Лежит за годами печальная дата, а в сердце по-прежнему острая боль. Конечно, я знал, что придётся когда-то и мне навсегда распрощаться с тобой. Но всё же, но всё же не верилось в это, а если и верилось, то всё ж не так. И в Бога не верящий, ныне к приметам гораздо терпимее стал я, чудак. А нам говорила старуха цыганка, что я, хоть шахтёр, но…, – ты помнишь сама, – меня ты оставишь, уйдёшь спозаранку в краю, где бесснежная вечно зима. Тогда я смеялся, теперь не до смеха. Теперь только горечь и рана в душе. Порой просыпается в сердце утеха, что я хоть в партере, но не в туше. Распластанный, к сердцу тебя прижимаю, а ты помогаешь в нелёгкой борьбе. И этим дышу и себя продолжаю, а значит, тебя продолжаю в себе.