Голуби-воробьи больничные тянут воду из крышки люка, тянут-потянут из ржавой лужи. Около первого корпуса. Я сижу на скамейке, прислонившись к стене затылком, за которой умирают, кромсают, режут, и проговариваю вслух: во мне сто шестьдесят сантиметров роста, веса пятьдесят килограммов , крови четыре литра. Выйди из-за церковных свечек, платков женских, паникадил, унижений и прочего. Спустись, наконец, с икон. Черви — вот мои карты. Трефы свои открой. Что делать мне с матерью в последней неделе лета? Не смотри, что высохнут эти руки, что глаза подадутся в землю, если на то пошло, бейся как равный с равным.