Какая скука… Почему все вокруг улыбаются? Может быть, ей не наврали, может, и правда наступило лето? Почему же ей тогда так холодно? Она захотела взять что-нибудь пишущее и написать о своих чувствах, но не захотела вставать. Казалось, что ничего уже ей не поможет. Не хотелось ничего. Хандра, или депрессия, длилась уже неделю. Нет, не длилась, а вселилась в нее. Стала ее частью. Ее друзья не обращали внимания на то, что она стала чуть-чуть меньше говорить, чуть-чуть меньше улыбаться. Она сама не заметила, как стала другой. Что-то менялось в ней, становился другим ее внутренний мир, а внешний требовал от нее старых действий. То, что раньше было просто неприятным, но терпимым, теперь стало невозможным. Впервые ей, любящей приковывать всеобщее внимание, хотелось стать невидимкой. Она не могла понять, чего от нее хотят. Пыталась понять, но не могла. И от этого непонимания грустила еще больше. Казалось, что меняется не она, а все, что вокруг. Рушится и строится заново. Без ее ведома, но на ее глазах. Так бывает во сне, когда смотришь на катастрофу, но не можешь вмешаться, чтобы ее предотвратить. Обычно такие сны снятся к счастью. Иногда она думала о том, что все это сон, что скоро она проснется, и снова будет петь, смеяться ловить ветер. Но сны не могут быть такими серенькими и скучными. Увы! Это был не сон. Самым грустным было то, что по ее жизни никакой режиссер никогда не снимет суперпопулярный фильм, который по сборам и Оскарам переплюнет «Титаник». Да, почему-то ей было грустно только из-за этого. А точнее, только эту причину она выявила, когда думала, почему же она грустит. Единственный человек, который замечал перемены в ее настроении, ее подруга, не понимала ее грусти. Ведь она должна быть счастлива. Все у нее так, как и полагается в ее возрасте. Но никто никогда не думал, что именно из-за этой обычности она и грустит. Стоило бы ей вырваться из обычности жизни, как она бы снова вернулась к жизни, пусть и другим человеком. Она хотела сбежать от одиночества. Сначала она влюбилось, но это было даже обычнее, чем одиночество. Потом стала гулять по ночам, напиваясь, забывая себя, но помня свое одиночество. И самым последним методом было сбежать в ванну. Но даже этот радикальный метод не помог, и она осталась беззащитной перед хандрой, которая потихоньку становилась частью ее.