“ Луна на тебя глядит...» Шаги тихо проносились по лестничной площадке. Движение вверх не приносило, уже который раз не приносило никакого удовольствия, а возврат к иерархии низов был не слишком привлекательным для неё. Наверно, волосы мешавшие видеть, отступивши назад, зайдя за поворот изгиба уха, могли бы улучшить ситуацию с видимостью её жизни, её пути, проблем и окружающей грязи, которую видимо, забыли сегодня убрать. Кстати, не только сегодня, мне кажется, уборщица уволилась. Возможно, она проявила протест неуважению к ней или в её жизни произошло чудо, и приевшаяся грязь отступила на второй план, дав возможность воплощаться давним желаниям и возродиться спавшему энтузиазму. Заходя в квартиру у нее, вдруг появилось странное ощущение, что она вор и только что совершила преступление, взломав чужую квартиру, и что, находясь сейчас здесь, она чувствовала опасность быть пойманной. Ощущение страха с каждой минутой становилось всё больше, как ей было странно осознавать, что именно в эту минуту больше всего на свете она бы хотела покинуть эту квартиру, которую до этого момента так любила. Но вдруг пробежав взглядом по родным книжным полкам, она увидела старую давно ею забытую книгу, которую раньше она не выпускала из рук, перечитывая её несколько раз за месяц. Но сейчас эта книга стояла вместе с другими, не слишком бросавшись в глаза из толпы новоприбывших экземпляров. Как ни странно, но в эту самую минуту ей стало легче. Она даже улыбнулась, отметив про себя, что видимо с ней происходят такие глупости лишь из-за усталости, в последнее время она слишком много времени уделяла работе, совсем забыв об отдыхе. Эта мысль её очень порадовала – подозрения о необычном поведение отошли на второй план, если вообще не исчезли. - Луна странно на меня глядит... - Что? Это я сказала? Что за мысль? Как луна может на меня смотреть, ведь она не живая... - Ты в этом уверенна? У всего в этом мире есть сердце и душа. Если прислушаться, можно даже услышать сердцебиение. - Кого? Или... чего? - Жизни... и луны... смотри! Мокро. Или жарко. Воздух достаточно свеж, чтобы создавать духоту. Что же? Луна. Её свет. Она глядит на меня, пылко глядит. Стоп! Где я? С трудом поднявшись, струсив с рук морской песок, она смогла оглядеть всё, что её окружало. Её ноги стояли на белоснежном морском песке, который по своим природным качествам напоминает шёлк, только перевоплотившийся в мелкие гранулы. Её руки ощущали все выпуклости философских камней, их влажность давала понять, что недавно их что-то расстроило, и они плакали. Создавалось впечатление, что они именно для неё сохранили свою последнюю слезинку, выпуская сейчас её на свободу, катиться по линиям жизни. Её кожа чувствовала влажность солёного воздуха и нежность прикосновений ночного ветра. Её глаза... Её глаза видели огромный простор, величество. Они видели океан, они видели луну... Всё так чётко воссоздавалось в её голове, в её глазах. Вопросов не было. Было полное молчание (она была уверенна, что всё это сон). Была тишина. Милая тишина. Она пыталась разрушить тот околдованный круг, что окутывал её ноги, туловище, да что говорить даже губы не поддавались усилиям слов, крика. Подвижностью обладали лишь глаза. И приняв на себя весь удар, они даже не позволяли себе моргать. Терять минуты, секунды было нельзя, их лимит не позволял бессмысленных трат. По-крайней мере так считала она, хотя было не ясно, каким способ она утвердила это положение дел – голова совсем не участвовала во всём происходящем. Направление пути пришло само собой. Ноги двинулись туда, где жила истина нахождения её здесь. Шум. Легкий шум волн. Двигаясь в ритме румбы, они навевали улыбку на лице и воспроизводили перед глазами приятные воспоминания о любви. Хотелось кутаться, но не от холода, а от переизбытка добра и искренней возвышенности в воздухе, в запахах, во влаге воды. Она тянула к себе, но не с целью утопить и убить, а накормить... Жёлтые отблески рисовали схемы пути. И хотелось всё идти и идти, никогда не останавливаясь. Она не могла думать, поэтому и не имела возможности признаться себе, как ей в данный момент хорошо. Лишь воплощаясь по образу и подобию в поролоновую губку, она могла, она имела право забирать. Забирать всё, что здесь находилось, что мешало, что восхищало, радовало, огорчало, было непонятным. Если хотите то это был залив бака новым более подходящим бензином, который обеспечит долгую и полезную подпитку для существования машины. «Я...» «Или...» «Да, это я...» В нескольких шагах от себя она увидела... себя. В зеркале она видела себя. - Ты выглядишь уставшей. Так нельзя. Она не верила... не верила тому, что видела. Вот стоит она, а сзади жизнь! Лишь увидев отражение всего, она опомнилась. В отражённом горизонте можно было различить блики машин, что лежат грудой слева, аккуратные важные папки, что чайками парят в воздухе справа. А вот близость не нужно было различать, ведь её не было больше вокруг, она ушла в те глубины, откуда пришла, только сейчас ей идти намного меньше, чем было когда-то... Глаза смогли открыться. Трудно. Довольно трудно встать, да и вообще прийти в себя. Уже различаются оттенки – это хорошо. Мягко. Очень мягко лежать на траве. На траве? Подняв голову, она поняла, где находится. В саду... В саду на крыше... На крыше своей квартиры. «Здесь очень красиво, столько зелени и цветом. Только у меня не было никогда сада на крыше, откуда... » «Луна на тебя глядит...»