из книги «ДЕТИ ЯНУСА») На следующий день в сопровождении приставленного к нам средних лет полицейского по имени Мимино мы бродим по узким извилистым улочкам Остуни, снимая фон для клипа. Вдоль стен домов, сидя на стульях так живописно, будто позируют невидимому художнику, беседуют старики.При нашем приближении они замолкают, провожают нас взглядом и возвращаются к прерванному разговору. Жарища –невыносимая: юг. Мимино лениво бредет рядом с нами, часто приподнимая фуражку и вытирая платком пот со лба.Иногда его останавливают знакомые и после приветствия взглядом спрашивают: “Чего это ты ?”На что Мимино, слегка задирая голову и морща лоб, также взглядом отвечает: “А что поделаешь?!” Мимикой и жестами итальянцы способны выразить практически все. “И, в отличие от бытующего среди иностранцев мнения,- пишет журналист Луиджи Бардзини,- они не несут в себе драматической напыщенности и не состоят в конвульсивном дерганье рук и безостановочном вращении глаз. В распространении этого заблуждения за границей повинна эмфатическая манера жестикуляции оперных певцов, представляющая собой грубую карикатуру на естественный жестовый язык итальянцев. В действительности же наиболее эффективными являются более экономичные, почти незаметные жесты. Очень часто простой жест, сопровождающийся определенной игрой лицевых мускулов, может заменить, не только отдельные слова, но и красноречивый, развернутый монолог. В качестве примера представьте себе двух синьоров, сидящих за столиком в кафе. Один из них, щедро сыпля фразами, излагает какой-нибудь сложный, волнующий его вопрос. Ну, скажем, утверждает, что вскоре мир изменится к лучшему под влиянием чего-то нового и прогрессивного. Он мог бы, например, сказать: « Этот наш старый континент Европа, древняя старушка Европа, разделенная на на нации, поделенные в свою очередь между провинциями, каждая из которых живет своей замкнутой жизнью, говоря на непонятном другим языке, храня свои предрассудки, свои идеи, свои недостатки, свой гнев… И каждый из нас, наслаждаясь воспоминаниями о поражениях, нанесенных соседям, совершенно забывает о поражениях, которые соседи нанесли ему… Какой легкой стала бы жизнь, если бы мы слились в одну великую нацию, Европу, стали бы христианским миром прошлого, мечтой Карла Великого, Меттерниха и других великих людей...» Другой синьор слушает его терпеливо. В какой-то момент, словно смятенный обилием аргументов и чрезмерным оптимизмом своего приятеля, он медленно вытягивает руку вверх, перпендикулярно столу, и одновременно издает подобный вздоху долгий звук «и-и-и-и». Лицо его при этом выражает легкую усталость и некоторое недоверие. Мимика эта означает: « С какой поспешностью ты делаешь выводы, друг мой, как витиеваты твои рассуждения, сколь необоснованны твои надежды, ведь все мы прекрасно знаем, что мир всегда был таким и что все блестящие решения наших трудностей в свою очередь порождали множество иных проблем, трудностей, часто куда более серьезных и более гнетущих, чем те, которые нам были до этого привычны.» В 1832 году в Неаполе с посвящением наследному принцу Пруссии Фредерику Гогенцоллерну был издан огромный труд под названием “ Мимика и жесты древних у современных неаполитанцев.” Его автор -священник и историк из Неаполя Андреа де Иорио- начал с того, что попытался расшифровать значение сцен, изображенных на греческих вазах и римских барельефах.Он задался вопросом: а что бы выражали своими жестами и мимикой все эти изображенные боги и смертные, будь они современными ему неаполитанцами, и как бы современный ему глухой неаполитанец интерпретировал их? Даже при поверхностном знакомстве с этой книгой, можно увидеть, что зарегистрированные в ней жесты– натуральны, вполне понятны, универсальны и не привязаны ни к какой конкретной эпохе. Поскольку они фактически не изменились с 1832 года, вполне возможно, как и хотел доказать Андреа де Иорио, что таким же значением они были наделены и во времена древние. Как ни странно, этот труд — единственная до сих пор серьезная работа, посвященная столь существенному явлению в жизни Италии, “где интерпретация выражений лица является важнейшим искусством, искусством, которое необходимо постичь в детстве и которое для выживания в окружающем мире, вероятно, более значимо, чем умение читать”. Как советует тот же Луиджи Бардзини, если произносимые слова контрастируют с сопровождающей их мимикой, на них не стоит обращать внимание: главное — выражение лица. “Наша земля,-пишет исследовательница Изабелла Латтес Кауфманн,-на протяжении многих веков была перекрестком на пути к Востоку, подвергалась вторжениям и владычеству иностранцев. В связи с этим возникали трудности в общении с представителями других народов. И во всяком случае, вначале, эти трудности преодолевались итальянцами при помощи языка жестов и мимики, языка, который передавался из поколения в поколение, постепенно приобретая местную окраску в каждом регионе полуострова”. Здесь, на юге, помимо криптомимических символов мафии, исконным считается жест, заключающийся в медленном перебирании пальцами одной из рук под подбородком и означающий: “ А мне –то какое дело”. Именно его получил в ответ Гарибальди, когда недалеко от Мессины, разбудив дремавшего под рожковым деревом деревенского парня, попытался призвать его “на борьбу за освобождение братьев от кровавой тирании Бурбонов”.