Светает. Океан перебродил и двинулся в предгорья - вал за валом. Движенье рыб. Движение светил. Такая мощь в неспешном, небывалом, неумолимом празднике воды, что даже вихрь, косматые следы несущий вдаль по черепашьим скалам, притихнет и пополнит легион гранитных волн. Я жду восхода. Кончик языка скользит по раскалённым альвеолам, лицо обезображено тяжёлым скупым восторгом, злая тьма зрачка затягивает радужку - похоже на полный цикл затмения, на дым, на стыд, на крик, на угольный мешок... Ведя сухими пальцами по коже, я сдерживаю яростный смешок. Забавно то, что ты меня таким пока ещё не помнишь. Хорошо, что ты - не помнишь. Играет Бах. Пылает кровь. На помощь небесным скрипкам, воспевая полночь, приходит нежный утончённый ад порочного барочного гобоя. Пифагорейский музыкальный ряд. Пылающее рвётся в голубое, и птицы в небе страшно говорят, и эти капли алые горят, горят на пенном лезвии прибоя. Уходят люди - вверх по склонам гор. Торжественно и горько. До минор. Качнутся плети высохшей лаванды, мяукнут ставни, прогоняя сон. Ныряя под лиловые гирлянды, ты босиком выходишь на балкон и видишь, что рыбацкому посёлку осталось жить, от силы, полчаса, что бестолку молиться втихомолку и прятать слёзы, глядя в небеса, что смерти нет, что ты опять умрёшь, когда-нибудь, сегодня, и родишься когда-нибудь - сегодня? - прорастёшь проклюнешься, протянешься, продлишься в чужом прекрасном теле, что другой начнётся ритм, и отворится дверца, где вечно бьётся космос, точно сердце- непостижимый, жадный и тугой. Я молча наблюдаю за тобой и помню, что, примерно, через двести коротких лет вернётся этот сон. Всё повторится: океан, балкон, предчувствие утраты, Бах, прибой. Ты будешь рядом. Мы не будем вместе. Таков закон. Свершилось. Тоника, субдоминанта - кода. Сырой настил, больничный запах йода, обломки скрипки, пара чёрных слив, морской травы подгнившие волокна... Отсюда, светлая, нет выхода. Прилив стучится в окна. (с) это - русский поэт