Папиросу потушила о бутылку, разлила всё содержимое в стаканы, в колбасу воткнув изящно вилку, предложила выпить за капканы, что здесь ловят нас на побережье и соединяют воедино. – «Жаль, с годами попадаешь реже: возраст нас затягивает тиной. Раньше было много веселее». – «Хватит слов! Я за капкан не против, хоть не звери, мы ведём себя умнее и друг другу судьбы не испортим. Выпили. Конфетой закусили. Поначалу было всё культурно. После, как на брудершафт попили, стало как-то промеж нас сумбурно, то бишь вольно, может быть, развязно: в стороны одежды полетели, и в порыве страсти я увязнул в сильно разогретом водкой теле. Поутру – на завтрак не хотелось, сладко и блаженно ныло тело, мысль в подсознании вертелась зафиксировать ночное дело. Карандаш с бумагой под рукою. Вот уже пишу я эти строки. А зачем? Хоть был бы я Лукою, а так просто нравственно не строгий. Подвернулась в первый день бабёнка, я и рад: не надо лишних рвений – в теле кой-какая есть силёнка, всё другое в обоюдности хотений. В этом нет ни капельки разврата, и с моралью тоже всё в порядке. Просто всем за жизнь нужна награда вроде санаторной здесь разрядки.