Представь себе обычный весенний день. Каждые сутки день ощутимо длиннее. Солнце ярче и теплее. Ветер не столь холодный. Небо все чаще ясное, пронзительно голубое. На деревьях появляются, набухают почки. Возвращаются птицы, а те что "не исчезали" все сильнее начинают гомонить. Насекомые тоже вылезают на "свет божий". Трава, после долгой зимы режет глаза и кажется сказочно яркой. Словно посыпанная изумрудами. Люди не отставая от природы, тоже все чаще снуют по своим "вечным и важным" делам. Даже машины как будто размножились в городе, хотя казалось бы это невозможно. Представилось?! Вот в такой день по паутине развязок, бесконечности шоссе,поворотов, перекрестков едет машина. Красная иномарка. "Audi". В принципе, не отличающаяся от других. Однообразность и однотонность города в крови и голове каждого. "Правила и законы для всех едины" - написано в "важных" бумагах, написанных для "всех". Ну так вот. Машина даже не особо превышает скорость. Стекла тонированы. Новые диски. Обычный номер. Общее состояние на "4+". И эта машина все дальше удаляется из центра города. Что ж, дело обычное... Как и в большинстве городов, на окраине кладбища (бессмысленные свалки, трупохранилища) и небольшой лес. Вот в сторону окраин и удаляется авто, увеличивая скорость, выбравшись на трассу. Время далеко за середину дня. И машин за городом более чем в избытке. Людской "муравейник" в вечном движении. Мягко скользя и лавируя автомобиль достигает оград кладбища. Притормаживает, останавливается. Мотор затихает и выключаются фары. Открывается плавно багажник и почти одновременно открывается дверь с водительской стороны. Ступает нога в туфле и появляется сам водитель. Мужчина средних лет в костюме, голубоватой рубашке с незастегнутыми верхними пуговицами и пальто нараспашку. Движения скупы и резковаты. В голубых глазах отрешенность и пустота. Захлопывает дверь и идет к багажнику. Вынимает предмет, по форме напоминающий прямоугольник и габаритами - средних размеров ящик одновременно. Завернут тот в черную ткань. Закрывает багажник. Приезжий уходит, по едва заметной тропинке... Часть вторая. Снова повороты, прямые и тупики. С той лишь одной разницей, теперь его несет не удобный комфортный авто, а собственные ноги. Убогие ходули. Начиная уставать и понимать, что заблудился. Рука скользит во внутренний карман пальто. Секунда-другая и он достает белый лист. Лист ярко отчетливый на этом серо-зеленом фоне. Что-то в нем противоестественное здесь. Мужчина присматривается и снова движется в этом "лабиринте смерти и падших". На этот раз ему везет больше.. С высоты птичьего полета видно, как он пробирается через "центр" лабиринта тропинок и дорожек, продолжая уходить на северо-запад. Где крестов, надгробий, оград, холмов и скамеек ощутимо меньше. Ни на миг он не отпускает свою ношу, даже не меняет руки. Путь не близкий, почти в конец кладбища. Уже с трудом переставляя "свои двои" он добирается до свежей не глубокой ямы. Метр на метр. Рядом бугор земли со старой саперной лопаткой в середине. Подходя к ней, под налетевшим легким порывом ветра, спадает плотно заткнутый угол ткани с предмета. И глазам предстает черная обивка и фрагмент золотого креста на крышке. Он вздрагивает и заботливо, бережно закрывает тканью вновь, свое "сокровище". Присаживается и наклоняясь кладет в яму ящик, но ни его тяжесть в душе. Да. Так оно и есть, это гроб. Точнее гробик. Детский гробик. Мальчика около 3 месяцев отроду. Первого малыша в новой семье. Его мать до сих пор в коме и не знает, что случилось с ее ребенком. Самое разумное, что сможет сделать отец, это взять приемыша-отказника, в том же роддоме. Он не сможет сказать ей правды. А малыш удобно, лежит в своей "вечной колыбели", словно спит. Глаза закрыты, тело расслаблено. Редкие волосики даже не обрели свой настоящий цвет. Все слышатся и слышатся удары сверху, комья земли ударяются о стенку. Каждая новая порция земли занимает свое место в новом плотном холме. Работа закончена, холм утоптан. Без имени, без крестов, без надгробий, без священника, истерик и воя. Он вытирает лопатку. Ее еще возвращать сторожу. И только в этот миг смотрит на землю под ногами. Смотрит другим взглядом. Глазами полными слез, отчаяния и боли. Глазами, за которыми в глубине глотки застрял крик. Крик раздирающий саму плоть. Мужчина средних лет с едва видной сединой в дорогой одежде. С каменными, застывшими как маска, чертами лица. Он что-то шепчет и разворачиваясь уходит. Ему нет нужды теперь смотреть на план. У него нет страха заблудиться и остаться в окружении истлевающего мяса. Живое-живым. Мертвое-мертвым. Закат уже загорается на западе. Солнце, по новому обвинению казнят на костре. На этом бы, я мог закончить. Однако, жизнь не знает слово "Конец и спокойной ночи". Как и эта история. Не все так просто и не все подвластно нашим желаниям. Итак, я с "немого" разрешения продолжаю. Солнце пылало в предсмертной агонии, в бесконечной череде своих смертей и рождений. Оно уже не билось, не кричало. Не кричало голосами птиц, животных дневных. И выгорающие, испаряющиеся глаза застилала предночная темнота. Уступая время "живому мертвецу" луне. Благодетелю и воздаятелю. В воздухе растаял вой...