Нездоров. В таком возрасте здоровыми уже не бывают: ресурс системы выработали. Говорят – ресурс зависит от качества техобслуживания. Может быть и так, у роботов железных, но не совсем так у роботов биологических. Говорят, что здоровье нации зависит от её способа существования: в частности, от питания. Однако же, боярин, обжирающийся яствами, в кулачной драке и не устоял бы против простого мужика, сидящего на подножном корму. Физическая работа закаливает организм, делает его более крепким и выносливым. Я не говорю о тех, кто вынужден элементарно голодать – голодающий кулаком не помашет! У меня болезнь хуже, болезнь неизлечимая - старость. Она очень изменила жизнь мою. И не в лучшую сторону. Я лишён счастья быть с родимой страною на «ты». Я многое повидал, но не всё, что желал видеть. Сибирь я знаю, и знаю не понаслышке: причём и степные части, и горные, и таёжные. И не только Сибирь. И Кольский, и Урал, и самую западную Балтику. На Дальнем Востоке я был ещё очень мал, но им до сих пор очарован. Саяны очень похожи на Сихоте-Алинь, но последние по природе намного роскошнее. Но Сахалин, Камчатка, Чукотка… Только снились! Чувствуете: я даже хвалюсь и горжусь этим, что исколесил всю страну. Несмотря на то, что я любопытен, на загранку меня не тянет, потому что я там увижу то, что мне покажут. И по горам, и по долам, я ходил, в большинстве случаев, в одиночку. Ходил, куда хотел, ходил, когда хотел! Не хотел, чтобы у меня были какие-либо ограничения, хоть по технике безопасности таковое недопустимо. На Кольском я чуть не утонул в болоте: помогли выдержка и опыт. А если бы я там утонул, семья не получила бы даже пенсии: я бы сгинул там бесследно и навсегда. А, пропавшим без вести, пенсию не дают. Может, потому я и выбрался? Может быть, нашли бы меня потомки тысячи лет спустя, нетленным, и удивлялись бы: к чему этому, с ружьём, надо было тонуть? Чем я в жизни был счастлив, так это "единением с природой". Термин затасканный, но весьма точный. Я, как любой смертный, часто задавался вопросом о счастье. Долго не мог сформулировать для себя эту категорию: что оно есть? Любимая работа, любимая жена, хорошая семья, тряпки, дом, техника? Вроде, всё это имелось, но чувства, что я счастлив так и не появлялось. Понял я только под старость, что по-настоящему я себя счастливым чувствовал где-то в тайге, в горах, в степях, на реках и озёрах. И понял это, когда этого всего был лишён. Казалось бы: ну чего хорошего можно было иметь в тундре летом, при никогда не заходящем солнце, в вечном окружении кровососов, с увесистым рюкзаком за спиной, или зимой в лыжном походе, не видя три-четыре месяца солнца, продуваемым холодным ветром и посыпаемым колючим снегом, бродя по гористой тундре? А ведь мне там было хорошо, и по-своему уютно, и я сейчас променял бы свой мягкий диван на какой-нибудь крутой увал в Саянах и с удовольствием! И я вспоминаю эти свои походы, как великое счастье. "Не дурак ли?» - вопрошает меня моя половина. «Не дурак!» - отвечаю, - не дурак!» А вы-то, как думаете, сограждане? А я всю жизнь учусь и не считаю это зазорным. Двадцать лет в учебных учреждениях, и всю остальную жизнь самоучкой. Осваивал компьютер с помощью пацанчиков. Некоторые в этом деле довольно компетентны. И надо сказать, они мне охотно помогали. Дело в том, что у меня нелады с "аглицким"- я изучал немецкий, и знал его сносно: читать их газеты мог без словаря. А институтской преподавательнице делал специальные технические переводы по авиации. Специалисту проще переводить специальные тексты. У меня способность к языкам: я первым в классе военного училища научился свободно читать по-английски, (а это не так просто, имея в виду их иероглифы-буквосочетания), но потом, по неким причинам, изучение пришлось прекратить. И сейчас бы я владел бы английским: мне с ним пришлось иметь дела три года с лишним, но память здорово села. А в институте я не рискнул заниматься английским: язык требует системы и времени, а откуда это время возьмётся у военнослужащего Противовоздушной Обороны? И я пошёл проторённой тропой: я продолжал совершенствоваться в немецком. И ещё одно я вынес из занятий иностранным: без постоянной практики иностранный не осилить, и его изучение без практики – пустая трата времени! Из любопытства занялся ещё одной областью техники – радиотехникой. Дело непростое для тех времён: очень мало было справочной литературы по радиотехнике - собирал, что только можно была, и где только можно было. Освоил. Не в совершенстве, правда. Но основательно. После пригодилось по работе. И совершенствоваться всё же пришлось - по работе. Но языки и радиотехника вещь такая: если ими перестать заниматься хоть на пару недель, то ты теряешь тотчас знания и навыки по сим предметам. И отстаёшь, отстаёшь… Но, всё равно, проще вспомнить, чем осваивать заново. Знание азов радиотехники очень помогло осваивать технику компьютерную, но отсутствие практики в английском, это весьма осложнили: работа с компьютерной литературой было делом нелёгким: английский я подзабыл весьма основательно. И это не было бы проблемой, займись я компьютерной техникой, хотя бы в 63 года, а не десять лет спустя. А любопытство моё, несмотря на старческие трудности, останавливаться на достигнутом не позволяет: заставляет лезть во всякие технические, медицинские, философские и прочие дебри. Учёные считают, что такое любопытство не даёт зацикливаться на страхе: 80 лет - это вот-вот… Ежели тебе осталось хоть несколько минут, надобно их прожить « так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно потерянные… минуты». Не так ли, старики?