Наталья Сафронова http://farm4.staticflickr.com/3700/11871097923_a8b7dc4c3e_b.jpg иллюстрация Марины Шилехиной 1 волшебная история Климке Наша учительница Екатерина Алексеевна объяснила нам, как нужно вести дневник. Не тот, где оценки и домашние задания. А другой, какой писали великие люди. Екатерина Алексеевна сказала, что по нашим дневникам потомки смогут узнать, как мы жили, что думали и какие поступки совершали. Стёпка Ложкин поднял руку и сказал, что современные люди общаются в социальных сетях и там же ведут дневники. И не только потомки, а кто хочет, может прочитать, что они думают. Но Екатерина Алексеевна ответила, что выставлять свою интимную жизнь на обозрение современников некрасиво. И вообще, когда она читает то, что выкладывают в социальных сетях и каким языком там пишут, то ей стыдно становится за людей. Дневник ведут специально для размышлений о себе, сказала Екатерина Алексеевна. И размышлять гораздо полезнее с ручкой над чистым листом бумаги, добавила она. Все, что пишется за компьютером, слишком впопыхах. Также полезно подкреплять свои мысли высказываниями великих. Это очень приятно, когда ты понимаешь, что твоё мнение совпадает с чьим-то, оставшимся в веках. На следующий день все принесли в класс свои дневники и стали друг другу показывать. И Екатерине Алексеевне тоже предлагали почитать. Но она читать не стала, а еще раз напомнила, что не стоит давать кому-либо свой дневник. Ведь это разговор с самим собой. Я решила вести дневник всерьёз, записывать в нём каждый прожитый день, подводить ему итог, а потом подкреплять его правильность цитатами из книг. Сначала мне было интересно осмыслять каждый свой день, потом надоедало, и я забрасывала дневник на некоторое время, пока однажды вдруг не заметила, что он волшебный. Не то чтобы он исполнял каждое моё желание, записанное в него, но все-таки обычной тетрадкой он точно не был. Что-то он изменял в моей жизни и непременно в лучшую сторону. Я даже рассказала об этом Екатерине Алексеевне. - В каком смысле волшебный? – удивилась она. - Понимаете, я скучаю по дневнику… то есть мне хочется делать записи, - с трудом подбирала я слова. - А когда пишу, как будто переосмысливаю то, что произошло. - И перечитываешь, правда? - обрадовалась Екатерина Алексеевна. – Все это возможно только с тетрадью, но ни в коем случае не с компьютером. Техника, даже самая совершенная, не сможет заменить строчки, написанные твоей рукой. Твой почерк, который меняется в зависимости от настроения. Ты можешь взять свою тетрадь куда угодно, и она нисколько не обременит тебя. Это и в самом деле чудо! Я рада, что ты это поняла. Я была согласна с учительницей, хотя имела ввиду нечто другое, но не сумела ей сказать. И все-таки то, что происходило, было подвластно только этой волшебной тетради, а ни в коем случае не компьютеру. Например, я записала в дневнике: «Стёпка Ложкин, конечно, классный пацан. Но нисколечко, ни капельки и даже ни чуточки мне не нравится. Так что пусть не воображает». На следующий день Екатерина Алексеевна посадила Стёпку за парту вместе со мной, а после уроков он спросил меня: - Вика, ты любишь медведей? Пойдём в цирк. Там все второе отделение медведи. - Я как раз мечтаю стать дрессировщицей, - согласилась я. – Я только домой за деньгами забегу. - Это необязательно, - снисходительно заметил Степка. – У меня там тётя билетером работает. Ну, разве это не волшебство? Ведь тут главное даже не медведи, хотя я их обожаю, конечно. Главное, что Стёпка за все пять лет в школе на меня даже ни разу не посмотрел, и вдруг сразу и цирк, и медведи. А потом нам его тётя ещё и мороженое купила. Подошла к нам и сказала: - Стёпа, поухаживай за девушкой, угости её мороженым. – И протянула Стёпке два стаканчика мороженого. И Стёпка дал один мне, и мы на втором отделении ели мороженое, хотя от медведей так трудно было оторвать взгляд, что мы забывали про него, и в конце концов оно растаяло, и мы все обляпались. Было очень смешно сидеть в зрительном зале с липкими руками и перепачканными ртами, и это ещё больше добавляло нам хорошего настроения. А когда мишка на сцене отплясывал цыганочку, Стёпка, сидя в зрительном зале, так поводил плечами и кричал «Опа!», что зрители стали смотреть только на него. Когда мишка вышел на поклон, Стёпка тоже встал и поклонился, и все засмеялись и похлопали ему тоже. А Стёпина тётя потом сказала, что он её опозорил и что она всё расскажет Стёпиной маме. Мы попрощались со Стёпиной тётей, и я сказала Стёпке: - На самом деле всё было суперски! А у меня дома тоже медведи, целых десять. Только плюшевых. Коллекция. Да, вот так удивительно всё совпало: и Стёпка, и мишки, и мороженое. Он стал иногда заходить ко мне в гости то посмотреть на мишек, то спросить уроки, как будто нельзя спросить по телефону, смешной такой. Но по телефону ведь особо не поболтаешь, а так мама наливала нам на кухне чай, мы ели конфеты и разговаривали. Однажды я вышла из кухни, чтобы подойти к телефону, а когда вернулась, Стёпка сидел с сияющим лицом, разрисованным конфетами. Мы смеялись, как сумасшедшие. Мама услышала наш дикий хохот и зашла узнать, что случилось. Я как раз дорисовывала себе усы. Я сказала, заикаясь от смеха: - Мама, ты не волнуйся, конфеты не пропадут зря. Мы всё съедим, вот так примерно. – И я начала облизывать языком губы, высовывала его как можно дальше, чтобы слизать побольше. И Стёпка тоже повторял за мной этот трюк, стараясь слизать конфеты с подбородка. - Давай, у кого язык длиннее, - сказал он. - Идите умывайтесь, - улыбнулась мама и подтолкнула нас в ванную. Нашего бурного веселья она не разделила, и сразу стало не так уж смешно. Но дружба со Стёпкой ещё не все волшебство, которое подарил мне мой дневник, хотя, возможно, и самое важное. Потому что со Стёпкой легко и интересно, и он все-таки классный, и он самый главный друг в моей жизни. Однажды я написала в дневнике: «Всё-таки жалко, что я стала совсем взрослой и все сказки закончились. Хотя не очень-то и жалко… Это здорово, что я выросла и не трачу время на такие глупости, как сказки! Ну их, эти сказки! Сплошные враки, конечно! Если бы я была президентом или каким-нибудь там министром, я бы издала указ, чтобы детям не морочили головы сказками, и они бы тогда вырастали гораздо быстрее!» После этого я сняла с книжной полки над моей кроватью все сказки и переложила их в мамин шкаф. Что поставить на место сказок, я пока не решила. - Пусть постоят пустыми, жизнь все расставит на свои места, - подумала я. То есть я читала и взрослые книги, «Дубровского», например, или «Три мушкетера», но любимыми до недавнего времени были всё-таки сказки. Не про курочку-рябу, конечно, но всё-таки в октябре у нас в классе будет осенний бал и мы иногда идём после школы домой вместе со Стёпкой, понятно, что в этом нет ничего такого, но всё-таки… Всё-таки я сказки убрала в мамин шкаф, а полка сиротливо пустовала. Но однажды, дня через два или три после того, как я решила, что стала совсем взрослой и проделала всю эту нехитрую процедуру с атрибутами моего детства, мы возвращались со Стёпкой из школы и рядом с моим подъездом увидели кресло-качалку. Там была ещё какая-то мебель, я на неё не обратила внимания. А я всегда мечтала о кресле-качалке, а у меня его никогда не было. И я, недолго думая, уселась в кресло, а Стёпка стал меня раскачивать. И мы смеялись, как сумасшедшие, и Стёпка раскачивал меня всё сильнее и сильнее, и, в конце концов, он раскачал меня так сильно, что я вылетела из кресла к самой двери подъезда. Стёпка продолжал смеяться, всё никак не мог остановиться, я поднялась с разбитых коленок, тоже продолжая улыбаться по инерции, хотя из глаз брызнули слёзы, взмахнула руками, показывая, как я летела и прокомментировала: - Полеты во сне и наяву! - Сальто-мортале! – подхватил Степка, а потом снисходительно добавил, – А ты классная девчонка, не ревёшь! - Ещё чего! Из-за такой ерунды?! – в тон ему ответила я, хотя в дырах разорванных колготок сочилась кровь. В этот самый момент из подъезда вышла какая-то незнакомая бабулька, взяла кресло и легко внесла его в дом. То есть кресло было очень даже тяжёлым, а бабулька очень даже дряхлой с виду, по моему мнению, такое кресло легко мог поднять только штангист какой-нибудь или борец сумо, например. Но уж никак не ветхая старушка. Причём, что странно, Стёпка не придал этому происшествию никакого значения, а я придала очень даже большое. После этого я стала приглядываться к своей соседке, потому что эта удивительная старушка стала, разумеется, нашей новой соседкой и частенько приглашала нас с мамой на чай. А с другими соседями она порой даже забывала поздороваться. У меня не вызывало особой гордости то, что бабулька оказывает нам с мамой явное предпочтение перед соседями, вряд ли у неё были для этого особенные причины. А вот сама она была необычной старушкой. У неё был восхитительный чай, который она наливала в необыкновенной красоты чашки, и хотелось пить этот чай, не торопясь, с удовольствием покачиваясь в кресле-качалке, которое неизменно уступали мне, даже не выслушивая никаких возражений. Бабушка, а она в эти минуты становилась именно бабушкой, горделивой, доброй и строгой, а не шныряющей мимо тебя чудаковатой старушкой, вела с нами светские беседы, расспрашивала о нашей жизни и отвечала на вопросы. - А почему вы так разительно меняетесь во время наших чаепитий, бабушка? В смысле, удивительно хорошеете? – спрашивала я её. - Это называется гостеприимство, детка, - улыбалась бабушка. – Когда ко мне приходят гости, я забываю о своих делах, чтобы уделить им внимание. - А разве у вас много дел? – удивлялась я. – Вы же не работаете и не учитесь. - То есть, как это не работаю и не учусь? – изумилась старушка в ответ. – Очень даже работаю и учусь. Я, если хочешь знать, первая труженица и первая ученица. - Где ученица? – потрясённо спросила я. - Человек учится всю жизнь, если у него есть такая потребность, - строго ответила мне мама. – А теперь пойдем, не будем мешать Елизавете Макаровне. Забыла сказать, что я любила бывать в гостях у Елизаветы Макаровны не только из-за чая и кресла-качалки. Самым чудесным в её квартире были кошки. Кошек было штук пятнадцать или семнадцать. Я так и не сумела их сосчитать, потому что даже если они спали или умывались, лениво разлёгшись на мягких диванах, как только я принималась их пересчитывать, тут же начинали такую беготню, что моментально все перепутывались. Бабушка же знала их всех по именам и характерам. Однако когда я её спрашивала, сколько же у неё кошек, снижала голос до шёпота и называла цифру так невнятно, что я слышала только «…цать». А если переспрашивала, Елизавета Макаровна обижалась. Мне хотелось взять с собой домой котёночка поиграть, особенно рыжего, но мама была против, боялась, что дома будет везде валяться кошачья шерсть. Хотя в квартире старушки была стерильная чистота, даже под солнечными лучами не появлялось ни пылинки. Наверное, она каждый час вытирает пыль за своими кошками, думала я. Каково же было моё удивление, когда однажды я пришла из школы и дома меня встретили все её пятнадцать или семнадцать кошек. - Ух, ты! – обрадовалась я. – Как же вас отпустили ко мне в гости? - Возмутительное самомнение, - проворчала одна из них. – Вообще-то это ты забрела в гости к нам. Но мы тебе рады. - Я к вам? – недоумевала я. И вдруг заметила, что комната начала неуловимо и быстро меняться. Диваны и столы стали большими, ковёр на полу – огромным, как футбольное поле, а люстра на потолке – высокой, как солнце. Ой-ой-ой, испугалась я, это что же такое происходит? Несмотря ни на какие удивительные превращения, сознание мое оставалось ясным и чётким. - Викуся, поиграем в футбол? – звонко промурлыкал мне рыжий котенок. - Ты – нападающий! И я увидела, как большой мягкий шар катится мне навстречу, я с удовольствием пнула по нему лапой, и гоняла его по футбольному полю с другими кошками до тех пор, пока он не распустился длинной запутанной ниткой, и тут нам, наконец, надоел футбол. Все кошки улеглись на футбольном поле, пушистом и мягком, как ковёр, и принялись умываться. Они вытягивали лапу, растопыривали пальцы и облизывали их розовыми язычками. И я тоже вытянула лапу и принялась наващивать каждый пальчик языком. Комнату наполнило сосредоточенное урчание. Когда я закончила умываться, то увидела, что лежу на ковре в пустой комнате, кругом жуткий кавардак, мамин джемпер, который она набрала на круговые спицы, распущен, и спутанные нитки разбросаны по ковру. Я была потрясена. Я могла бы подумать, что мне всё это приснилось, если бы не мамин джемпер, варварски распущенный на нитки, и не кошачья шерсть, летающая по всей комнате. Может быть, я и сейчас ещё сплю? Как же мне проснуться? В это время в двери повернулся ключ, и вошла мама. Сначала она ахнула, а потом увидела, что я плачу, обняла меня и сказала: - Ребёнок ты мой! Всё-таки не удержалась и на прощание притащила к себе поиграть кошек Елизаветы Макаровны? Ну, конечно, жалко расставаться с этой милой чудаковатой старушкой и её питомцами. А я-то удивилась, что ты не провожаешь её. - А где она? – быстро спросила я, мои слёзы мгновенно высохли. - Складывает в машину корзинки со своими кошками. Переезжает куда-то… она сказала, я не разобрала… Через минуту я была уже внизу, но увидела только отъезжающий грузовик, со стороны пассажирского сиденья которого выглянула рыжая кошачья мордочка и промурлыкала: - До свидания, Викуся! Не скучай! И тут я вдруг отчётливо вспомнила, что сегодня я была кошкой. Я хорошо помнила необыкновенную лёгкость и гибкость тела, и великолепные прыжки, и точные удары по мячу. До этого я в жизни не ощущала ничего подобного, ведь по физкультуре у меня была троечка с сильной натяжкой. Если бы я сама была строгим учителем, я бы обязательно поставила себе двойку. После этого приключения я стала относиться к дневнику с великим почтением и даже некоторым страхом. Я подходила к нему с большой опаской, дотрагивалась до обложки, вздыхала и откладывала тетрадь в сторону. И даже запирала в верхний ящик стола. Но писать тянуло неудержимо. Хотелось просто взять ручку, склониться над чистым листом и писать. Всё так, как говорила Екатерина Алексеевна. Хотелось поразмыслить и понять, что же произошло. Я осторожно взяла ручку и начала писать, стараясь не делать никаких категоричных выводов. Я обращалась к Дневнику с большой буквы, на ощупь пытаясь понять, что же он хотел сказать мне, познакомив меня с Елизаветой Макаровной и её необыкновенными кошками. Ну, ведь не на липовую тройку по физкультуре он мне намекал, в самом деле? Я вздохнула и старательно вывела на чистой странице: «Кто такая эта загадочная старушка и куда она уехала? Почему-то мне кажется, что мы обязательно увидимся снова и я разгадаю её тайну. Ведь рыжий котёнок сказал мне «До свидания, Викуся!» Значит, он тоже ждёт встречи со мной. Я готова к самым удивительным приключениям и надеюсь на помощь друга. Потому что настоящая дружба – это самое интересное приключение в жизни». Потом я открыла мамин книжный шкаф и стала перебирать сказки. Я искала истории про кошек, заколдованных принцесс и добрых фей, примеряла всё это к Елизавете Макаровне так и эдак, но ничто ей не подходило. Наверное, эту сказку ещё никто не записал. А это значит… Я на мгновение задумалась… Значит, что эту сказку могу написать я сама! И уж, конечно, она будет исключительно правдива, ведь мне предстоит быть её очевидцем и даже непосредственным участником! Далее следовало разработать план, где же мне найти своих новых друзей - и как можно скорее. Ведь им наверняка угрожает опасность. Раз они так поспешно уехали – значит, они от кого-то убегают. А если они от кого-то убегают – значит, этот кто-то за ними гонится! Где же мне их искать? Ну, конечно, в кафе, где же ещё? Должны же они подкрепиться и выпить чай! Ведь Елизавету Макаровну без чашки с чаем просто невозможно себе представить! Я позвонила Стёпке Ложкину, и мы договорились встретиться в кафе «Приют путника». Раньше я ни разу не слышала, что у нас в городе есть такое кафе. Но как только открыла справочник, чтобы проверить, сколько кафешек мне придется обежать в поисках Елизаветы Макаровны, то первым оказалось именно заведение под этим странным названием. Причём оно было написано такими большими буквами, что они заслонили названия всех остальных кафе, и я, как ни старалась, больше ни одно прочитать не сумела. Итак, я позвонила Стёпке и продиктовала ему адрес «Приюта путника», он не стал ничего переспрашивать, а сразу туда помчался. Все-таки Стёпка – настоящий друг. Когда я вошла в «Приют путника», Стёпка был уже там. Он сидел с чашкой чая напротив Елизаветы Макаровны, в окружении кошек, причём рядом с каждой кошкой тоже стояла чашка с… я надеялась, что всё-таки с молоком, но ничего подобного… рядом с каждой кошкой стояла именно чашка с чаем, и они брали её лапкой и с удовольствием отпивали чай маленькими глоточками. Интеллигентно так, никто громко не прихлёбывал, не обжигался и не обливался. И только рыжий котенок пил чай из блюдца, аккуратно держа его двумя лапками с растопыренными пальчиками. - Здравствуй, Вика. Присаживайся, - пригласила меня Елизавета Макаровна и налила мне чай в красивую чашку. Чай был очень вкусный! - Я раньше не знала в нашем городе кафе «Приют путника», - сказала я, внимательно глядя на Елизавету Макаровну. Она казалась очень спокойной и доброжелательной, как всегда во время наших чаепитий. Я даже оглянулась в поисках кресла-качалки, как вдруг Елизавета Макаровна качнула мой стул так, что спинка его откинулась назад, и он стал ничем иным, как моим любимым креслом-качалкой. - Ты найдёшь его в каждом городе на пути нашего следования, - приветливо ответила Елизавета Макаровна. – Потому что надо же нам где-то отдыхать и набираться сил. - А куда вы держите путь? – полюбопытствовал Стёпка. - Что значит - куда? – удивилась Елизавета Макаровна. – Мы его просто держим. - Что держите? – не понял Степка. - Путь, - хором ответили кошки, в то время как Елизавета Макаровна обиженно поджала губы. - Извините, мы вынуждены вас покинуть, - важно кивнула нам со Стёпкой Елизавета Макаровна. Кошки тут же отставили свои чашки и вышли из-за стола. - Елизавета Макаровна, - заторопилась я, - можно у вас спросить?.. Но Елизавета Макаровна даже бровью не повела, стояла надменная, как английская королева, смотрела, как кошки выносят из кафе многочисленные саквояжи, сумки и сумочки. - Елизавета Макаровна, - крикнула я ей вдогонку, когда она уже взялась за ручку двери, чтобы выйти, - я хочу вам помочь! - Мы хотим вам помочь! – быстро добавил Стёпка, и я благодарно взглянула на него. - Я не возражаю, - слегка обернулась Елизавета Макаровна, - помогайте. Когда мы со Стёпкой выскочили из кафе, их и след простыл. - Елизавета Макаровна такая обидчивая, - растерянно сказала я. – Никогда не ожидаешь, на что она может обидеться в следующий раз. Она даже не объяснила, что у них случилось, и как мы можем им помочь. - Давай рассуждать логически, - серьёзно сказал Стёпка. – Что мы про них знаем? - У Елизаветы Макаровны есть кошки. Их пятнадцать или семнадцать. - А точнее? – спросил Стёпка. - Это неизвестно, их невозможно сосчитать, - пожала я плечами. – Как только я принималась их пересчитывать, они сразу же начинали бегать с места на место и перепутывались. - Это первый факт, - нахмурился Стёпка. – Кошки не хотят, чтобы было известно их точное число. - Ага, - кивнула я. – Ещё они держат путь. - И это им так трудно даётся, - подхватил Степка, - что они вынуждены отдыхать в «Приюте путника» и пить чай. Причём его пьют даже кошки. - Потому что у Елизаветы Макаровны особенный чай, - пыталась я рассуждать вместе со Стёпкой, - ты заметил? - Ещё как заметил, - вспомнил Стёпка, - у меня столько силищи появилось, что я могу свернуть горы! - Или поднять кресло-качалку, - ахнула я. - Зачем? – удивился Стёпка. - Это я пока не знаю, - ответила я, - но когда мы впервые увидели Елизавету Макаровну, она подняла кресло-качалку и пешком внесла его на шестнадцатый этаж. У нас тогда лифт не работал. Вечером я снова беседовала со своим Дневником, вернее, с удовольствием описывала нашу встречу с Елизаветой Макаровной в «Приюте путника». И все-таки это была не просто запись, а беседа на равных. Я словно чувствовала одобрение Дневника, ему все нравилось: и моё решение написать сказку о Королеве кошек (так я называла Елизавету Макаровну), и желание помочь ей. Но для того, чтобы помочь, нужно её сначала найти. Она опять исчезла. Может быть, Екатерина Алексеевна нам подскажет? Я поставила знак вопроса и отправилась спать. На следующий день на перемене мы со Стёпкой подошли к Екатерине Алексеевне, чтобы посоветоваться. - Как вы думаете, где могут спрятаться старушка с многочисленными кошками, если им угрожает опасность? – спросила я учительницу. - А кошки талантливые? – задумалась она. – Хотя, что я спрашиваю? Конечно, талантливые. Почему бы вам не поискать их в цирке? Кошки Елизаветы Макаровны были, безусловно, самыми талантливыми кошками на свете. Они совершали под куполом цирка такой немыслимой высоты и сложности прыжки, что зрители сначала замирали от ужаса, а потом ахали от восторга. Затем кошки продемонстрировали самую восхитительную на свете кошачью выдержку, когда они сворачивались клубочками, а Елизавета Макаровна жонглировала ими, как мячиками, при этом ни одна из кошек не развернулась и не вытянула лапы для сохранения равновесия в полёте, настолько они доверяли своей дрессировщице. Следующим номером была пирамида, когда кошки запрыгивали на спины друг другу, причём на спинку самой последней кошке запрыгнул маленький рыжий котёнок, он храбро стоял на самой высоте и сиял, как солнышко. И все им хлопали, и мы со Стёпкой тоже хлопали, подпрыгивая от восторга и гордости за наших кошек. И вдруг какой-то огромный дяденька стал громко считать: - И раз, и два, три, четыре… А зал подхватил: - Пять, шесть, семь… Ведь зрители думали, что он считает, сколько кошки так продержатся, пока пирамида не развалится. А дяденька вдруг сказал: - Семнадцать… все-таки их семнадцать! В это время пирамида рассыпалась, и кошки помчались со сцены со всех ног. Но Елизавета Макаровна мужественно вывела их на поклон и сама присела в низком реверансе. Мы со Стёпкой тут же побежали за кулисы, ведь Стёпке тетя разрешала заходить за кулисы, и он все здесь знал. Он нашел гримерку Елизаветы Макаровны и постучал. Она открыла дверь, быстро затащила нас внутрь и заперлась на ключ. - Присаживайтесь, - пригласила она нас за маленький круглый столик и налила чай. Кошки тоже пили чай. Мне хотелось выразить своё восхищение их талантом, но я решила не терять время и спросила самое главное: - Чем мы можем вам помочь, Елизавета Макаровна? - Отвлеките как-нибудь Астрашина Коварного, чтобы мы незаметно покинули цирк, - попросила она. - А он очень коварный?- забеспокоилась я. - Я думаю, вы убедились в этом на сегодняшнем представлении. Поторопитесь, пожалуйста. Мои девочки в опасности, - взволнованно сказала Елизавета Макаровна. - Пойдём, - позвал меня Стёпка. Мы тихонечко выскользнули за дверь, но не прошли и нескольких шагов, как наткнулись на того самого дяденьку с большущим букетом роз. - Молодые люди, подскажите, пожалуйста, как мне найти гримёрную Королевы кошек? – церемонно попросил он. - Я видел, как Королева прошла в буфет, пойдёмте, мы вас проводим, - пригласил Стёпка. В буфете стояла длинная очередь за клубничным мороженым. Дяденька оглядывался: - По-моему, Королевы здесь нет. - Зато есть клубничное мороженое, - лукаво заметил Стёпка. - И бесконечная очередь, - тоскливо посмотрел на счастливчиков, жующих мороженое, дяденька. - Это пустяки! У меня здесь тётя билетером работает, - обрадовался Стёпка. – Вам сколько? - На все! - не устоял дяденька, протягивая ему кошелёк. Стёпка принес поднос, заставленный мороженым, и мы устроились за единственным свободным столиком. - Не могу удержаться, когда мне предлагают мороженое, - разоткровенничался дяденька. – Это мое единственное слабое место. – И вдруг он подозрительно оглядел наши довольные, перепачканные мороженым лица. - Забудьте об этом, как будто и не слышали. Мы со Стёпкой дружно кивнули: - Мы тоже обожаем мороженое. Но вы тоже забудьте, как будто мы этого не говорили. - Мы втроём уписывали мороженое за обе щёки. - Давайте наперегонки, кто больше? – предложил вдруг Стёпка, заметив, что Астрашин поглядывает на часы. - Вы, случайно, не знаете, когда Королева кошек покидает здание цирка? – поинтересовался он. - В конце представления все артисты выходят на поклон, поэтому вы можете вручить ей цветы прямо на арене, - посоветовала я. – Это будет торжественно. - Удивительная артистка! – восхищённо сказал дяденька. – Настоящий талант. Я не пропустил ни одного её выступления. - Вы давно знаете Елизавету Макаровну? – спросила я. – Расскажите нам о ней. - Давно ли я знаю Королеву? – задумался Астрашин, и взгляд его затуманился воспоминанием. – Я знал её ещё юной красавицей и даже предложил ей руку и сердце. - Она уже тогда выступала с кошками? – спросил Стёпка. - С кошками? С какими кошками? – нахмурился Астрашин. – Ах, да, с кошками! Пойдёмте в зрительный зал, иначе я снова опоздаю. Однако Елизавета Макаровна с кошками не вышли на заключительный поклон, и Астрашин Коварный был так искренне огорчён, что я усомнилась в его коварстве. - Всё моя несчастная страсть… к мороженому, - досадовал дяденька, - но поехали, друзья мои! Скорее вдогонку! - Куда же мы поедем? – удивились мы со Стёпкой. – Мы не знаем, где их искать. - Да не может этого быть! – не поверил нам Астрашин. – Ведь они держат путь! Разве вы этого не знаете? - Ну, и что? – переглянулись мы со Стёпкой. - А то, что только они знают, где находится клад… - Какой клад? – хором ахнули мы со Стёпкой. - Вы что же, ничего не знаете? – недоверчиво спросил нас Астрашин. - Совсем ничего! – сказал Стёпка. - Ну, прямо-таки ничегошеньки, - добавила я, с любопытством глядя на Астрашина Коварного. - Ну, тогда слушайте, - дяденька вышел вместе с нами из здания цирка и вдруг попросил. – Давайте ещё по мороженому? - Я думаю, ещё одно мороженое сегодня будет лишним, - рассудительно сказал Стёпка. – У Вики уже охрип голос. Но вы рассказывайте. Давайте присядем вот здесь на скамеечке. - Когда-то давно, когда мы с Королевой были ещё совсем юными, чуть старше вас, - окинул он нас со Стёпкой беглым взглядом, - я влюбился в неё и сделал ей предложение. Однако Королева не собиралась замуж за первого встречного. - Она не любила вас? – посочувствовала я Астрашину. - Она никого не любила, - сердито ответил дяденька. – Королева заявила на целый мир, что выйдет замуж только за того, кто поможет ей разгадать тайну Завещанного клада. - Кому завещанного? – переспросил Стёпка. - Никому, просто Завещанного. Он так называется, - продолжил Астрашин. – Тот, кто завладеет этим кладом, будет владеть целым миром. Королева по всему миру собирала по крупицам информацию об этом кладе. Так, например, она узнала, что для того, чтобы завладеть кладом, нужно завести семнадцать кошек и пить три раза в день чай… какого-то редкого сорта… вы, случайно, не знаете, какого? Мы со Стёпкой переглянулись и отрицательно покачали головами. - И каждого, кто поставлял ей информацию о кладе, она убивала, - зловеще закончил Астрашин Коварный. - А потом она стала известной артисткой, и вы снова влюбились в неё, и мечтаете подарить ей букет роз в знак того, что всё ей простили? – пыталась я понять логику поступков Астрашина. - Ну, примерно так, - устало кивнул он. – И я не успокоюсь, пока не подарю ей этот чёртов букет. Вы мне поможете? - Нам надо подумать, - рассудительно сказал Степка. – Мы сами найдем вас, когда примем решение. Стёпка подождал, пока я полоскала горло солёной водой, потом подождал, пока мама нальёт ему чай, а мне молоко с мёдом и выйдет из кухни, и спросил: - Какие факты мы имеем на сегодняшний день? - Оказывается, это не Астрашин коварный, это коварная Елизавета Макаровна! – выпалила я то, что не давало мне покоя. - Это не факт, - серьёзно ответил Стёпка. – Факт, что ты завтра будешь лечить горло, а я буду искать Елизавету Макаровну с девочками. - С какими девочками? – удивилась я. – И, кстати, я уже совершенно здорова! - Помнишь, Елизавета Макаровна сказала, что её девочкам угрожает опасность? – спросил Стёпка. – Значит, у неё есть какие-то девочки. Если до завтра ты выздоровеешь, встретимся в школе. А после уроков вместе отправимся на поиски. «Мой дорогой Дневник, мне обязательно нужно выздороветь к утру, потому что сказка не может ждать, - записывала я перед сном. - Королева кошек в опасности! И снова исчезла. Загадка так и не разрешилась. Астрашин Коварный сильно давил на жалость и этим вызвал недоверие к себе. Но его верность юношеской любви подкупает. Ему непременно хочется подарить букет Королеве. А мне ещё никто никогда не дарил цветы… Но это к сказке не имеет отношения… Завтра мы снова будем искать Королеву кошек, вот только где? Обязательно спрошу совета у Екатерины Алексеевны, потому что она очень умная и у неё хорошо развиты логика и интуиция. Наверное, взрослые для того и существуют, чтобы давать советы». Я поставила точку и подумала, что когда пишешь, приходят в голову удивительно верные мысли, которые никогда не придут, пока не возьмешь ручку и не начнешь писать. Дневник даёт возможность думать, размышлять. Чувства, если они тебя переполняли, выплеснувшись на бумагу, успокаиваются, и мысли перестают бегать по кругу, выстраиваются в стройную цепочку. Понятно, почему все великие люди вели дневники. - Екатерина Алексеевна, где можно найти знаменитую цирковую артистку, если её нет в цирке? – спросила я учительницу. - А что ещё она любит, кроме цирка? – поинтересовалась Екатерина Алексеевна. - Мы так мало о ней знаем, - развела я руками. - Но чай она любит! Это факт! – ответил Стёпка. - Тогда поищите её на Выставке удивительных сортов чая, - посоветовала учительница и улыбнулась мне. – А ты повзрослела, Вика. - А я? – забеспокоился Стёпка. - И ты тоже, - кивнула ему Екатерина Алексеевна. – Взрослению очень способствует чувство ответственности. И мы со Стёпкой степенно, как ходят взрослые, отправились на Выставку удивительных сортов чая, где сразу же увидели Елизавету Макаровну с кошками. Вся честная компания шныряла по выставке, открывала подряд все банки с чаем и совала туда свои любопытные носы. Никто из них не обращал внимания на окрики торговцев, что «кошкам нельзя!» Наконец, рыжий котёнок открыл огромную и очень красивую банку с чаем и громко промурлыкал: - Нашёл! - Берём! – схватила банку старушка, и вся компания ринулась к выходу. Они даже не заплатили за чай, так торопились. Королева кошек со своими питомцами выскочила через боковой вход выставочного зала, а в центральный вбежал Астрашин Коварный с розами. Он увидел нас и подскочил, размахивая букетом: - Вы видели, какой чай она взяла? - Не обратили внимания, - ответила я и кивнула на цветы, - а розы у вас заметно увяли. - Зато шипы свежие, - разозлился Астрашин и побежал к продавцам, надеясь у них узнать заветный сорт чая. Но среди торговцев царил страшный переполох. Они спешно убирали товар с прилавков, и скоро выставка закрылась. Вечером я записывала в дневник Стёпкины рассуждения, пытаясь при этом ещё раз критически их осмыслить, чтобы, наконец, докопаться до сути. Я писала: «Итак, мы не продвинулись ни на шаг в своих поисках. Елизавета Макаровна, похоже, не очень-то нуждается в нашей помощи, раз до сих пор не удосужилась объяснить нам, какая беда у неё приключилась. И где её девочки, которым угрожает опасность? Что мы имеем: Елизавета Макаровна и её кошки, безусловно, очень талантливы и выступают с редким номером в цирке. Они тщательно скрывали число, обозначающее точное количество кошек, работающих в номере. Однако на представлении Астрашин Коварный все-таки сумел их сосчитать, и теперь Елизавета Макаровна и кошки стали бояться его ещё больше. Далее, бабушка с кошками пьют всегда какой-то таинственный чай, сорт которого так стремится узнать Астрашин Коварный, и после чаепития у них прибавляются силы. Вот, собственно, и все факты, которыми мы располагаем. Астрашин Коварный ищет Елизавету Макаровну, чтобы вручить ей букет роз. Возможно, букет – это просто прикрытие. И вся его легенда, вероятно, полная ложь. Верить ему уж точно нельзя, нисколько он не похож ни на влюблённого, ни на поклонника великой артистки. Елизавета Макаровна, где вы, отзовитесь?» На следующий день, выйдя по окончании уроков из школы, мы со Стёпкой встретили Елизавету Макаровну в прилежащем сквере. - Вы не боитесь, что из-за ближайшего дерева выйдет Астрашин Коварный и кинется к вам с букетом роз? – поинтересовались мы у старушки, мирно играющей с рыжим котёнком конфетным фантиком, привязанным к нитке. - Я как раз жду его. Сегодня у нас решающая битва, - кивнула Елизавета Макаровна. – Вы с нами? - Елизавета Макаровна, почему Астрашин Коварный гоняется за вами? Расскажите, – попросили мы. - Это старая история, почти такая же старая, как мы с ним, - усмехнулась бабушка. – Когда-то очень давно Астрашин Коварный посватался ко мне. - Он любил вас, но вы ему отказали, - кивнула я. – Вы не любили его? - Ну, еще бы я ему не отказала, - нахмурилась Елизавета Макаровна. – Нисколько он не любил меня, а только мечтал завладеть приданым, завещанным мне отцом. Я вышла замуж за юношу, которого любила всем сердцем. Мы были очень счастливы, и у нас родилось двадцать дочерей. Но Астрашин убил моего мужа и трёх старших девочек, когда мы гуляли в парке. А остальных моих дочек злодей превратил в кошек. Он напал неожиданно со сворой своих головорезов, а муж был безоружен, а девочки тогда были совсем крохами. - Ваш отец завещал вам очень богатое приданое? – спросила я. – Такое богатое, что Астрашин совершил такое гнусное злодейство и до сих пор охотится за вами? - Кто получит мое приданое, тому будет подвластен весь мир, - горько усмехнулась старушка. - Целый мир! – воскликнул Стёпка. – А вы не можете справиться с одним Астрашином! - Ну, почему же, не могу? – улыбнулась Елизавета Макаровна. – Я успешно борюсь с ним на протяжении всей жизни. - А почему он так интересовался, какой сорт чая вы любите? – спросила я. Мне хотелось до решающей битвы получить ответы на все вопросы, которые мы со Стёпкой пытались разгадать. - Ну, еще бы ему не интересоваться, - презрительно усмехнулась бабушка. – Ведь Астрашин не имеет вкуса к жизни. У каждого интеллигентного человека имеется любимый сорт чая, который он пьёт с удовольствием в приятной компании, и это всегда прибавляет ему силы. И только у Астрашина ничего нет: ни приятной компании, ни любимого сорта чая. - А почему вы так старательно скрывали, сколько у вас кошек… то есть дочерей? – смущённо спросил Стёпка. - Чтобы Астрашин не подслушал, – сурово сжала губы Елизавета Макаровна. – Этот трус узнал бы, сколько у меня девочек, а мои дочки, знаете ли, очень хорошие бойцы. И он бы взял с собой войско, вдвое превышающее по численности моих девочек. Потому что если бы их было поровну, мои девочки в два счета управились бы с его головорезами. Есть у вас еще вопросы? А то я слышу, что Астрашин Коварный уже рядом. Готовимся к бою! В ту же секунду дочери Елизаветы Макаровны выстроились вокруг своей матери, воинственно выгнули спины и издали боевой клич кошек. Стёпка тоже вскочил и выставил кулаки на уровне лица. Астрашин Коварный появился в сопровождении полчища серых крыс, каждая из которых по размеру превышала кошек раза в два или три. Стёпка бился на кулаках с самим Астрашином, кошки с рычанием разрывали на куски крыс, а я схватила палку и отгоняла крыс от Елизаветы Макаровны, которая залезла на скамейку и кричала так, как будто её режут. Очень скоро все закончилось, вокруг нашей скамейки уже не осталось ни одной живой крысы, и Елизавета Макаровна, наконец, закрыла рот. Она напряжённо смотрела, как Стёпка продолжает дубасить Астрашина Коварного. Но вдруг Астрашин извернулся и повалил Стёпку на землю. В этом момент Елизавета Макаровна сильно побледнела и выхватила у меня из рук палку, подбежала сзади к Астрашину и изо всей силы ударила его палкой по голове. Астрашин Коварный упал на землю, зашипел, как масло на сковородке, и вдруг стал таять. Через минуту от него и его поверженного войска не осталось и следа. Потрясённая произошедшим, я смотрела на Стёпку, который поднимался с земли, потирая ушибленные кулаки. Вокруг него стояли взрослые красивые девушки и обнимали его, и пожимали ему руки. Одна из них была заметно младше других, рыженькая, как солнышко, она отошла от Стёпки и улыбнулась мне: - Ты очень смелая, Викуся. Ты так хорошо защищала маму, без тебя она наверняка умерла бы от страха. Я с удовольствием пожала её маленькую ладошку и стала оглядываться в поисках Елизаветы Макаровны. Необыкновенной красоты женщина пригласила нас: - Давайте заглянем в наш любимый «Приют путника», пора нам подкрепиться чайком, как вы считаете? Мы расселись вокруг Елизаветы Макаровны, а это, конечно, была она, только выглядела моложе. Наверное, и её тоже заколдовал когда-то Астрашин Коварный, превратил в старушку, а теперь чары рассеялись. Женщина разлила чай и улыбнулась. - Я хочу подарить тебе завещанное мне отцом наследство, Вика, - внимательно посмотрела мне прямо в глаза Елизавета Макаровна. - Наследство? – удивилась я. – Но почему мне? - Потому что наследством нужно распоряжаться мудро, - серьезно ответила женщина. – У тебя получилась замечательная сказка, и ты нам очень помогла. - А вы, правда, королева? – не удержался Стёпка, восхищенно глядя на красавицу. - Ну, конечно, королева, - серьезно кивнула ему Елизавета Макаровна и снова посмотрела на меня. – И я хочу наградить тебя, девочка, по-королевски. Я завещаю тебе настоящий клад, не сомневайся в этом. Это Слово. - Какое слово? Волшебное? – я ждала, я смотрела на Елизавету Макаровну во все глаза, пытаясь понять, осмыслить и ничего не упустить из того, что скажет мне эта удивительная женщина. - Надеюсь. Слушай и запоминай, - Елизавета Макаровна говорила негромко, голос её звучал тепло и нежно, и проникал куда-то глубоко внутрь меня. - Слово – это главное, что может быть дано человеку. С его помощью можно завоевать души миллионов людей. Если Словом будет владеть злой человек, значит, он будет создавать злой мир вокруг себя. А добрый человек вложит доброе Слово в сердца всех, кто услышит его. Ты добрая и отзывчивая, Вика, и я верю, что ты сумеешь разбудить сердца многих и многих людей. Бери и владей. - Волшебница (а я уже нисколько не сомневалась, что это самая настоящая добрая волшебница) сложила ладошки вместе, дунула на них и протянула мне обе руки. «Мне интересно с тобой, Дневник, - записывала я, как всегда, перед сном. – Сказка о Королеве кошек закончилась, и мне немного грустно с ней расставаться. Но если ты будешь со мной, то завтра начнется новая сказка, как полагаешь? Будет ещё одна правдивая сказка, потому что мы со Стёпкой станем её очевидцами и даже непосредственными участниками. Завтра настанет новый день, и я непременно замечу в нём что-то необыкновенное, и даже если к вечеру забуду, в беседе с тобой обязательно вспомню. Ведь я теперь владею Словом, завещанным мне Королевой, и впереди у меня много удивительных сказок!»