Глава 9. Предложение. Виктор Павлович насмешливо смотрел на меня, немного оторопевшего от таких его слов и, видимо, чувствуя мою нерешительность, уже сам взял свой чемоданчик в руки. Широким взмахом он сбросил со стола всю грязную посуду, которая с грохотом ударилась о пол и тотчас разбилась вдребезги, превратившись в груду обломков. Он положил чемодан на освободившееся место и быстро открыл его, разворачивая содержимым в мою сторону, словно собирался как можно быстрее показать мне нечто особенное. – Вот, посмотри внутрь, оцени все мои старания! – импульсивно высказался так он, подпирая ладонью подбородок. – Бери как есть, точно от себя отрываю. В чемодане находился пистолет и еще два десятка обойм к нему, сложенных там достаточно аккуратно, зафиксированных к стенкам особыми креплениями, напомнившими мне сразу ремни безопасности в медицинской комнате. Однако эти ремни, разумеется, были гораздо меньше по размеру. После ряда наставлений Виктор Павлович начал учить меня пользоваться новым оружием, а именно: расстреливать оставшуюся посуду вокруг, приговаривая: "Тяжело в учении – легко в бою", уродовать столы и стулья влетающими в них пулями так, что уши закладывало от разрывающихся выстрелов, и порой даже казалось, будто война началась. В чемодане лежало еще десяток, как он их называл, осколочных гранат Ф-1, сходные внешним видом почему-то с пирожными из знакомой кулинарии, которые, на мое счастье, мы уже не стали испытывать прямо сейчас. После обучения я наконец смог спокойно отдохнуть. Заказал себе стакан томатного сока, опустился на стул, каким-то чудесным образом уцелевший в этой перестрелке, и осторожно посмотрел в сторону своего знакомого. Тот занимался лишь тем, что нервно прогуливался из угла в угол, понурив голову, видимо крепко задумавшись о чем-то своем. Облокотившись на спинку стула и набравшись положенной храбрости, я спросил его уже напрямую: – Скажите мне, пожалуйста, как неграмотному деревенскому жителю, если это, конечно, не большой секрет или не те неположенные знания, от которых вы нас все время оберегаете. Зачем вам, таким умным, в Городе понадобились вдруг наши коренья, если Город и без них защищает от всех неприятностей? Эти коренья ведь достаточно большая редкость. Можно отметить: у нас их практически нет. Разве что только в других поселениях поискать. Виктор Павлович сразу как-то заворчал, начал плеваться и фыркать по ходу движения, вытащил из кармана штанов небольшую пластиковую кнопку, напоминающую заглушку от лишнего шума и зачем-то проворно затолкал ее себе прямо в ухо. Выражался он при этом довольно грубо и нецензурно, словно разговаривал так вполголоса уже сам с собой, отворачиваясь и прячась в процессе за широкую мраморную колонну напротив, что было совершенно на него не похоже и вполне подрывало в его лице облик приличного цивилизованного человека. – Секрет большой, но тебе, однако, рассказать придется, – спустя некоторое мгновение после неистового бормотания себе под нос с трудом выдал он нормальный ответ. – Однако не сегодня, а уже чуть попозже, по прошествии хоть какого-то определенного времени и, естественно, лишь только после того, как вы начнете подвозить коренья сюда. Палыч продолжал ходить взад и вперед, стал нервничать еще больше, от напряжения или волнения принявшись быстро перебирать пальцами в воздухе. – Не обижайся, но дело в том, что если сказать тебе прямо сейчас причину, побудившую нас к вам обратиться, то многое будет просто непонятно и очень подозрительно. Не слишком-то вы в настоящий момент готовы к той ситуации, какая сложилась на сегодняшний день. "Как будто теперь это не выглядит подозрительным, – мелькнула мысль у меня в голове. – Как странно и загадочно ведет себя Палыч в последнее время, что совершенно необъяснимо и заставляет задуматься. Но, хоть какую-никакую выгоду можно будет получить от его предложения, и то хорошо". – Наверное, сигареты будете из них изготавливать? – уже вслух предположил я, явственно пытаясь задеть его за живое. Тот несколько замялся и непонимающим взглядом посмотрел на меня, прекращая прохаживаться передо мною, подобно маятнику в напольных часах, что прежде, без сомнения, меня лишь только раздражало. – В магазин-то сегодня идешь? – необычайно дружелюбно вымолвил он, пропуская мои слова мимо ушей. – Продуктов там сегодня завезли, какие уж захочешь, на любой вкус. – Естественно, зачем же я тогда приехал? Кушать-то ведь хочется, – произнес я свое любимое выражение, вставая с готовностью со стула. – Ну, вот и ладненько, спускайся вниз, а я покамест тут немного приберусь. Все равно неудобно оставлять после себя такой беспорядок. Хоть мебель на место поставлю, – Виктор Павлович виновато улыбнулся, будто этим извинялся за выказанную им слабость, пытаясь немного оправдываться в проявлении своих негативных эмоций. – Наберешь товар, так подожди меня, я к тебе уже сам подойду. Я послушно потащился назад, обратно к выходу, по тем же лестницам, что и ранее, очутившись в конечном итоге в знакомом маленьком помещении с двумя дверями и одной вывеской. Я естественно зашел внутрь уже другой двери, над которой красовалась надпись "Магазин", и остановился, замерев как вкопанный. Из глубины зала на меня приветливо смотрела молодая симпатичная девушка, с обворожительной улыбкой на губах, высокая и стройная, в легком бирюзовом сарафане из полупрозрачного шелка, подпоясанная тоненьким, почти неприметным глазу пояском. – Чего изволите, молодой человек? – она еще раз мило улыбнулась, доброжелательно шагнув навстречу. Ее голубые глаза были полуоткрыты и выражали какую-то томливую надежду, как мне тогда наивно показалось, именно для продолжения знакомства со мной. Вьющиеся, рыжеватые волосы распускались по всей их небольшой длине, красиво сочетаясь с бледноватой кожей лица, украшенного небольшими румянцами и ямочками на щечках. По всей городской теории вероятности здесь ее не должно было быть ни в коем случае, да и вообще никого из людей, так как эти предполагаемые закупки совершались в магазине абсолютно самостоятельно. Стоило лишь только зайти и забрать необходимый товар прямо с витрины, услужливо наполненной различными продуктами питания, медикаментами, либо одеждой, другими нужными вещами – ассортиментом того отдела, в который действительно пришел. – Ну, говорите же скорее, а то мы скоро на обед закрываемся, – привольно произнесла она, выставляя вперед белую ножку, чуть обижено надувая пухленькие крашеные губки, этим, несомненно, выдавая истинную заинтересованность моей персоной. Я несколько даже оробел, будто тотчас лишился дара своей драгоценной речи от неожиданности и явно нескромного давления, так импульсивно проявляемого с ее стороны. – Право не знаю, сударыня, но позвольте, однако, мне самому сделать свой выбор, – только смог пробурчать я, также пытаясь быть любезным и приветливым в ответ. – А выберите меня! – неожиданно предложила она, подаваясь назад всем телом, приподнимая объемный бюст вверх, после медленно направилась ко мне, еще более сокращая расстояние между нами. – Я действительно смогу Вам очень хорошо пригодиться, много чего умею делать. Полное количество функций и не перечислить будет. Я ведь и впрямь Вам нравлюсь? Ну, хоть немножечко?… С испугу я попятился назад, не зная, как действовать дальше. Спас меня от таких ее откровенных притязаний внезапно явившийся в магазин Виктор Павлович, который прямо с ходу возмущенно и ворчливо высказался, как обычно, в свойственной только ему резкой манере изречения: – Маша, ты опять принялась за свое?! Сколько раз я тебя просил не приставать к экспедиторам! Ступай сейчас же к себе! Девушка улыбнулась уже и ему, наверняка, в силу привычки, и после быстро удалилась прочь, качая бедрами и цокая туфлями на высоком каблуке. – Кто же такая эта Маша и кем она Вам приходится? – с удивлением поинтересовался я, провожая взглядом прекрасную незнакомку до двери. – Не обращай внимания, – с трудом выговорил Виктор Павлович, все еще продолжая оставаться немного раздраженным ее выходкой. – Позже все поймешь. – Да как же я пойму, ежели Вы ничего толком не объясняете?! – взбунтовался я, приняв его слова близко к сердцу. – Мне кажется, я ей очень даже понравился. – Сказал бы я тебе, как ты ей понравился и в качестве кого, да специально не стану, иначе забудешь свое истинное предназначение в этой жизни. – Жена, должно быть, Ваша или любовница? – спросил я его уже удрученно. – Пускай будет так, – ответил он, запинаясь. – Приступай, однако, к своим обязанностям, то мне некогда здесь тебя сегодня дожидаться. – Вы даже ждать меня собираетесь? Мы разве еще куда-то идем? – Идем, раз хотел все узнать. Покажу тебе, где я живу, – Виктор Павлович снял с моего плеча рюкзак и начал класть в него все, что попадалось ему под руку. – Надо пошевеливаться, пока, действительно, магазин на обед не закрыли. Да и вечер приближается, а там потемнеет, глазом не успеешь моргнуть, и нам будет несдобровать. – Подождите, Виктор Павлович, не так быстро! – прокричал я, обеспокоившись тем, что он положит туда продукты, совершенно мне не нужные. – Ну, давай уже тогда сам, – он вернул мне мешок и поспешил к выходу. – Я тебя на улице подожду. "Вот шанс подвернулся узнать больше об этом странном месте, – думал я, между тем собирая рюкзак, – Долго же я дожидался такого удобного случая. Теперь уж Палыч от меня точно никуда не денется. Пускай рассказывает все, как есть, ничего не скрывая, то не видать ему кореньев как своих ушей". Набив походный мешок под завязку всякой питательной ерундой, я направился к выходу, еле-еле волоча тот на себе, кое-как передвигаясь под его тяжестью. – Ну, жадность тебя точно погубит, – с пониманием изрек Виктор Павлович, наблюдая все мои мучения. – Придется потом тебя до дому провожать, а то, как бы чего ни случилось по дороге. Такси сейчас закажем. И так уже поздно становится. Боюсь, не успеем мы до темноты из Города выбраться. Он подошел к специальному автомату напротив и набрал номер вызова, а также затем все необходимые характеристики: количество пассажиров, объем груза и другие подобные мелочи. – А чего ее так боятся, темноты-то? – осторожно осведомился я. – Ведь говорите, что никакой опасности тут нет. – Это для меня ее нет, я здесь свой, а для тебя она очень даже существует, – мрачно произнес тот, разворачиваясь всем корпусом. – Здесь работает некая программа очистки территории от посторонних элементов. Сам-то я, конечно, не знаю всех тонкостей, как она подлинно действует, да и мне этого не увидеть будет при всем желании, хотя я много раз пробовал выходить ночью на улицу, никаких результатов и изменений абсолютно не замечал, будто мы их совершенно не интересуем как люди. – Что-то Вы уж совсем загадками говорите. – Да как тебе такое объяснить? – тут Виктор Павлович посмотрел на меня, как на идиота. – Придется тебе сутки-другие все-таки здесь побыть, дабы ты, хоть чего-нибудь да понял. – Чтобы я исчез совсем, сгинул в глубине ночного Города, также как и остальные пропавшие экспедиторы? Нет уж спасибо, дорогой Виктор Павлович, лучше мне до вокзала как-нибудь самому добраться, – обеспокоился я в ответ. – То есть опасность, то ее нет? Чего-то Вас не поймешь. – Да что с тобою здесь произойдет? – он будто уже начал уговаривать меня самого. – У тебя же блокиратор имеется, чего зря волноваться? Я его на зарядку поставлю, часа три будет вполне достаточно. – Что у меня имеется? – переспросил я, напрягши извилины. – Прибор такой, небольшого размера. Я тебе его незаметно в сапоги вмонтировал. Действие устройства ты активируешь, когда надеваешь их себе на ноги. Он опустил руку вниз, указывая на мои обутки. Такую обувь я носил постоянно, в любое время, не расставаясь с ней иной раз даже тогда, когда спать ложился. Тут мне припомнилось, как Виктор Павлович вручал мне эти сапоги, рассказывая какие-то явные небылицы о действии потусторонних сил на поведение грызунов, что именно такая обувь сможет уберечь от различных паразитов, кишащих в округе, якобы подсознательно воздействуя на них. Он выдал мне сапоги сразу же после трагического ранения весной и предупредил, чтобы я ни в коем случае их не менял и никому не передавал, что это – его подарок и будет крайне неприятно выглядеть, если они каким-нибудь образом окажутся в чужих руках. Обувка в действительности была очень удобной и прочной, и я особо не привередничал. – И что же это такое? Сами говорили, носи на здоровье, от грызунов помогут, незамеченным останешься, даже если находишься на расстоянии видимости от этих тварей. Но как, прибор будет работать здесь, в Городе? – Какая разница. Принцип-то используется один и тот же. Просто я сделаю немного эффективнее его действие, усилив мощность до максимума, – хитро подмигнул он мне, дабы таким простым способом показать свое доброе расположение и, естественно, этим хоть как-нибудь меня успокоить. – Не хотел тебе говорить, да уж пришлось, – вздыхая, сказал он с нескрываемым чувством облегчения в голосе, как будто скинул со своих плеч некоторую долю тяжелой ответственности. Подошло такси, обычного желтого цвета, как и положено для их вида деятельности. Почему-то именно с этим цветом у меня ассоциировалась данная служба, конечно еще и с черными шашечками на боку, а также и с прямоугольным фонарем, прикрепленном обязательно на крыше. Хотелось крикнуть со всей дури: "Эй, извозчик!", или нечто подобное в таком роде, но, к сожалению, водителя на месте не оказалось, как будто его и вовсе не должно было быть там изначально. Виктор Павлович сам сел за руль, непривычно путаясь в педалях и коробке передач, перевел машину в режим ручного управления, и после уже помог мне нормально поместить свой мешок на заднем сидении. Транспорт естественно оставлял желать лучшего, напоминая своим видом некое подобие катафалка. Все было в нем невзрачно: покатое лобовое стекло для обзора, запасное колесо, торчащее большой шайбой сзади, наполовину прикрытое черным брезентовым чехлом, а также металлическая решетка на крыше для дополнительного багажа. Он громко хлопнул дверью, затем, подождав, пока я заберусь внутрь на соседнее сидение, резко тронулся с места, будто испытывая автомобиль на прочность. Эх, такую бы машину к нам в поселок пригнать! Уж она бы точно всю нечисть в округе распугала! Виктор Павлович выехал на знакомый проспект и, миновав трамвайные пути, резво погнал вперед. Автомобиль сотрясался дребезжащим грохотом, шумя двигателем внутреннего сгорания, ревущего, словно целое стадо собак, случайно наткнувшихся на одиночного, пытавшегося спастись от них бегством грызуна. Мимо неслись привычные многоэтажки, объемные коробочки для людей, по-особому разделенные на несколько частей, дабы те могли там свободно находиться и существовать. Однако в таких сооружениях почему-то никто не жил. Подобное можно было смело утверждать, наблюдая закрытые металлические двери подъездов, которые я иногда проверял на прочность из чистого любопытства, когда имелось для этого свободное время. Также по дороге нам встречались красивейшие скверы и парки с довольно симпатичной архитектурой и растительностью, иногда с фонтанами и памятниками, изображающими людей порой в довольно странных одеждах или доспехах, со щитами, мечами, читающими какую-нибудь умную книгу, либо уверено показывающими рукою вдаль, скомкав в другой руке собственный головной убор, точно подчеркивая этим твердость и решительность своих намерений. На нас надвигались огромные, казалось, выполненные целиком из стекла здания, отливающие темной синевой окон и балконов, красиво переливающихся на солнце, словно крылья летучей мыши в ночном небе на пике ее взлета, величаво и уверенно парившей над окрестностями поселка. Проехав проспект до конца, мы повернули налево, на совершенно незнакомую мне проселочную дорогу, как тогда представлялось, каким-то чудесным образом взявшуюся здесь, посреди Города, или уже в самом его конце, достоверно сказать не могу. Ведь, окромя центра, я толком нигде практически не был и даже не предполагал себе, как все выглядело на самом деле на его окраинах. – Что, не ожидал? – подковырнул меня Виктор Павлович, замечая мое растерянное состояние. Он старался удержать руль в руках, который то и дело норовил выскользнуть у него из рук. Машину бросало то вправо, то влево, так как вся дорога была изрыта огромными ямами и впадинами. И мы вместе с ней подпрыгивали, будто на батуте. – Ничего, скоро приедем, то время действительно поджимает. Но ты ведь погостишь у меня немного, я надеюсь? – справился тот. – Останусь уж, куда деваться. Все-таки интересно, чем дело закончится. Честно признаться, такой дороги мои глаза еще не видели, – проговорил я, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь образующийся туман из пыли и песка. – Хотя Вам-то зачем так со мною откровенничать? – Честно признаться, надоело правду скрывать. Грядут великие изменения, и все довольно скоро откроется. Чем раньше вы о них узнаете, тем лучше будет для всех нас. Время уходит быстро, словно вода, пролитая в песок. Действительно, события развивались довольно стремительно уже сейчас. Приближался вечер, да и солнце полностью исчерпало свой период пребывания на небе, находилось сравнительно недалеко от линии горизонта. А там потемнеет живо, и впрямь глазом не успеешь моргнуть. Мы остановились где-то на пустыре, можно сказать, прямо на свалке различных хозяйственных отходов, недалеко от продуктового ларька, каким-то невероятным образом очутившегося в этой глуши. Он был закрыт и, возможно, вообще никогда не работал как следовало, хотя на нем и красовалась вывеска с надписью "Продукты", довольно прилично оформленная, безусловно, привлекающая внимание гостей. Может статься, что он все-таки открывался время от времени по мере необходимости. Возле него размещалась еще какая-то, вероятно, овощная база: некое кирпичное сооружение с невысокими металлическими дверями и покатой крышей, уходящей тыловой частью глубоко под землю. Чуть вдалеке, на свалке, я заметил сидящих и изредка поглядывающих в нашу сторону нескольких человек, расположившихся там буквально на куче мусора, непонятно, чего вообще здесь делающих. Некоторые из них что-то перерывали, непрерывно копаясь в отходах, складывали найденное себе в мешки, особо не торопясь, по-свойски разгребая разлагающиеся завалы. Виктор Павлович вышел из машины и потянулся, разминая затекшие конечности. Я тоже открыл двери и прямо вывалился оттуда, минуя подножку, на запыленную дорогу, чуть выпачкав при этом в мягком сухом песке свои сапоги. – Ну, вот мы и на месте, – сказал он, раскрывая заднюю дверь машины и вытаскивая наружу мой сверхтяжелый рюкзак, после одевая мне его точно на подставленные плечи. – Ступай прямо к ларьку. Я пока машину закрою, – он подал мне в руки небольшой блестящий ключик с продернутой в ушко грязной замасленной веревкой. – Отворяй его и ложи туда свой мешок. Никуда он оттуда не денется, уж будь в этом уверен. Ключ можешь оставить себе. – Послушайте, а кто это там на помойке роется? Им что магазинов мало или столовых на всех не хватает? – возмущенно поинтересовался я, пытаясь, тем не менее, развернуться в их сторону. – Раньше таких людей я нигде не видел. – И не вздумай подходить к ним близко. Хватит с тебя уже одного знакомства здесь. Еще неприятностей не оберешься, – Виктор Павлович легонько подтолкнул меня в направлении ларька. – Иди, давай, куда я сказал, и не выспрашивай лишнего, чего действительно тебе знать не положено. Пройдя примерно около пятидесяти метров и поставив рюкзак внутрь, я обернулся, не понимая, почему тот остановился так далеко, хотя до требуемого места разумнее было доехать на машине. Через несколько секунд мне уже ничего объяснять не пришлось. – Покажу тебе работу программы обновления Города, а заодно и продемонстрирую новое оружие в действии, – прокричал он мне, доставая одну из своих гранат. Он сорвал кольцо и бросил ее прямо под автомобиль. Та кубарем подкатилась прямо под машину, остановившись с удивительной точностью в аккурат между ее колесами. – Падай на землю, если жизнь дорога! – скомандовал он, распластавшись после и сам, словно пляжный отдыхающий, желавший еще раз насладиться теплым мягким песочком, радуясь последним солнечным дням уходящего лета. Я последовал его примеру, однако совершенно без удовольствия или какого-либо азарта, ни на секунду, однако, не отрывая взгляда от злополучной гранаты. "Зачем машину-то уничтожать, какой в этом толк? – подумалось мне. – Всю посуду в столовой переколотил. Может его разум как-нибудь пострадал от непрерывного проживания в Городе? Что же мне здесь попадаются одни сумасшедшие, как ни приеду, так, будто нарочно, никогда без приключений не обходится". Раздался взрыв, сотрясающий поверхность, как почувствовалось, невероятно страшной силы, словно он был в состоянии разорвать рядом даже землю на несколько частей, образовав тотчас в эпицентре облако из пыли и песка. Автомобиль подлетел высоко вверх, превращаясь попутно в груду обломков. Он взорвался после и сам, вспыхивая страшным огненным пламенем, порожденным в свет топливом, с лихвой остававшимся у него в бензобаке. – У меня просто нет слов, – лишь смог вымолвить я в завершении, вставая с дороги и отряхиваясь от насевшего на одежду песка и пыли. – Они давно уже закончились еще в столовой. – Ну и не нужно ничего говорить, – отозвался Виктор Павлович, сверкая глазами. – Итак, надеюсь, все понятно. Пойдем, лучше, я покажу тебе свои апартаменты. Он достал уже другой ключ и отпер им врезной замок овощного подвала, его небольшой черной двери, которая немного скрипнула в ответ, вероятно раздражаясь на нас за подобное бесцеремонное вторжение, таким оригинальным способом выразив свое явное недовольство происходящим. Только тут я увидел нанесенную на дверь надпись, не слишком заметную и совсем уж для меня непонятную: "Бункер 148". – Почему 148? – тихонько поинтересовался я у Виктора Павловича. Он ничего не сказал мне, однако жестом руки дал понять, что для данного объяснения лучше сначала зайти внутрь.