Глава 10. Бункер 148. Мы шагнули в темноту подвала и начали спускаться вниз по лестнице, уходя все дальше и дальше куда-то прямо под землю. Вдалеке показался небольшой проем, вероятно, ведущий как можно глубже. Зайдя в него, мы обнаружили лифт со стальными решетками, протянутыми для безопасности вдоль всего маршрута его следования, с автоматически открывающимися дверями и круглой кнопочкой рядом для активации. Такой механизм я уже наблюдал ранее в супермаркетах с множеством торговых отделов, размещенных там на нескольких этажах здания, просторно раскинувшихся в ширину, которые и за день было не обойти, как ни старайся, при всем желании. Войдя в лифт, Виктор Павлович аккуратненько придвинул решетки друг к другу, нажал на одну кнопку из многих, расположенных там, внутри, на стенах и этим действием затворил сами двери, запуская жужжащий механизм движения. – Приготовился к дальней дороге? Путь предстоит не близкий. Знаешь ведь, куда едешь? – чисто риторически поинтересовался он, так как я вряд ли мог ответить на такой его вопрос. – Термос-то с отваром где свой оставил? Как раз бы тебе пригодился сейчас, – Палыч улыбнулся лишь уголком рта, вероятно, по обыкновению решив посмеяться над моим невежеством. – Чего же в нем такого особенного, если вы таскаете его с собой все время? – Это профилактика от болезни. Чтобы, как говорится, совсем с ума не сойти. Если бы не он, так вряд ли мы выжили при подобных адских условиях, – отвечал я уже несколько раздраженно. – Однако, где мы все-таки находимся, что это за место? Куда Вы меня везете, Виктор Павлович, признавайтесь? – Ты же отлично знаешь, что к себе домой. Ну, а если точнее, то на некую исследовательскую базу, которая сейчас под нами и находится. В двадцати минутах поездки на лифте или около двух километров, если считать аккуратно от поверхности земли, – с некоторой расстановкой проговорил он, глядя мне прямо в глаза, будто улавливал в них реакцию на собственные сказанные слова, пробуя прочитать мысли или высмотреть там еще чего-нибудь интересного. – Так это мы двадцать минут будем спускаться? – серьезно поразился я услышанному. – Смею обнадежить, уже меньше, но это еще не все неприятности для тебя. Вы, люди поселка, бываете очень чувствительными к телепортации, или переходу, как вы его щекотливо называете. – Еще переходов нам не хватало! – выкрикнул было я ошарашено, не выдерживая напряжения, совершенно одуревая от всех головоломок, происходящих вокруг. – Освободите уж, пожалуйста, меня от этого! – Да не переживай ты особо, все хорошо будет. Расскажи лучше об отваре, как вы его делаете. Заливаете корни кипятком и все? Или еще что-нибудь туда добавлять нужно? – выразил участие Виктор Павлович, стараясь меня успокоить. Таким образом он попытался уйти от ответа, переключившись на совершенно иную тему для разговора. – Сами же отлично знаете. Чего спрашиваете? Только и норовите все время поиздеваться надо мною, – несколько обиженно выкрикнул я. – Вовсе не думал, Андрюша! – А сигареты? Ваших рук дело? – Какие сигареты? – переспросил он, изображая удивление. – Ты же видишь, что я не курю. – Не прикидывайтесь, что находитесь не в курсе дела. Я видел их сегодня у одного человека в поезде. Он мне все рассказал. Черная пачка и необычный знак на упаковке уже о многом говорит. Тот даже хотел меня ими угостить и отметил, что сигареты заменяют ему полностью отвар из кореньев. – Понятия не имею. Ей богу, первый раз слышу, – вымолвил Палыч крайне уверенно и правдоподобно, однако я выказал на своем лице такое упрямое неверие сказанному, что тому поневоле пришлось заново оправдываться. – Да я серьезно говорю! Мне и самому интересно узнать об этих вещах подробнее. Что же он еще тебе сообщил, скажи уж? – Больше ничего, кроме каких-то ученых. Ну, вас, наверное. Я ему не сильно-то и поверил, да и не выспрашивал подробности, как-то не принявши такой разговор всерьез. – Ну и ладно, и хорошо, что не выспрашивал, – Виктор Павлович только одобряюще похлопал меня по плечу. – Однако приготовься. Сейчас наступит очень известное тебе состояние перехода. Еще минуту простояв в тишине, мы наконец начали погружаться уже в глубины собственного подсознания, появились очень знакомые ощущения, свойственные таким моментам, к счастью, продолжившиеся недолго, значительно меньше по времени, да и я не отключился, как это обычно происходило по приезду в Город. – С тобой все нормально? – побеспокоился тот, осматривая зрачки моих глаз так сосредоточенно, словно хотел через них разглядеть мои внутренности. – Сойдет, но могло быть и лучше, если бы Вы объяснили все происходящие процессы полностью, – произнес я и затем решительно отвернулся от него в сторону. "Все-таки довольно странно проявляется его отношение ко мне. Зачем только Палычу это нужно? Для чего он так старательно обхаживает меня весь период нашего знакомства? – много раз задавал я себе одни и те же вопросы. – Постоянно пытается навязать свое мнение, старается контролировать каждое действие, даже за пределами Города, что уже совсем ни в какие ворота не лезет. Вероятно, чтобы я случайно чего-нибудь лишнего не узнал. Теперь, будучи здесь, нужно смотреть во все глаза". Тут лифт остановился, замер как вкопанный, автоматически распахивая двери, тем самым открывая нам путь вперед. Зловещая гробовая тишина наполняла внутренности этого подземного царства. – И все-таки, Виктор Павлович, для кого же возводили такое сооружение. Не специально же для вас его строили? – эхо продублировало сказанные слова несколько раз, словно мы находились на дне глубокого колодца. – Много вопросов ты задаешь, как я погляжу, – проговорил он, выражая явное недовольство моим любопытством. Однако после уже значительно смягчившись и улыбнувшись, он все же прибавил: – Да я и сам, в действительности, не знаю, для чего такой бункер был создан и каким целям служил. Только и могу догадываться об истинном его предназначении. Скажу определенно, что он далеко не единственный в своем роде. Этот вот, например, регистрируется номером 148. Значит, существует еще как минимум 147 таких убежищ, но других я пока нигде не встречал, сколько себя помню… – выражение его лица сделалось серьезным и мрачным, быстро на глазах изменившись до неузнаваемости. – Ладно, пойдем. Нужно еще твой блокиратор на зарядку ставить. Мы вышли наружу и сразу завернули в какой-то длинный нескончаемый коридор, неровные стены которого были покрыты краской непонятного сине-зеленого цвета, осыпавшейся вместе со штукатуркой в некоторых местах, оголяя ее белую уродливую кирпичную кладку. Чуть проступающие на оставшейся глянцевой поверхности отблески света мелькали перед глазами, образовавшиеся в свою очередь от длинных и круглых люминесцентных светильников, установленных сверху. Лампы крепились на потолке, горели очень ярко, не позволяя предметам отбрасывать даже незначительные тени на серый железобетонный пол напротив, который дублировал гулким эхом все наши шаги. Но коридор на самом деле был не таким уж бесконечным и, на удивление, довольно быстро закончился. Он вывел нас в помещение, напоминающее собой некое подобие актового зала с рядами низких деревянных кресел, с узкими проходами между ними, выстеленными красными ковровыми дорожками. Расположившаяся в самом конце сцена, как и положено, немного возвышалась над всем этим нагромождением для лучшего обзора с нее. Стены украшались бордовыми сафьяновыми портьерами, наглухо прикрывавшими будто бы имеющиеся под ними окна, словно не давая приникнуть в такое мрачное учреждение ни единому лучику света. На сцене находился длинный стол, покрытый красной матерчатой тканью, вероятно для проводившихся здесь заседаний. На столе же одиноко стоял, заполненный наполовину какой-то прозрачной жидкостью, стеклянный графин. Почти на самом краю, ближе к зрительским сидениям, возвышалась небольшая трибуна, не более полутора метра высотой, с выдавленным на ее лицевой стенке изображением голубого сетчатого круга. Круг украшался червленой звездочкой сверху, несколькими колосками пшеницы по бокам, золотистым солнышком снизу и непонятными инструментами, расположенными точно в центре. Помимо прочего там имелись еще какие-то надписи мелкими буквами, которые я, к сожалению, так не смог разобрать и прочесть. Слева от стола размещался довольно странный предмет в виде длинного деревянного шеста с металлической коробкой у основания. К шесту был привязан плотный кусок материи потемневшего от времени красного цвета, с золотой бахромой по краям и такими же золотистыми символами, нанесенными в аккурат по всей его площади. Виктор Павлович и я прошли этот зал до конца, очутившись возле запасного выхода, в свою очередь ведущего нас уже в другой коридор. После чего мы и вовсе свернули куда-то в сторону – в некую маленькую комнатку, заставленную неизвестным техническим оборудованием, различными замысловатыми приборами, механическими и электрическими агрегатами, стоявшими как на столах, так и на полу, да и вообще, везде, где только возможно их было себе представить. Это создавало некоторый рабочий беспорядок, дозволяемый хозяином данного помещения здесь существовать. – Паша, здравствуй! Давненько, однако, мы не виделись, – обратился Виктор Павлович к молодому человеку, выглядывавшему из-под стола с сосредоточенным выражением на лице. – Вылезай, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это Андрей из поселка, о котором я тебе часто рассказывал. – Здорово живете! – радостно выкрикнул тот, видимо относя такие слова непосредственно в мою сторону, окончательно поднимаясь и протягивая руку для приветствия. – Сетка чего-то барахлит, так я подключение проверял. Не обращай внимания. Как обстоят дома дела? Все живы, здоровы? – Нормально, – отвечал я, явно теряясь от такого простецкого к себе отношения. Парень выглядел слишком уж молодым, казался мне совершенно незнакомым, чтобы относиться так фамильярно. Его живые карие глазки будто вцепились в меня крайне острым, но одновременно простодушным взглядом, вызывая скорее интерес, чем какие-то неприятные чувства. Молодой человек был несколько худоват, низкого роста, с темными кудрявыми волосами и спускающимися по щекам бакенбардами. Он выглядел немного небритым, с торчавшей местами редковатой щетиной на подбородке, что являлось, кстати сказать, не так уж и важно. Самое характерное, кое в нем действительно присутствовало, так это была красивая расплывающаяся вширь улыбка, оголявшая его ровные белоснежные зубы, сразу вызывая доброжелательное и приветливое отношение окружающих. – Паша сделай доброе дело, – не мешкая, тут же предложил ему Виктор Павлович. – Поставь на зарядку Андреев блокиратор в полную мощность, какую только это возможно установить. Подзарядимся немного и пойдем закат солнца смотреть. – Что, именно сегодня? А не опасно будет проводить эдакое мероприятие без подготовки? Тем более там намечается и вторая волна пройти, вслед за первой… …Ну, хорошо, хорошо, как ведь скажете, – немного посопротивлявшись, согласился он. – Давай, Андрей, снимай скорей свою правую обутку… Я немедленно стянул сапог и протянул его Паше, оставшись в довольно дурацком положении, стоя на одной ноге, утрачивая равновесие, удерживаясь рукой за косяк двери. Уже буквально через мгновение он вытащил оттуда какую-то металлическую штуковину небольшого размера и стал после подозрительно, но с нескрываемым увлечением ее осматривать. – Покурите пока, минут двадцать, а то прямо сейчас я вам его никак не отдам. Нужно хоть какое-то время выждать, чтобы он пропитался, как следует. Тут Виктор Павлович и Паша начали спорить между собой как правильнее подключить блокиратор к зарядному устройству, так они называли уже другой интересный прибор, чтобы тот лучше и быстрее смог зарядился. Из их беседы я, естественно, не понимал ни слова, но все равно старался делать умный вид, пытаясь хоть как-нибудь влезть в разговор советами. В конечном итоге работы заняли значительно больше времени, чем планировалось до этого ранее. – Часов шесть будет вполне сносно действовать в полную силу с момента активации, а затем – в своем обычном режиме, – изрек Паша, заталкивая приборчик обратно на место в каблук сапога. – Мог бы быстрее такую операцию проделать, если бы Виктор Павлович не маячил перед глазами. – Ух, ты. Развелось тут специалистов! Куда уж нам, старикам, за вами угнаться, – в сердцах воскликнул тот, возмущаясь и давая Паше легкий подзатыльник в ответ на шутку. – Однако, пойдем же, Андрей, скорее наверх. Нужно успевать еще на поверхность выбраться, чтобы нам с тобой самое интересное не пропустить. Паша отдал мне сапог, и я наконец смог надеть его себе на ногу и последовать за Палычем, который уже поспешил выйти из комнаты в коридор. Мы вернулись в Город, проделав весь недавно пройденный путь в обратном направлении, и вышли как раз вовремя: солнце уже скрылось за горизонтом, оставив только небольшой кусочек короны нам на обозрение. – Вот и хорошо. А сейчас просто необходимо забраться на этот ларек для лучшего обзора, – сказал он, предусмотрительно закрывая на замок двери бункера. – Там лестница есть. Поднимайся по ней, не стесняйся. Я осмотрел коробку с разных сторон, но заметил лишь небольшую металлическую решетку, прочно прикрепленную к его задней стенке, после чего довольно проворно забрался по ней наверх. Крыша сооружения выглядела плоской, была покрыта неизвестным мне мягким строительным материалом и, как будто предназначалась именно для таких целей, обрамленная для надежности невысокими перилами по краям, дабы не дать наблюдателю по неосторожности сорваться вниз. Виктор Павлович также начал подниматься, но уже несколько тяжелее, покряхтывая и часто дыша, пока не оказался рядом со мною. – Вот, Андрюша, только взгляни на нашу машину или вернее на то, что от нее осталось, – произнес он, для какой-то цели заостряя мое внимание именно на разбросанных в разных направлениях обломках автомобиля, совсем еще недавно так хорошо послужившего нам. – Нормальное оружие для защиты я тебе продемонстрировал? Как ты считаешь? Тут у нас еще и не такое в наличии имеется. Его остатки уже полностью к тому времени прогорели и представляли собой только черные бесформенные очертания этой чудо-техники, ставшей после взрыва всего-навсего лишь грудой металлолома. – Да уж, это точно, могу себе вообразить, – полушутливо вымолвил я, в сею же минуту немного призадумавшись. – Ну, так что Вы хотели мне показать, дорогой Виктор Павлович. Какого черта, прости господи, мы сюда залезли? – Сейчас все сам увидишь, я думаю. Даже прочувствуешь на себе, как следует. Имей терпение уж, в конце концов. Должно скоро начаться, – он вытянул руку вперед, зачем-то указывая именно в сторону располагавшихся вдалеке зданий. – Смотри-ка лучше по сторонам. Ты замечаешь чего-нибудь необычного? Я стал наблюдать, как и посоветовал мой, вероятно, не совсем нормальный знакомый, но видел до сих пор пока только окраины вечернего Города, представляющих собой некую пустынную свалку отходов, к тому моменту уже совершенно оставленную теми странными людьми, бродившими по ней ранее. Помойка располагалась на бледновато-желтом песке, который-то и заполнял собой практически всю оставшуюся область обзора. Исключение составляли лишь обособленно возвышающиеся в туманной дымке большие небоскребы и сооружения мегаполиса, стоявшие так только в единственной части горизонта, своим видом образно символизируя далекую и призрачную надежду сельских жителей на светлое будущее. – Ну как? Есть изменения? – Виктор Павлович усиленно пытался считать выражение моего лица, стараясь не упустить ни одной мельчайшей подробности, возможно, именно тех морщинок, так хорошо рисующих человеческие эмоции. Он будто наблюдал вершащееся вокруг нас события уже через меня, созерцая отражение этого в моих глазах, как в зеркале. – Говори, если что действительно увидишь, у тебя взгляд зорче будет, нежели мой. – Да все нормально пока, – отзывался я, продолжая смотреть вокруг во все глаза в надежде его не разочаровать. Тем не менее, небо темнело с катастрофической быстротой, оставляя ненадолго лишь слабые проблески света, излучаемого облаками. Они проступали на нем, словно слои праздничного бисквитного торта, изображенного на ночном горизонте, как на столе, точно сейчас начнется его разделка на части, чтобы потом раздать гостям, а затем и вовсе, уничтожить совсем. Казалось, будто поднимался ветер, кружащий над Городом в смертельном водовороте, искажая и преображая полностью весь его облик. Но это только казалось. Ветра совсем не было слышно. Что на самом деле чувствовалось, так это приближение какой-то уникально-необратимой энергии, распространяющейся везде и всюду, от которой было никуда не уйти и нигде не скрыться. Неотвратимость такого процесса угнетала, и я скорее поспешил поделиться своими ощущениями с Виктором Павловичем. – Будто какая-то волна прокатывается по всему телу сразу, – отметил я, сильно встревожившись происходящим. – А подобное точно так безопасно, как Вы говорите? Ваш прибор работает? – Будем надеяться, – отвечал Виктор Павлович с невозмутимым спокойствием, словно это была для него каждодневная и обыденная процедура. – Ну, только если Паша ничего не напутал. Тут я сильно пожалел, что вообще ввязался в такое мероприятие. Нельзя было так сходу доверять человеку, пускай даже тому, которого не первый день знаешь. Чувства самосохранения притупляются, и ты уже не замечаешь с его стороны обмана или подвоха. – Все равно уже поздно куда-то бежать, – продолжал он, видимо, заметив мое беспокойство. – Стой уж до конца, раз пришел. Я схватился за поручни, потому что удерживаться на ногах без необходимой поддержки стало чрезвычайно сложно. Какая-то неведомая сила сканировала меня вдоль и поперек по всему телу, не давая пошевелиться, унося мысли в совершенно другую область восприятия, далеко за пределы сознания, будто вбирала в себя дальнейшую мою способность управлять ими, руководить полностью собственными действиями. – Говори, не молчи! Что совсем плохо тебе? – тут Виктор Павлович обеспокоился не на шутку. Было заметно, как он суетливо осматривал меня, пытаясь привести в чувство. Все это, как рассказывал он после, продолжалось не больше минуты. Потом силы начали приходить в норму, возвращались заложенные природой рефлексы, обретался естественный контроль над собой. – Ну, Виктор Павлович, я у вас вместо подопытного кролика, что ли? – возмутился я, еле-еле шевеля онемевшим языком. – Участвовать в таких экспериментах я согласия не давал. Пробуйте уж на ком-нибудь другом. – Зато все получилось как нельзя лучше. Честно признаться, я даже и не ожидал подобных результатов. Думал, что на себе тебя обратно тащить придется, – радостно изрек он, потирая руки. – А на Вас все эти преобразования не действуют, как я погляжу? – Я ведь уже объяснял. Город принимает меня за своего и тут не требуется никаких блокираторов. Я даже не могу увидеть со стороны того, что именно происходит здесь в момент работы программы очистки. Пойми, что если мы сумеем разработать необходимые защитные приборы, то и вы также сможете жить в Городе без особых проблем. Довольно странно звучит, но это так, хотя гарантии естественно никакой нет. Кто в наше время борется за выживание людей в этом мире? А что делать, если каждый думает только о своей выгоде? – он тяжело вздохнул. – Твои ощущения здесь во многом помогут нам в нашей работе. Пойдем давай, будем спускаться обратно в бункер, пока нас второй волной не накрыло, то от ее вездесущего дуновения даже мне будет несдобровать. Я, как завороженный, проследовал обратно вниз по прутикам решетки за Виктором Павловичем, словно возвращаясь с небес на землю, однако, все еще в глубине души оставаясь пораженным тому, что действительно остался в живых. – Что же это за волны такие и для чего их проводят? – спросил я тихим голосом, ступая следом. – Видишь ли, в чем дело. Поверишь ты мне или нет, но мы и пытаемся это выяснить. Скажу только, что существует два вида таких субстанций. Первая волна, как я тебе говорил, это действие программы очистки от посторонних элементов, вероятно, непонятных и чуждых самому Городу. От нее еще можно как-то защититься, как сегодня показала практика. Она проходит каждую ночь после заката солнца почти сразу. Другая волна – более значительная. Затрагивает абсолютно все элементы Города, так называемая, программа обновления. Действие ее еще до конца не изучено. Свершается обязательно вслед за первой, где-то спустя час, но уже не каждые, а только определенные ночи, непонятно каким образом избираемые для всего этого действа. Может произойти через три дня, а может и через месяц по мере необходимости. Программа восстанавливает разрушенные структуры Города, заполняет прилавки магазинов, нормализует работу различных служб, ну и так далее по порядку, – он вытянул руку в направлении обломков автомобиля. – Я не зря взорвал сегодня нашу машину, дабы дать тебе возможность, так сказать, на наглядном примере убедиться в ее работе. Вот увидишь: наутро она будет стоять здесь как новенькая. К вокзалу на ней и поедем тебя провожать. Я уже ничего не спрашивал и только лишь машинально шел за Виктором Павловичем следом, стараясь усвоить сказанную им информацию, хотя это получалось у меня довольно плохо. Либо объяснял он не совсем доходчиво, либо я был далек от совершенства в данной области познания, чтобы понять такие неясности без дополнительных толкований. "…Программа обновления, программа очистки, просто бред какой-то, – мысли крутились в моей голове, как назойливые мухи вокруг варенья. – Но ведь я сам наблюдал ее действие и даже прочувствовал это на собственной шкуре, ощутил ее всем своим сознанием. А если бы блокиратора не было, что тогда произошло бы со мной? Страшно представить". – Ну вот, теперь мы в полной безопасности, подальше от этого Города-монстра, – сказал Виктор Павлович, когда мы совершенно незаметно для нас обоих очутились на дне шахты лифта, в самом конце его движения, за гранью невидимой зоны такого страшного и разрушительного влияния. Только сейчас я случайно обратил внимание как на сам лифт, так и на решетки около него. Эти самые решетки почему-то уже не были такими новенькими и блестящими, как в начале пути, на поверхности, выглядели изрядно проржавевшими, местами даже прогнившими с изъедающей их коррозией по краям. Да и лифт смотрелся не лучшим образом: от резавших глаз белых панелей практически ничего не осталось – одни серые обломки торчали вокруг, сколотые и ободранные, внутри и снаружи, побитые и потертые временем. Виктор Павлович в очередной раз провел меня в какую-то незнакомую комнату с мягкими желтыми обоями, наклеенными на стенах, дверях, и почему-то даже на потолке. В центре помещения возвышался неизвестный агрегат, напомнивший мне чем-то кресло стоматолога с множеством разноцветных проводов, подключенных прямо к нему. – Сейчас не волнуйся, я сниму показания твоего мозга, так сказать, по горячим следам, какие явления ты недавно наблюдал и чувствовал. Это совсем не опасно, уж будь спокоен. Присаживайся, и очень тебя прошу, пожалуйста, без вопросов. Располагайся поудобнее. С этими словами он включил небольшой экран, который заманчиво замигал всеми цветами радуги, верно приглашая отправиться с ним в какое-то увлекательное путешествие в глубины моего же собственного сознания. И я направился к креслу, совершенно не заботясь о последствиях такого опрометчивого поступка, полностью передавая себя в руки Виктора Павловича, наверняка, не желавшего мне ничего дурного. По крайней мере, проделывать подобное ему было просто не выгодно, так как в противном случае он не смог бы получить от меня столь необходимых кореньев. Тем более, если бы он имел какие-либо враждебные намерения, то не выдавал мне оружие и не раскрывал всех своих секретов относительно Города. Хотя может случиться всякое. "Да будь, что будет", – подумал я, махнув про себя рукой, ловко залез на сидение и закрыл глаза.