Часть третья. Собачий вой. Проплывая над верхушками деревьев, замирая на самой высокой ноте и тая. Вой разносится далеко окрест. Что ж это не редкость и не новость для этого "чудного" места. Жизнь гнет свои правила, подчас сурово и беспрекословно. Толкая на всевозможные поступки ради еще одного глотка, отравленного воздуха. Ради еще одного - последнего удара сердца. Ради прыжка и падения. Ради того, черт возьми, чтоб впиться кому-то в глотку, дабы забрать с собой кого-то. Вы когда-нибудь танцевали с Дьяволом в бледном свете Луны?! Нет?! А псы "танцевали", средь места упокоения. И никто не скажет чем танец-драка закончится в этот раз. Смертью ли, раной ли иль простой трепкой. Одно ясно - очередное выяснение. Трое сцепились с одним. Не честно да? Но это жизнь.. А в ней нет ни правил, дяди (друга, "мента", девушки) что растащит по разным сторонам. Один слишком молодой лежал уже, отползая и поскуливая. С лапы сочится кровь. Двое других с рыком кидаются на другого. Лишь изредка сверкают клыки, в свете появившейся луны. Секунда-другая: второй хрипя падает, встав на задние лапы с прокушенной глоткой. Вот теперь один на один. Проиграл - выбыл. Снова броски, рывки, выпады и уклоны. Лай, рычание, лязг клыков, визжание, тихое поскуливаниe и вой. Победный вой. В улегшейся пыли, стояли двое больших матерых псов. Черный еще молодой и крепкий. Рыжий с уже пробивающейся сединой. Уже стареющий кобель. Закаленный в битвах и драках. Морда то тут, то там отмечена рубцом. Одно ухо разорвано и еще не срослось после прошлой стычки. Левый глаз уже слепнет и силы не те. Но он родился на улице, и здесь и умрет. Никогда он не полагался на чью-то милость. А каждый кусок добывал сам. Он вожак, по прежнему вожак. Рыжий воет, черный же пошатываясь садится на задние лапы начиная заваливаться. Не стоит говорить: кто победил, это уже неважно. Осталось одно правило, царящее всюду. Победитель может забрать жизнь у проигравшего. Рыжий медленно подходит к павшему. Стая вокруг замирает. Наклоняется..И.. Часть четвертая. И легко тыкает соперника носом в бок. Тот приоткрывает глаза, и слегка заскулив, коротко отвечает. Рыжий выпрямляется и уходит. Исчезнув из вида переходит на бег. А черный?! Черный останется жить. И никто кроме лидера не заберет его жизнь. Ведь когда-нибудь, он сменит своего соперника. Рыжий бежит. Под лапами мягкая трава, уже влажная от вечерней росы. Поднимается туман, смешивается зеленым газом. Какой бывает только на болотах да кладбищах. А он мчит, режет мглу и противную пелену. Все вперед и вперед. На запад. Туда где развевается прах, убиенного солнца. Где уже расходятся последние зрители. Ровно туда, где свежая могила. Безвестного мальчика. Прикрывая глаза он "летит" на запах. Запах свежей боли и отчаяния. Мимо сбитых, перевернутых крестов. Мимо оскверненных могил. Мимо раскопанных кое-где холмов. Там уже "попировали" его сородичи. Оставшееся - удел ворон, сорок, прочих птиц. Птиц да мышей с насекомыми. Вперед, мимо оград, колючих кустов. "Вот, где-то уже близко" - подсказывает инстинкт. Тело послушно напрягает мышцы. Пасть слегка приоткрывается. Уже можно разглядеть, утоптанную землю и легкое возвышение. В изголовье - мертвая, с редкими листьями, ветка маслины. Теперь можно никуда не торопиться. Собака переходит на шаг. Дыхание частое. Со свежих царапин капает кровь. Шерсть переливается в лунном свете и глаза горят серебром. Он подходит к могиле и склоняется, ловит запах. Выпрямляется, вознося вой в небо. А после: возвращается и вырывает ветку, выбрасывает ее в сторону. Усиленно работая лапами, начинает копать. Вот-вот покажется крышка, обшитая тканью с золотым крестом по середине. Выпачканной землей. Лапы, когтями скребут по дереву. Ткань порвана. Но дерево не так тонко. Да и не такое простое: Черный мореный дуб.