«За нашу братию я поднимаю тост! С рождения дано нам благородство, Сегодня каждый приглашенный гость Признать имеет право превосходство Над всяким, кто сюда не приглашен, Над всяким, кто не поднял вверх бокала. Прошу принять от равного поклон Всей братии, что равенство признала. Ораторство оставлю на потом, Сейчас для нас станцует балерина, Что ради вас я пригласил в свой дом. Плавна в движеньях – непоколебима, Хрупка, стройна и внешне так невинна, Она станцует танец босиком, Порхая, словно ангел, над стеклом». Произнеся слова народу в зале, Аристократ разбил о пол бокал, И люди, приглашенные на бал Сию секунду также поступали; Ни шепота, ни треска – тишина! И вот вступила в пачке белоснежной Походкой невообразимо нежной, Кажась ребенком, девочкой безгрешной. Так шла по зале медленно она. Глядят на деву, как на жертву – волки, Вся с нетерпеньем знатная толпа. Ждала её расхваленные па, И вот ступила ножка на осколки. Не щурилась, не покривила рта, Так ни одна не дрогнула черта В мгновенье то на всём лице прекрасном. Хрусталь разбитый становился красным. И совершила первый пируэт Она, багря богатую обитель. Заворожен был ею каждый зритель. Танцуя так, как будто боли нет, Пленяла всех, как ангел-искуситель, Скрывая как мучителен балет. Маэстро стал играть под ритм оваций, Адажио в аллегро перешло. Врезалось глубже битое стекло, Но на лице, как прежде, нет реакций. Движенья танца стали так быстры, Не уследить, не повторить тем боле, Не разгадать движений тех игры, Той красоты, родившейся из боли. Теперь все восхищались девой вслух – Кто спереди, кто сзади, слева, справа – Выкрикивая балерине «Браво!», Танцующей так, словно это пух, А не стекло под голыми ногами, Так, словно не от крови красный след. Так балерина, юная годами, Нам показала, значит что балет. Затихла музыка, и снова смолкла зала, Но все ещё прикован к деве взгляд, Что танцем всех своим околдовала. Она, свершив неловкий шаг назад, Заплакала и на колени пала. Всё, что стерпела, вырвалось сейчас. Кровь на полу смешалась со слезами, Что полились ручьём из скрытых глаз За тонкими дрожащими руками. Цветы к её посыпались ногам, Бросались деньги, следом украшенья, Так, за талант, за волю, за терпенье, Ей оплатили каждое движенье, Пока стекали капли по щекам. Но снова обернулись все друг к другу, Взгляд отвратив свой от являвшей муку, Им было всем страдающей не жаль. Дворецкий в залу пригласил прислугу, Чтоб те пунцовый вымели хрусталь. Не очарует больше танцовщИца, И титанический навек окончен труд. Ведь даже если раны заживут, То боль от них уже не прекратится. Сегодня в сердце девушки тоска, В нем и обиды горькое скопленье. Ей танец тот принес обогащенье, Бросали всё ей: деньги, украшенья – Никто не понял слез её пока, Что дело не в цене, а в отношенье. Ведь ни одна столь щедрая рука Не протянула плачущей платка, Когда лишь в нем сильней всего нуждалась. Что делать ей? Лишь плакать и осталось. 07.10.13.