ИТАЛЬЯНСКАЯ АЗАРТНОСТЬ ( из книги "ДЕТИ ЯНУСА") Вечером, прежде чем отправится в дансинг, гуляем по центральнойпо улице. Около супермаркета наперсточники крутят на расстеленном коврике свои колпаки. Видимо, готовятся к массовому окучиванию народа в летний сезон. Вокруг них толпа. Странно, забава стара как мир, а люди по- прежнему клюют. Наперсточники были очень популярны в древнем Риме, где в качестве фокусников выступали на сцене в одном ряду с акробатами и жонглерами. “Даже такие серьезные люди, как Сенека,- пишет советский историк Мария Сергеенко,- с удовольствием смотрели на их “обманы”.Описание фокуса сделано греческим писателем Алкифроном (III в.н.э.), но техника его вряд ли изменилась с того времени, когда этим же фокусом любовался Сенека. У Алкифрона о нем рассказывает в письме приятелю крестьянин, привезший продавать в город винные ягоды. Покончив с делами, он пошел поразвлечься в театр.Что он там видел, он как следует не может вспомнить, но одно зрелище так потрясло его, что он до сих пор не может опомниться: вышел человек поставил перед собой трехногий стол, расставил на нем три мисочки и под каждую положил — все это видели — по беленькому круглому камешку; и вдруг все они очутились под одной мисочкой, потом исчезли и оказались во рту у этого человека… Крестьянин был совершенно потрясен: “Ну и ворюга! Только бы он не заявился ко мне во двор, а то пиши пропало все, что есть во дворе и в доме”. Опасения алкифроновского крестьянина, можно сказать, оказались пророческими: со временем фокус сошел со сцены, превратился в жульнический трюк, и закочевал по миру, опустошая карманы простаков.Сегодня в Европе этот промысел, похоже, отдан на откуп югославам. Практически во всех развитых странах в людных местах можно встретить сидящих на корточках добрых молодцев, которые зазывают с бьющим слух славянским акцентом прохожих на околпачивание. “Ремесло” это, правда, чревато определенными издержками. В крупных городах Германии полиция распространяет листовки, предупреждающие бюргеров о подстерегающем их мошенничестве и призывающие немедленно сообщать по указанному номеру о появлении наперсточников на улицах. Когда кто-нибудь из них попадается патрулю, его без разговоров, заломив назад руки, окольцовывают наручниками и, запихнув ему под локоть свернутый коврик для игры со всеми причиндалами( эдакое самообслуживание), забрасывают в полицейский фургон. В Италии к этому виду уличного надувательства власти относятся почти снисходительно. Карабинеры неспешным шагом приближаются к наперсточникам, и те успевают собрать свои монатки и скрыться за углом. Вряд ли кому-нибудь из итальянцев придет в голову мысль о том, чтобы набрать номер полиции и сообщить , что в таком-то месте какие-то люди заключают с прохожими пари: игровой азарт примешан к италийской крови еще со времен оных. В древнем Риме азартные игры разрешались только в период Сатурналий, но это не мешало людям придаваться им и в остальные дни года. Подпольные игровые устраивали в кабаках и на постоялых дворах, которые обычно были и бесперебойно “работающими” публичными домами, в отличие от знаменитых лупанаров, остававшихся закрытыми до девятого часа. Если их обнаруживали, штрафу подвергались не содержатели, а игроки. Штраф доходил до четырехкратного размера ставки на кону. Играли в “чет-нечет”- угадывание количества зажатых противником в кулаке камушков или орехов; морру — угадывание количества выброшенных пальцев( с таким можно впотьмах в морру играть, говорили римляне о человеке, которому можно доверять, что в свою очередь красноречиво говорит о склонности игроков к плутовству); бросали кости и их разновидность — астрагалы… Можно сказать, что под определение “азартные” попадали те игры, в которых ничто не зависело ни от физических, ни от умственных способностей человека и предаваясь которым человек верой в свою победу самовольно назначал себя любимцем богов и таким образом незаслуженно возвышался над остальными … Недаром в Риме нарушители запрета на игры приравнивались к ворам. Страсть к игре была свойственно не только плебеям, но и патрициям. Императора Августа мало заботило, что о нем шла слава, как о заядлом игроке, и он продолжал играть до старости и “ не только в декабре”. В одном из своих писем он сообщает, что проиграл 20000 сестерциев. Блестящим игроком был Нерон. Играл он всегда “по-крупному” и его ставки доходили до 400 сестерциев. Но самым фанатичным и азартным из всех римским императоров был Клавдий.Он играл даже в пути, и, “чтобы тряска не мешала игре, доску в его “экипаже” особым образом прикрепили к стенке”. Будучи человеком образованным, Клавдий написал и опубликовал пособие по азартным играм. “ Поскольку, — как заметил итальянский историк Уго Энрико Паоли,- когда человек литератор, независимо от того император он или нет, все у него превращается в литературу, даже страсть к игре.” Единственное, что разрешали римские власти — это заключение пари на бегах и гладиаторских боях. Со временем через эту брешь “под предлогом того, что речь идет не об азарте, а о вычисление вероятности”, преодолев суровость законов, страсть римлян к игре ворвалась в повседневность и, легализовавшись в ней, стала одним из отличительных национальных качеств населения Апеннинского полуострова. “ Итальянец любит игру,- пишет публицист Чезаре Марки,-любит “ловить шанс”, бросать вызов богине Фортуне. Хотя он и знает, что глаза ее завязаны, он надеется, что в повязке есть дырочка, через которую она увидит его и позволит ему обнаружить в только что купленном журнале ключи от разыгранной машины.Что гораздо приятнее, чем купить машину и обнаружить на ее сиденье подписку на журнал. ” Поэтому в Италии очень популярны всевозможные конкурсы, поощрительные коммерческие инициативы — “купи на столько-то — и получишь то-то”( в 1988 году в министерство промышленности на проведение подобных мероприятий было подано шестнадцать тысяч заявок), тотализаторы и конечно же лотереи, которые разошлись по свету благодаря «привившему» их в 18 веке в Париже венецианцу Казанове и которые, как полагают, “родились” в 16 веке в Генуе, когда народу было предложено жребием выбрать из 90 пронумерованных кандидатов трех говернаторов и двух прокураторов Высочайшей коллегии и люди стали заключать между собой денежные пари относительно исхода выборов… Чтобы понять сколь сильна тяга итальянцев к лотереям, достаточно вспомнить, что после вступления освободительных войск Витторио Эмануэле II в Рим, первым учреждением, открытым в столице, было лотерейное управление. Сегодня в Италии десять официальных лотерей. Перед розыгрышем крупных сумм( порой, когда в предыдущих турах не было победителей, они доходят до десятков миллионов долларов) страна достигает апогея своей национальной азартности: повсюду люди заполняют карточки, вовсю начинает работать индустрия магов-предсказателей, по телевидению, разгоняя еще сильнее навязчиво крутящуюся в голове каждого мысль о том, что дело случая не бывает случайным и именно он любимец удачи, перипитии игровой лихорадки смакуют перед основными новостями дня… Счастливчики, даже если им удалось выиграть суммы не столь будоражущие, на несколько дней становятся своего рода национальными героями: их показывают по телевидению, с ними проводят интервью, их фотографии помещают в газетах и журналах.Те из них, в ком практичность берет верх над тщеславием, отказываются от подобных почестей, поскольку рекламная шумиха обычно привлекает внимание различных “фондов помощи” и целого ополчения разномастных инженеров-изобретателей, которые начинают осаждать победителя предожениями принять финансовое участие в промышленном воплощении их гениальных разработок. Последним штрихом в лотерейной эпопее неизбежно становится появление в баре или табачном магазине, где был куплен выигрышный билет, мемориальной надписи, которая детально повествует о счастливом событии, случившемся в его стенах. “Сыплющиеся с неба деньги,- замечает Чезаре Марки,- голубая мечта азартных итальянцев.” Безтрудно жить -, еще давным-давно поговаривали в римском народе,- старинное желанье.