хватает для ощущения полноты жизни… Действительно, здесь, на возвышенности Подджо Чивитате, находится то, что обычный турист никогда не увидит из окна таскающего его по асфальту Апеннин автобуса: раскоп этрусского дворца. Археологические зоны Мурло и находящейся недалеко от Витербо Аквароссы – места уникальные: только здесь в реальном измерении можно получить представление о жилищах этрусских аристократов архаического периода, и не для формального знакомства со страной посещение хотя бы одного из них — программно. Узкая тропинка ведет к вершине заросшего лесом холма, где в VII в. до н.э. было возведено первое строение, имевшее прямоугольную форму и разделенное на несколько помещений. В слое, относящемся к этому периоду, были обнаружены изделия из золота, серебра, слоновой кости и драгоценных камней, а также декоративные элементы крыши, изображающие животных и крылатых чудовищ, и керамика – как местного, так и греческого происхождения. Отсутствие в слое сельскохозяйственных орудий и оружия позволило некоторым археологам выдвинуть предположение о том, что строение было местом, где периодически собиралась знать округи. Гипотеза нашла возражение у других специалистов, которые усматривали в сооружении черты священного, культового места … Как бы то ни было, примерно в 610-600 г.г. до н.э.строение было уничтожено пожаром. Но уже в 580 г. до н.э на его месте появилось новое, отстроенное с гораздо большим размахом. Теперь оно занимало площадь в 3600 кв.м. и представляло собой квадратной формы здание, организованное относительно большого двора, по трем сторонам которого, примыкая к стенам, шли портики с деревянными колоннами, установленными на каменных постаментах. Напротив четвертой- западной- стены во дворе стояла небольшая постройка, бывшая, вероятно, местом общего культа обитателей дворца, святилищем предков. На ее тыльную сторону из здания был обращен открытый зал для банкетов — архитектурный элемент, ставший для Рима прототипом таблиния - помещения дома, в котором римляне принимали гостей и размещали посмертные маски родичей. Внутреннее- крытое – пространство здания было разделено на 18 помещений. Каждое из них имело свою планометрию и назначение. Своей структурой архитектурный комплекс Мурло напоминает дворцы, обнаруженные на Кипре и в греческих городах Малой Азии, которые были построены по восточной модели, восходящей к древнейшим строительным образцам Сирии. По определению историка Мауро Кристофани, дворец был «самодостаточным поселением-кастелом, в котором артистическая деятельность оставила существенный след». Можно предположить, что жизнь во дворце выстраивалась вокруг фигуры династа, обладавшего политической, экономической и религиозной властью, и его семьи, которым прислуживал простой люд, по большей части занятый на сельскохозяйственных и ремесленнических работах.Но продолжалось это недолго: в 525 г. до н.э. по неопределенным причинам- вполне возможно, имевшим связь с начавшимся в ту пору общим кризисом этрусской земельной аристократии и интенсивной урбанизацией Тосканы и Лация, - дворец был намеренно снесен, вся его терракотовая облицовка — собрана в специально вырытые по периметру основания ямы, которые в свою очередь были покрыты слоем черепицы, и над руинами был насыпан — символически закрывающий доступ в место бывшего поселения -курган. Мы стоим перед фундаментом дворца, окутанным прошлогодней – серой — травой, сквозь которую кое-где пробиваются молодые зеленые побеги. Рядом с нами в немом созерцании былого застыла пара пожилых бюргеров — взгляды исполнены северной сентиметальности, головы слегка наклонены, кисти вытянутых вниз рук собраны в перекрестье. Первой из оцепенения выходит фрау. Движением, напоминающим полное надежды прикосновение к исцеляющей реликвии, она поглаживает камень фундамента, словно хочет через него приобщиться к секретам древней цивилизации… Чтобы извлечь структуру основания на свет, точно так же как и их коллегам из шведского института классических исследований, работавшим на похожем раскопе в Аквароссе, американцам из Bryn Mawr College понадобилось несколько лет. Подобно тому, как в прошлом иностранцы проигрывали или выигрывали за итальянцев войны, сегодня они, несмотря на то что итальянская археологическая школа одна из лучших в мире, поднимают за них из недр их земли их историю. Удовлетворяя неистощимое любопытство чужеземцев к своей цивилизации, Италия ненакладно – за чужой счет и чужими руками — добывает себе свое собственное материализованное прошлое: все находки, сделанные иностранными экспедициями в раскопах, остаются на территории полуострова, преимущественно в созданных в Риме – большинством развитых стран — национальных музеях. Среди находок, сделанных американцами в Мурло, выделяются терракотовые украшения крыши дворца: изготовленные почти в натуральную величину фигуры восседающих на троне мужчин — с восточного типа – узкими и длинными – бородами и облаченных в длинные одежды. У некоторых на голове - широкополые шляпы – такие еще сегодня носят тосканские крестьяне. Спустя много веков после исчезновения этрусков на другом континенте они станут атрибутом одежды основателей нового мира и их будут называть сомбреро. Это слово станет ассоциирующим символом, и здесь, в Италии, фигуры из Мурло прозовут ковбоями. Этруски словно перебросили свой головной убор через океан – в знак преемственности цивилизаций: ведь над каждой из них солнце светит по очереди… Рывок по автостраде в сторону Флоренции, затем - к Лукке. Некогда скромное поселению лигуров, превращенное этрусками в город, c III в.до.н.э. Лукка становится военным плацдармом римлян, а в 180 г.до н.э – латинской колонией, важным стратегическим пунктом, рядом с которым пересекаются Аврелиева, Кассиева и Клодиева дороги. В период варварской оккупации город оставался военным и узловым центром. Готы выдерживали в нем мощную осаду византийцев. Лонгобарды сделали его столицей «своей» Тосканы, и этот статус он сохранял вплоть до IX века, когда вследствие каролингской территориальной реорганизации был превращен в маркграфство… Сегодня как символ Лукки, вынося на свои обложки красочные эффектные фотографии, сделанные с воздуха, некоторые путеводители хотят преподнести образовавшуюся не по замыслу архитектора, а по воле случая Рыночную площадь – арену античного амфитеатра, по всей окружности которой, оставляя лишь пространство для входной арки, единой стеной стоят дома более поздних эпох. Иные, рассчитанные на туристов, издания в первую очередь связывают город с музыкой, поскольку в XVI веке в нем родились выдающиеся композиторы братья Джозеффо и Франческо Гвами, в XVIII — работал Луиджи Боккерини, в XIX появился на свет Джакомо Пуччини … Но фактически ни в одном из туристических справочников не упоминается о произошедшем в Лукке событии, ставшем важнейшим не только для истории города, но и всей Италии: проходившем здесь в 56 г. до н.э. съезде триумвирата – союза трех мужей, созданного Цезарем вместе с Помпеем и Крассом для противостояния сенату, на котором Цезарь ясно дал понять, что в Риме закон – это он, и «держал себя так как будто он был уже повелителем государства», что через несколько лет подтвердит делом — перейдя Рубикон… Так что, во время прогулок по Лукке, любуясь ее архитектурой, оригинальной, как и в каждом итальянском городе, разглядывая выраженные в камне знаки признательности ее музыкантам, внимательный наблюдатель вполне может счесть, что в городе недостает одного памятника, того, который бы мог стать его настоящим символом: скульптурной композиции, изображающей Гая Юлия Цезаря с занесенным над головой римской Республики мечом…