Жизнь втиснута в убогое жилище, И неба нет – стена над головой. Всегда в одно и то же время пища И взглядами пронизанный покой. Под выстрелами взглядов неминучих, Безвластен, неподвижен, царь зверей Лежит спокойный, гордый и могучий, Не признавая слабости своей. И рядом, за стеной, подруга-львица Лежит горда и царственна, как он, Но будто бы боясь пошевелиться, Чтоб удержать в груди бурлящий стон. Они лежат спокойно. В сильном теле Движение обузданное спит. В груди, такой огромной, неужели Так тихо всё, как кажется на вид?.. Она встаёт. И стон её протяжный, Сорвавшись, полетел... упал... затих... Как всплеск волны, не утоливший жажды, Как взгляд, который дали не достиг. А он в ответ – разлив реки несчастий... И водопад тоски... мечты обвал... И стон неумолимой прежде пасти Соседей в клетках и теперь пугал. Уже признав покой стального рая, Забыв простор лесов, степей и высь, Услышав льва, трусливо замирая, Дрожали звери мелкие за жизнь. А он, воспоминаниями мучим, Безвластен, неподвижен, царь зверей Лежит спокойный, гордый и могучий, Не признавая слабости своей. 1969