Над гремяще-лязгающим шумом Зло горит кровавый небосвод. Третий день отчаяннейшим штурмом Осаждает город инород. В тесноте шлифуются доспехи Равнодушно золотом горя И трещат, как грецкие орехи Под «брень-брязг» меча и топора. Словно оспой стены крепостные Крепких ядер камни обошли. Третий день в разгаре не остынут Страшных сил отважные мужи. Паутина лестниц, на которых, Словно мухи – чёрные тела, Толстых стен массивности к позору, За три дня к удушью обвила. И кипящей смолью не забрызгать И блокадой враз - не перекрыть. Был бы мир, да мир из сердца изгнан И к ответу копия остры. Меркнет свет в кудлатых чёрных тучах. Быстрый ветр - помощником стреле, Что пустил оскалившийся лучник С вековой печатью на челе. Не слабеет кровью обагрённый Третий день беснующийся бой, Несмотря, на то, что оборону Держит старость, жертвуя собой. Кабы знал налёгший неприятель То, что с ним воюют старики - Изошёл б на тысячи проклятий И, к стыду, солёные плевки. Но теперь, геройствуя в нажиме, Рушит с рёвом наземь ворота И вбегает в крепость одержимо По телам погибшим, сволота… Ни кого в живых он там не встретил Кроме крыс, да ведьмы в голубом… Замер враг. И только стылый ветер Бил на башне в колокол – «бом! бом! бом…»