ДОРОГИ 2 В конце марта 196* года получил приказ убыть в командировку. Ни куда-нибудь, а во Львов. Командировки я любил, особенно в незнакомые места, и убыл во Львов с большим удовольствием. Командировка фактически была бессрочной: надо было присутствовать на ремонтной базе при ремонте самолёта, а я по опыту уже знал, что ремонт может длиться около года, но никак не меньше трёх месяцев. Голодная смерть мне не грозила: я должен был поставлен на довольствие - ремонтная база была армейская. Ну чего бы ещё желать? На Урале ещё снег лежал и весной даже не пахло. В Москве ею только ещё начинало попахивать. Опасался, что с билетами на самолёт загвоздка будет. Нет, без всяких разговоров мне вручили билет, и сказали, что самолёт будет часа через два. Меня это устраивало: я был голоден, как пёс, и подался в первопопавшуюся точку питания. А таковой, обычно, является ресторан. Зная, что в Москве на вокзале попасть в ресторан не так-то просто, я опасался, что придётся ждать, когда жрать хочется до чёртиков. И здесь мои опасения не оправдались. К тому же я там обнаружил сослуживца со товарищи. Место мне там нашлось, на радостях мне предложили стакан, но я отказался, удивившись такой щедрости. А щедрыми они были неспроста: под столом пряталась личная бутылка спирта, на столе малюсенький графинчик с заказанной водочкой. Официант подозрительно посматривал на клиентов: водочка-то в графинчике не убывает, а ребятки всё веселее и веселее становятся. В общем, пока я насыщался, ребятки наливались. Оказались попутчиками: сослуживец родом из Дрогобыча, а второй – служака Львовский. В общем, когда пришла пора идти на посадку, меня в салон впустили, а друзей-попутчиков нет. Те подняли скандал – как так, вот же билеты! Но вместе со стюардессой на входе стоял дюжий член экипажа. Я к нему обратился: «Ребята издалека, Устали!» А он мне шепнул: «Пусть пока проветрятся!» Ну, я их уговорил: «Не шумите – улетите!» Их перед самым отлётом впустили, но не в салон, а в отдельную «каюту» в хвосте самолёта, с закрывающейся дверью. Я, было, рванул туда, зная, что ребятки, на всякий случай, прихватили на дорожку по бутылке, но стюардесса остановила: «Успеешь! Пока посиди здесь!» Я возмутился: «С какой стати? У меня товарищи там!» Стюардесса была девкой свойской и опытной и осадила меня: «Вы же авиатор! (Доглядела по форме). Сами знаете, как трудно взлетать, когда центровка нарушена!» Я вынужден был согласиться, хотя соображал, что один человек никак не может нарушить центровку такой махины, как АНТ-8. И как только мы взлетели, я подался за эту закрытую дверь, не без основания опасаясь, что может быть поздно. Но прибыл я вовремя. В хвосте была страшная холодина: пилоты пустил в эту каюту забортный воздух, а это - 40. А пребывающая там компания – флотский офицер и два матроса, дедок с чемоданчиком и мои ребятки уже подготовились к борьбе с похолоданием: дед из чемоданчика достал бутылку коньячка и лимон, морское братство две бутылки «Столичной», и мои тоже, пока одну бутылку «Столичной», увесистый кусок колбасы и булку хлеба. У меня, скромника, была бутылка спирта, которую мне презентовал мой инженер на дорожку, и тоже увесистый кусок сала. Три часа лёту пролетели незаметно. Своего третьего мы еле подняли при выходе. Стюардесса посмеялась: « А теперь понял, почему я тебя туда не пускала?» Я тоже посмеялся: «Сразу понял, как туда вошёл!» Львов нас встретил темью и дождём. Ребятки убыли кто куда, сослуживец выдал свой адрес в Дрогобыче, пригласив в гости. А я отбыл к месту назначения, которое находилось на окраине Львова. Жить пришлось в импровизированной гостинице завода, некогда являвшееся усадьбой «раскулаченного» начальника товарной ж. д. станции. Гостиница, можно сказать, повышенной комфортности: фруктовый сад гектара в два, большой домина с мансардой, куча подсобных помещений, а во дворе пруд с карпами и раками. Ухаживали за всем семья пенсионеров, живущих здесь же. Клиентов было не очень много, в основном, командировочные. А перед праздниками, (пасха, первомай), совсем опустела. Старики попросили меня отпустить их на пасху к родственникам. Я хоть и собирался в гости в Дрогобыч, согласился. И здесь узнал, что в мои обязанности будет входить кормёжка кота и рыбы в пруду. Я до сих пор считаю, пусть олигархи строят, себе, строят. И гостиницы будут, и пионерлагеря, и турбазы в готовом виде! Когда-нибудь. ********************************************************** Когда народ командировочный прибывал, жить в гостинице было веселее. Народ прибывал со всех концов большой страны. Народ, в основном, молодой, весёлый, любящий застолья и «потравить». Кое-что, из услышанного там, помнится до сих пор. Изложу, может, кому будет интересно. Из рассказа одессита. Рассказывая с юмором, он себя не выгораживал, не щадил. Посмеивался над собой вместе с нами. Рассказ ценен тем, что он о любви. Любви, как она есть, без всяких прикрас. В общем, познакомился с девицей. С «продвинутой»: любовь «раскручивать» не стала, а сразу приступила к делу. Дама не простая, с собственной квартирой на третьем этаже. Единственным условием любовных свиданий – как можно более скрытное проникновение в жильё. Мотивировала нехорошими соседями. А эти нехорошие соседи наверняка были в курсе всех и всяких дел. Но, тем не менее, любовь катилась своим чередом почти целый год. И кончилась нежданно-негаданно: любимая заявила, что пора завязывать, так как муж скоро из армии придёт. «Предсталяете моё положение?» - вопрошал докладчик. Мы поднатужились и представили: да, не того… «И сказала, чтобы больше не ходил, не пустит! Ну, я никак с этим смириться не мог! Подвыпил и пошёл жениться. Она дверь открывать не хотела, но пришлось: назревал скандал на площадке! Чтобы побыстрее отвязаться, всё сделала побыстрее, но не успела: звонок в двери. На вопрос: «Кто там?» получила ответ: "Это я, Коля!» В панке завопила: «Ой, где ключ, где ключ?» Заскочила в спальню: «Давай, убирайся!» «Куда?» - говорю. «Куда хочешь!» Хватает мои шмутки, вышвыривает на балкон, меня сшибает с кровати, вопит: «Убирайся!» А сама носится и орёт: «Ой, куда ключи дела? Ой, куда ключи дела?» « Делать нечего выбрался на балкон, начинаю одеваться. Любимая в панике хватает всё моё барахло и вышвыривает с балкона: «Давай, прыгай!» И вот я без штанов завис на балконных прутьях, гляну вниз – ведь убьюсь, вишу. Заскакивает любимая: «Ты ещё здесь?» И бух башмаком по пальцам – рука разжалась, бух по другой - и я полетел, как никогда не летал. Упал на ноги, но они не выдержали такого ускорения, и пришлось приземлиться ещё и задом. Искры из глаз, но соображаю, что надо быстренько покинуть место приземления, и я с воплями рванул на четвереньках за угол. И вовремя: кто-то появился на балконе, подозрительно оглядел окрестности и скрылся, а я, тоже побыстрому, подобрал разбросанные предметы туалета в охапку и рванул в соседние кусты. Услыхал смех с соседнего балкона и мужской голос: «Молодец! Правильно блюдёшь женскую честь!» «А дальше чё?» - спросил кто-то из слушателей. «Чё, Чё! Мать ругается: «Оболтус! У Васьки, (младшего брата), Мишка в школу уже пошёл, а ты в 36 всё бобылём! Умру, твоих внуков не повидав!» А я как подумаю, что я на работу, а там уже кто-то метит в мою постель… Лучше я ещё попрыгаю сам!» «Допрыгаешься, что яйца оторвут, или башку отрубят!» - донеслось из дальнего угла, где, казалось бы, спал мужик из Киева. Кстати, он мне «уступил» отличный справочник по радиотехнике на 1300 страниц. Таковых на Урале было не найти днём с огнём. Он у меня живой до сих пор и почти не потерял актуальности.