Меня жена оплакивать не станет и не проводит в путь последний мой, лишь потому, что нет любимой Фани живой уже тринадцать лет со мной.* А я не расстаюсь ни на мгновенье, она во мне всё продолжает жить и дарит свет, и дарит вдохновенье, чтоб жить и окружение любить. И хоть порой бывает очень тошно, расслабиться себе я не даю, не позволяю, чтобы вой истошный наружу вырвался, и на людях пою. Кому какое дело, что творится в моей душе, какая в сердце боль, что не могу я до сих пор смириться с тем, что в народе названо судьбой, что Смерть мою забрала половину, меня теперь мурыжит одного? Но всё ж за это камень я не кину от боли и обиды ни в кого. И пусть меня на тризне не оплачет – она со мною будет до конца. И для меня вот это больше значит, чем для кого-то милости Творца.