Раннее, ясное майское утро. Солнышко радует, тепло, зелень почти прозрачная. Иду на завод, настроение под стать утру и не только у меня. Слышу – воробей поёт. Нет, не чирикает, а именно – поёт! Пытаюсь разглядеть этого виртуоза из воробьиного племени. Благо, деревья в Петропавловске невысокие, солончаки мешают, скорее кусты, а не деревья. Так что голову высоко задирать не нужно, вот этот куст прямо передо мной. А на веточке – певун. Заметил, что я ищу его взглядом и уже увидела, застеснялся, замолчал. Переступил скромненько с лапки на лапку, стоит, переминается... Мне стыдно стало, что нарушила его уединение, помешала петь радостный гимн утру, солнышку, жизни, наконец. Ведь позади такая суровая, даже жестокая зима, мог бы и не дожить. Отвела взгляд и постаралась тихонько пройти мимо. Только миновала куст, как за мной снова раздалось радостное, звонкое пение. Жестокая зима – это действительно так. Климат в Северном Казахстане резко континентальный, а это значит морозные долгие зимы и жаркие сухие лета. Зимой до минус сорока градусов бывает достаточно часто, а летом мокрые простыни приходилось вешать на карнизы и пол поливать холодной водой так, чтоб она стояла, не сразу испарялась. Иначе трудно терпеть. Вот как то однажды бежала с завода, февраль на дворе, потому и возвращалась домой ещё засветло. Вижу – взлетел воробей и упал. Я к нему, он снова вспорхнул и свалился за забор во двор дома. Калитка открыта, я его там и поймала. Засунула в варежку, принесла домой. Дома осмотрела, думала, что у него с крылом что-то, а он оказался почти слепым. Наверно мальчишки из рогатки по нему попали, прямо по головке. Один глаз полностью закрыт струпом, а на втором тоже струп коржом, только маленькое отверстие в этом корже против зрачка. Зимой и так бескормица, а с таким увечьем попробуй найти пищу. Он и ослаб совсем от голода. Пустила я его на подоконник, за занавеску. Поставила корм, водичку и стала лечить. Глазик, где была дырочка, мазала гидрокортизоновой мазью. Был воробышек слабенький, поймать было легко. Но со временем он отъелся, окреп, да и глаз от струпа почти полностью очистился. Дай, думаю, и второй помажу, а вдруг поможет. Помогло! Я даже не ожидала такого эффекта: один глаз совсем очистился, второй процентов на 80. Но поймать обормота становилось всё трудней. Он уже по всей комнате летал, сил то набрался в тепле да когда еды вдоволь. Как - то раз даже хвост свой у меня в кулаке оставил. Да и март капелями дразнить стал, днём на солнышке – тепло, вот ночью морозно. Гонялась я за ним в очередной раз, гонялась, а потом подумала: чего я сама мучаюсь и его мучу. Открыла ему форточку, выпорхнул, и поминай, как звали! Вот и ещё одна воробьиная история. Тоже весеннее апрельское утро, но уже не казахстанское, а украинское. Тяжёлые после застойные годы, в магазинах шаром покати, за хлебом очереди. Стою в одной такой. Хлеб уже привезли, разгружают, но и людей собралось достаточно. Окно, из которого продают хлеб, выходит на улицу, над окном - козырёк. А чуть выше, на крыше магазина - воробьиная парочка. Дом он ей уже построил и гнёздышко видно было принято, потому что воробышек получил разрешение на более близкие контакты. И теперь парочка занималась самым важным делом - продлением рода воробьиного. Но проблема оказалась в том, что по темпераментам пара не совпала. Только воробышек соскакивал с подружки, не успевал пару раз спокойно вздохнуть и почистить пёрышки, как она уже была готова и приглашала друга сердечного к продолжению любовных утех: трепетала крылышками, задирала хвостик и что-то очень экспрессивно ему щебетала. Происходило это не один раз, я насчитала что-то около десяти, уже вся публика была вовлечена в эти семейные проблемы. Мужская половина очереди дружно сочувствовала выбивающемуся из сил, воробьишке, а женщины откровенно ехидничали по поводу всего сильного пола. Тут подошла моя очередь, я купила хлеб и не дожидаясь развязки, отправилась домой.