Наталья Сафронова С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ http://farm3.staticflickr.com/2882/11871654396_212fbfe018_b.jpg иллюстрация Марины Шилехиной Когда гроза стихла и потоки воды с неба прекратились, Она закрыла зонт, подняла голову и увидела Его. Над головой у Него сияла радуга, ослепительно яркая и четкая, и хотелось всматриваться в нее, чтобы запечатлеть в памяти это ускользающее чудо. Он был необыкновенно высоким, не до радуги, конечно, но казалось, что до радуги. Радуга сияла над ним, как нимб, и как будто ему принадлежала. И потом, когда Она о Нем думала, неизменно представляла над Его головой радугу, таким сильным было впечатление первой встречи. - Ты откуда взялся? – улыбнулась Она. – Здесь никого не было, я одна пережидала грозу. - С Другой планеты, - улыбнулся Он в ответ. – Прилетел, только что. Окончание грозы самое благоприятное время для посещения незнакомой цивилизации. - А как называется твоя планета? – не поверила Она. - Другая, - ответил Он серьезно. – Это название. Она восприняла это как милую шутку, не придала значения. Он казался ей таким знакомым, таким родным и понятным, как будто они знали друг друга тысячу лет до этой грозы и не расставались ни на минуту. Непостижимое чувство родства. Это из-за улыбки, поняла Она, Он так хорошо улыбается, что не хочется отводить от Него взгляд. - И зачем же Ты прилетел к нам на грешную землю? – решила поддержать она шутку. - Работать, - серьезно удивился он непониманию. – Разве могут быть другие цели? - Могут, - всмотрелась она в Него. – Например, чтобы никогда не расставаться. Я буду рядом с Тобой всю жизнь! Или Ты думаешь, что так не бывает? - Бывает, наверное. Будь, - разрешил Он, вошел в звездолет и запер дверь. Она ахнула и судорожно подергала за ручку, дверь не поддавалась. - Но ведь Он пригласил меня остаться? – напряженно вспоминала Она их диалог. Она разбила летнюю кухню рядом со звездолетом и раскрыла поваренную книгу. Настал момент творчества. Она готовила блюда и ставила их перед дверью, надеясь, что аромат вкусной еды послужит для Него приманкой, и Он откроет дверь, чтобы поесть. Но за дверью грохотало, как будто стучал молот по наковальне. Он работал и ничего не слышал. А может быть, на Его планете не принято было обедать, а потом благодарить за обед. А Она так ждала, что Он оценит ее кулинарные способности. Доброе слово и кошке приятно, а уж тем более женщине, а Она была всего лишь женщиной, глупой, слабой и любящей, и держалась за сердце, орудуя поварешкой. Ей были непонятны Его инопланетные изыскания, Она мечтала о том, что Он сядет за стол так, как принято у нее на родине, нож справа, вилка слева, и съест ароматное жаркое. А потом выйдет на луг и сорвет для нее ромашку, встанет на одно колено и протянет Ей цветок… А Она возьмет это маленькое солнышко в обрамлении белоснежных лепестков и поднесет к лицу, и солнце окажется так близко, и войдет в нее, согреет и наполнит счастьем все ее существо. Она так долго и терпеливо этого ждала, так много выбросила приготовленных для Него кушаний, так искренне не понимала, почему Он не оценил их по достоинству и чем же питаются на Другой планете, что в конце концов Ее терпение лопнуло. Она не перестала готовить для Него, но метала блюда Ему под дверь с такой яростью, что Он услышал эту ярость даже сквозь грохот собственного молота о наковальню и открыл дверь. Он хотел выйти к Ней из звездолета, но не знал, куда поставить ногу, потому что не только стол, но и весь пол Ее летней кухни был заставлен мисками и плошками, и Он замер перед этим непривычным зрелищем. Она ждала, а Он пожал недоуменно плечами, осторожно раздвинул ногой тарелки и сделал шаг Ей навстречу. Сердце Ее готово было выпрыгнуть от радости видеть Его, но что-то было не так… Она напряженно всматривалась: картинки не совпадали. То, что, по ее мнению должно было произойти, не совпадало с тем, что происходило. Он не пробовал кушанье, не млел от восторга и не бежал на луг за ромашкой. Он даже не соскучился по Ней. Просто кто-то помешал ему стучать молотом, и Он вышел взглянуть, в чем дело. - Ты не рад меня видеть, - обиделась Она, когда Он преодолел все препятствия из мисок и плошек и подошел к Ней совсем близко. - Но ведь я смотрю на Тебя, - удивился Он, - разве не это главное? - Ты даже не заметил, как я тебя ждала, - не сумела Она сдержать гнев. – Как я старалась… - Ты так долго мешала мне работать, а я терпел, - объяснил Он. – Я не прогнал Тебя, когда Ты мешала мне работать. И как только у меня появилась свободная минута, я сразу пришел к Тебе. - Не прогнал, - оскорблено хмыкнула Она. – Это так трогательно… - Я нашел для Тебя время, - снова объяснил Он, - это самая большая ценность на Другой планете. Можешь считать, что я дарю Тебе самое дорогое, что у меня есть. - Я ждала, я так долго Тебя не видела, а Ты… - Она отвернулась от Него и не заметила, как Он нетерпеливо повел плечами и ушел в звездолет. Из-за двери звездолета снова послышался грохот молота по наковальне. Из ее глаз потекли бессильные слезы. Он стоял так близко от Нее, что стоило только протянуть руку и можно было ощутить тепло Его ладони, нужно было сделать один шаг навстречу, и совсем рядом были бы Его глаза и губы, и все его инопланетные выпуклости и впадинки точно совпали бы с ее земными, и все встало бы на свои места, и радость узнавания заполнила бы все их существо. Но Она предпочла выяснить отношения. А теперь дверь звездолета закрыта, и непонятно, увидит ли Она Его снова… - Наверное, не стоит больше ждать… - подумала она. Однако не ждать Его было выше ее сил. Ей даже не приходило в голову оглянуться вокруг и поискать родное существо среди своих земных, потому что больше ни над чьей головой не плыла в небе радуга, а такое не забывается никогда. Ее рука инстинктивно, как к извечной защите, потянулась к поварешке. Это было единственное, что Она могла Ему подарить, и такое искреннее, до самого дна, непонимание, прозвучало в Ней, что из ее глаз снова брызнули слезы. - Я даже не успела сказать, как сильно я люблю Его, - ревела Она, щедро добавляя специи в суп харчо. – Я ничего не успела Ему объяснить, а Он уже закрыл дверь своего звездолета. Она метала тарелки к Его двери и ждала. А вдруг Он уже улетел, с ужасом думала Она, пробираясь к самой двери и вслушиваясь в грохот за Ней. Ведь непонятно, что там грохочет. Может быть, там внутри есть взлетная площадка, с которой улетают в космос какие-то особые маленькие звездолетики, а внутри этого большого что-то грохочет само по себе, просто так грохочет себе – и все!!! И нету Его там!!!! И не дождется она Его со своим ароматным супом харчо, и не поразит Его воображение!!!!!! Что-то оборвалось у Нее внутри. Она уселась среди своих тарелок и начала горестно выть, как Ярославна на стене Путивля. Слезы катились у Нее из глаз и собирались в ручьи, и переполняли реки, моря и океаны, Ее плач поднимался куда-то в верхние слои атмосферы, и там начинало происходить что-то невообразимое, и, наконец, в небе встала радуга. Она была такой ослепительно яркой и четкой, что хотелось всматриваться в нее, чтобы освежить в памяти это ускользающее чудо, уже виденное ею однажды. Ну, конечно, Она не забыла. Это Его радуга. Вот Он идет к Ней, раздвигая ногами тарелки, расчищая себе путь. Он идет к Ней!!!!!! - Боже мой, - по-бабьи всхлипнула Она, - Ему ничего не надо. Я тут жду, парю-варю, готовлю, а Он шагает мимо тарелок? Неужели это Он? Ну, конечно, это Он! Она ни минуты не сомневалась, что дождется, что Он придет, никуда не денется. А иначе зачем тогда это все? Ведь это все – для Него, все ее таланты, все ее думы, все мысли о Нем, все это вылилось в суп харчо. А что еще Она может Ему дать? Неужели Он лишит Ее этой радости – дарить? - Вот, поешь, пожалуйста, - жалобно сказала Она, когда Он ее обнял, и все Его инопланетные выпуклости и впадинки точно совпали с ее, как будто Мастер подогнал их друг к другу. Она вздохнула и зачерпнула ложкой суп из ближайшей тарелки. Стараясь не расплескать, поднесла ложку к Его лицу и приказала: - Открой рот. – Потом напряженно всматривалась, как Он прожевал и проглотил суп, и замерла в ожидании. - Сойдет, - одобрил Он. - Ну, и…- вопросительно посмотрела Она Ему прямо в глаза. - Чего ты еще от меня хочешь? – скучно пожал Он плечами. – Ты хотела, чтобы я съел твой суп – я съел. Я старался. - А где ромашка? – изумленно спросила Она. Вслед за поеданием супа, и не таким вялым, как у Него, а с восторгами и изумлениями, непременно должна была появиться ромашка. Она так в это верила, что даже протянула за ромашкой руку, но рука наткнулась на пустоту, холодную и скользкую, и Она убрала из этой пустоты руку и брезгливо вытерла неприятную склизь. - На Другой планете не дарят цветы в благодарность за суп, - устало объяснил Он. – У нас цветы растут сами по себе и имеют собственную значимость. Мы не вмешиваемся в их жизнь и не обрываем ее по своей прихоти. - А если я мечтала – это тебе все равно? – недоумевала Она и отвернулась к понятным ей кастрюлям, как бы обращаясь к ним за помощью. Снова рушился созданный ею мир, и Она хваталась за что-то близкое и доступное, что способно было удержать ее на плаву, не дать утонуть в непривычном хаосе чужой и чуждой ей жизни. Когда Она обернулась, Его рядом не было, а из-за двери звездолета доносился знакомый грохот. Этот грохот успокаивал. Она вслушивалась в привычный ритм ударов, радостно кивала им в такт, и ждала… ждала, когда снова откроется дверь и выйдет Он, и раскинется в небе просторная радуга. И Она поднимется навстречу Его приближающимся шагам, и протянет к Нему руки, и будет ждать, когда Он подойдет совсем близко, и Она почувствует все его выпуклости и впадинки, так точно совпадающие с ее, как будто Мастер подогнал их друг к другу. А суп… уж, конечно, Он оценит ее суп… Должно же у них быть хоть что-то общее, понятное им обоим, Она же чувствует, что они созданы друг для друга… Она привычно встала к плите своей летней кухни и взяла поварешку…