Сегодня утром я похоронила свою собаку. Я знаю, кто убил её и, судя по тому, как она умирала, я знаю чем. Это совершенно безобидное для человека и смертельно опасное для собак лекарство. Я знаю женщину, которая это сделала. Она живёт недалеко. Заслуженный педагог, с пятидесятилетним стажем воспитания детей. 50 лет она работала в детском саду, сначала воспитателем и по совместительству медсестрой, а потом стала заведующей. Целая стена в одной из её комнат увешана фотографиями с выпускных праздников в детском саду. В центре улыбающаяся она, а вокруг дети, которым она 50 лет прививала разумное, доброе и вечное. На столе стоит дарёный электрический самовар, на котором выгравирована надпись, удостоверяющая, что получательница достигла пенсионного возраста. В 1981 году. После этого она ещё 20 лет продолжала сеять добро в неокрепшие детские души. Видимо, не было сил уступить другому хлебное место. Взятки за устройство детей в садик, да и сумки с лучшими кусками с и так не богатого детского стола… В сарае у неё, среди прочего барахла, стоят огромные стопки новых эмалированных горшков с крышками - видимо, на память о долгой и беспорочной службе. Я как-то помогала ей затащить туда купленную для ремонта забора рабицу. И помню, как я ошалела от этих чудесных доперестроевских посудин. Привет из СССР… А собак добрая женщина травит просто так, чтобы не лаяли. Не мешали спать и отдыхать. Просто - гуляет по улице и подбрасывает во двор что-нибудь вкусненькое с растёртой таблеточкой внутри… Люська не первая её жертва. И ничего нельзя доказать. Пытались. Но наша местная Медичи так правдоподобно рыдает и падает в обморок, что никто и не верит, как этот, почти девяностолетний, рыдающий божий одуванчик может делать зло? Сегодня утром я похоронила свою собаку. Видимо, смертельный препарат был украден очень давно и слегка растерял убойную силу. Люська должна была сгореть за два часа. Вместо этого она промучилась двое суток. И я, зная, что всё бесполезно, колола, ставила капельницы, заваривала травы, толкла кеторол, ношпу и вдувала с бумажки ей в рот, чтобы облегчить боль. Говорят, животное не выносит человеческого взгляда. Это неправда. Эти двое суток Люська смотрела мне в глаза и плакала. Она была такая маленькая, размером со среднюю кошку. Рыжая, озорная, очень подвижная. Ходила за мной по пятам, а если я куда-нибудь уходила, она лежала в коридоре у двери и ждала. Я не хотела заводить собаку, Люська сама пришла в дом. Ушла от хороших хозяев и с первого дня вела себя так, как будто она всегда была моей. Она умела танцевать и вовсю паркурила, прыгая по креслам и диванам. Маленькая рыжая пружинка. Неугомонная и очень жизнерадостная… Почти двое суток я не спала и держала на руках крохотное тельце, сгорающее прямо на глазах. Люська резко теряла вес и её тонкие, хрупкие косточки проступали под рыжей шкуркой. Она тоненько скулила, когда я колола её, пыталась не глотать лекарство, но я не могла просто смотреть, как она умирает. Знакомый ветеринар только покачал головой и сказал :» Ну, мать, не дури, не ставь ты эти капельницы. Понимаешь ведь - зря.» Я понимала. Понимала и не могла остановиться. Казалось, что смогу, вытащу… Но её маленькая смерть уже ходила по нашему двору. Сегодня утром я похоронила свою собаку. Она умерла очень тихо у меня на руках. Как будто просто уснула. Вот только глаза забыла закрыть. Я и не поняла сразу, что она уже не дышит. Было три часа утра. Я сидела с Люськой на руках и думала, что медуницу можно больше не заваривать, и бульон ставить не надо… Я решила похоронить её на берегу, в густых и колючих зарослях, где почти никого не бывает, даже собаки туда не бегают. Ей там будет хорошо. С давних времён у меня в шкафу висела очень красивая, травянисто-зелёного цвета блузка, из которой я безнадёжно выросла. Рыжей Люське пошло зелёное. Я полностью закутала худенькое тельце в нежный шёлк и взяла с собой несколько больших пакетов. Люська была почти невесомая. Я шла по городу в ту сторону, откуда у нас начинается день. Солнце встаёт прямо из лимана. А вечером садится в залив. Было около четырёх часов утра и улицы были тихими и пустыми. Ямка в песке роется легко. Выстелив её пакетами, я положила зелёный свёрток на дно, укрыла пакетом сверху и засыпала песком. Отмечать ничем не стала. Вряд ли я приду сюда. Наоборот, завалила всё сверху сухими ветками, придав месту прежний, нетронутый вид. Вот и солнышко вынырнуло из воды. Давно я рассвет на море не встречала… Сегодня утром я похоронила свою собаку. 29.06.13.