\Перед нашей серебряной свадьбой\ –«Изменишь – не стану тебя ненавидеть, а, может быть, и постараюсь понять. Но если попробуешь только обидеть, прошу, дорогой, на меня не пенять. Ничто в оправданье тебе не зачтётся, ни чудные ласки, ни море любви, и прошлое враз навсегда зачеркнётся, уйду от тебя, и назад не зови…» Ты помнишь, как это ты мне говорила и что я на это тебе отвечал? – «Любимая, веру ты мне подарила. Я – утлая лодка, ты – светлый причал. Себя переделаю в прочный корабль, чтоб штормы меня не смогли испугать. Прошу, чтобы боги меня покарали, когда я начну вдруг тебя обижать». Был наш разговор на скрипучей кровати в каморке за печкою, где ты жила, среди поцелуев и жарких объятий. Я помню всю жизнь поминутно, жена! И ты её помнишь. Скажи, четверть века, что мы уже вместе, прошли хорошо? Навечно жену в тебе и человека с душою и преданным сердцем нашёл. И ты от меня разве знала обиды, Посмел о тебе я скабрёзно сострить? Мне в радость на деле, совсем не для вида, родная, во всём тебя боготворить. Не стану в эпитетах я рассыпаться, но все адюльтеры прощала ты мне, ведь знала прекрасно, что буду стараться сверх сил я быть верным семье и жене. И с едкой иронией лишь улыбалась, услышав ещё покаянье одно: – «Какая же дурочка снова попалась в тенета твои, где приманка… дерьмо» – «На что намекаешь, моя дорогая?» – «За многие годы пора бы понять…» А я не обидчив. Тебя обнимая, взасос лезу губы твои целовать. Стучишь по спине кулачками своими, они поцелуями пляшут по телу. И мир наш заполнен лишь нами двоими, и он ограничен лишь нашей постелью. Какое же счастье вот так четверть века! Хочу, чтобы было и так же и столько! И были бы разных мы два человека в единое слиты сейчас и в потомках. 1978г.