Из цикла «Думы о былом». Против волчьей стаи и медведь бессилен! (Как и против человечьей!) Но коровки-то стоят! В году, эдак 1943 в степях была страшная засуха. Даже наши деревенские, что на берегу большого озера, не заготовили кормов для скотины на зиму. Да и, по большому счёту, делать это было некому. В деревне остались одни старики да бабы. При обилии травостоя ещё худо-бедно можно было как-то накосить чего-нибудь, а когда и косить нечего? Вот и решила деревня гонять скотину на пастьбу и по снегу. Коровка есть, коровка сыта - не умрёшь с голоду. Гибель коровки, в те времена, означала голодную смерть. В ту зиму очень лютовали волки: поели всех собак по деревням, лезли в коровники и кошары, нападали на людей. А нашим селянам пришлось гонять стада на выпас, даже когда первый снег выпал. Решили подержать на подножном корму, сколько будет возможным. Гоняли дворами. Гоняли те, кто был это делать в состоянии. Пришёл черёд гнать стадо моим соседям. Там было аж два мужика: два брата – Лёшка, которому было уже целых 15 лет, и Гришка 11-летний. Кое-как собрали они утром стадо и погнали в степь. И отогнали-то стадо не более, чем на пол километра, как на них напала стая из восьми волков. Ребята перепугались, конечно, но стадо откуда-то знало, как надо поступать: коровы встали в круговую оборону: овец, телят в середину, а вокруг частокол из рогов. Вздумали было прорваться к овцам, да не тут-то было: одного так подбросили на рогах, что он еле уполз. Но тут волки заметили двух коровок вне стада: одну молодую, здоровую, с большими рогами, и старушку, у которой и рогов-то уже не было. Хозяева проспали сбор стада и, по старой памяти, выпустили своих коровок в самостоятельное плавание: (мол, догонят), когда стадо уже отошло на некоторое расстояние от деревни. Ну, и они, по старой памяти, потихоньку начали догонять стадо. Да не успели. Вот на них-то и набросились волки. И это всё на глазах у Лёшки с Гришкой! А что могут сделать со стаей волков два безоружных пацана? Молодку хорошо цапнули за заднюю ляжку, но она одного подняла на рога и к стаду! И сразу же в строй, а старуху загрызли заживо у всех на глазах. А старуха была старухина кормилица, и в одночасье приговорили волки старуху и её дочку-инвалидку к голодной смерти. Сожрать всю корову волки не успели: шёл обоз с соломой, на котором были мужики, и они пошли на волков с вилами. А те уже, или нажрались, или своими умными головами поняли, что безрогая корова это одно, а мужики с вилами - это другое, и потому отступили. Ребята, по настоянию мужиков, повернули стадо домой, а мужики (из большой соседней деревни) привезли хозяйке останки её кормилицы. До сих пор помню, как выли старуха Щербатиха и её дочка над останками своей кормилицы. Завоешь тут! И вот тут-то, господа-товарищи, и выявились преимущества коллективного хозяйства, над единоличным: собрание колхозников приняло решение выдать несчастным молодую корову из колхозного стада. Правда, много было бюрократизма, но, тем не менее, коровку сиротинушкам выдали. И содержали, ну, уж очень «неперспективную» школу для шести учеников деревни, и учительницу. И выделили этим шести школьникам для подкормки мешок проса и мешок картошки. Правда, хлеба не было. Но кто бы знал, каким вкусным на воде из талого снега был горячий суп-кондёр на большой перемене! А про медведя байку я услыхал много лет спустя в охотничьей избушке. Один из местных рассказал за стаканом «чая». Населения по тайге, вообще-то не густо: посёлок от посёлка на значительном расстоянии. Хорошо, если есть лесхоз: попутный транспорт найдётся. Пусть, не очень комфортный, но всё же… Вот, рассказчику и понадобилось решать какие-то бумажные дела: то ли оформлять пенсию, то ли получать её – не помню. Чтобы добраться до бюрократии, нужно было попетлять между сопками километров двадцать, а напрямую через две горы – вдвое короче. Вот он и собрался на лыжах напрямую, через две горы. Обычно, не брал оружия, но с ним увязался в район соседский подросток. Ну, и чего его не взять? А тот хотел приключений, тем более, что дед отдал ему свою старую бердану. Рассказчик эти места отлично знал. Вот они и двинули рано утром на лыжах, напрямую. И на склоне второй горы услыхали какой-то шум: то ли собачий рык и лай, то ли медвежий рёв. Через некоторое время внизу, на склоне увидали такую картину: стая волков осаждает медведя в берлоге. Рассказчик здорово удивился – он никогда здесь, в этих местах не видал ни медведей, ни волков. Правда, он здесь не бывал года три. Мишке, видать уже досталось, хоть он, похоже, был в берлоге: из дыры только раздавался рык, перед лазом снег был весь в крови, в стороне лежал калечный волк ( а всего их было целых одиннадцать!) Кровь непонятно чья… Пацан, насмотревшись, решил вмешаться: потянул свою бердану с плеча. Я его спросил: «Ты чего делать-то хочешь?» «Мишку выручить хочу!» «А в патронах у тебя что?» «Картечь!» «Ну и как ты Мишку будешь выручать?» «Отпалю, волки испугаются и убегут!» «А мишка?» «А мишка дальше спать будет!» «Нет, сынок! – говорю, - и волки могут не побежать, когда их много, и мишка спать не заляжет, а превратится в шатуна, которого ничего страшнее нет в тайге! Давай-ка будем делать ноги назад, по проторенной лыжне, и как можно быстрее, а то от нас останется только твоя бердана с картечью!» И мы домой! Любопытно всё-таки, чем кончилось. Хотел сговорить дружка-медвежатника сбегать туда, ( у него свора лаек, специально натасканных на медведя), но тот, услыхав про волков, расстроился: собак поедят, и идти отказался. В общем, бригаду сколотить не удалось. Но эпилог был: один из мужиков как-то набрёл, некоторое время спустя, на то - место, и обнаружил там целую поляну медвежьей и волчьей шерсти: не удалось косолапому уйти от расправы, но жизнь свою он за дорого отдал. Вот было хорошо строителям тёплых гнёзд: птицам, белкам, бурундукам - сколько утеплителя, и натурального, а не минерального какого-нибудь!