Надеюсь и верю. (эротическая повесть) Мы с Олежкой всю жизнь шли навстречу друг другу. Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что я отдамся мужчине в первую же ночь, ну просто не знаю! Сама не поняла, как так получилось. Причём этот паразит (паразит говорю любя) ничего для этого не сделал. Сидел как тюфяк. Я и так, и этак. Молчит! Я уже ложусь на диван в очень откровенную позу, мол, устала, и говорю: – Завтра на учёбу рано вставать! – ну, типа, хорош время тянуть! А он: – Мне уходить? Бледный – смотреть жалко. Вздыхаю и обнимаю этого балбеса. Но в сексе он не подвёл. Стиснул так, что я дыхнуть не могла. Я была под ним как пойманная рыбка. Сладкие импульсы, пронзавшие меня как ток и становившиеся всё чаще, чаще… вдруг слились в один непрерывный – и я забилась в первом в моей жизни настоящем оргазме! А когда я немного пришла в себя и начала Олежика ласкать ротиком, уже он стонал и извивался. Потом мы лежали обнявшись и не верили в своё счастье. Я точно не верила. Ещё вчера я плакалась своей подруге Леночке: – Ленок, вот скажи, я что, уродина? Леночка обняла меня за плечи: – Ритуль, ты красавица, каких поискать ещё! Но вот как ты на мужчин смотришь? Как царица. Они тебя побаиваются. Мужчины очень боятся быть отвергнутыми. У них эго. А у тебя неприступность на лице, и потом, кому в голову придёт, что такая красавица без мужика? – Так что, – возмущаюсь, – мне с плакатом ходить: «Хочу трахаться»? – Ну улыбнись, намекни как-нибудь! – Леночка в этом деле опытная. Если у неё любовник больше месяца задерживается, она уже беситься начинает. – Я не могу, как ты! – вздыхаю. – Ты же знаешь. – Знаю! – смеётся Леночка. – Эх, жалко, я не парень! – Даже не думай! – предупреждаю. – Лесбо – не моё направление в сексе! – Как знать! – смеётся Леночка. – Ох я тебя заласкаю! Знала бы она, как меня Олежик отласкал! И минетик я сделала ему великолепный. Глава 1 Женщиной я стала в четырнадцать лет. Со своим отчимом Леонидом. Нет-нет, никакого совращения малолетки. Я его сама соблазнила. Мама вышла замуж за Леонида, когда мне было пять лет. Не знаю, как бы относился ко мне родной отец, которого я, кстати, никогда не видела, но уверена: лучше, чем обо мне заботился Леонид, просто невозможно. Никогда и никакой мой каприз не был им оставлен без внимания. И если маман собиралась провести воспитательное мероприятие путём физического воздействия на моё тело, так Лёнечка заслонял меня собой. Я за его широкой спиной всегда была в безопасности. И в прямом смысле, да и вообще. А по моей иронии вы уже поняли, что с родительницей у меня отношения не очень. И причина – Леонид. Наверно, я его всегда любила. Причём именно как мужчину. От него пахло мужчиной. И профессия – мужественней не придумаешь. Офицер-подводник. В Севастополе много моряков. Но Леонид был особенным. Я говорю так не только потому, что он стал моим первым мужчиной. Среднего роста (подводники редко бывают высокие: негде толком выпрямиться). Атлетического сложения. Ему не было и тридцати пяти, а виски седые. Но это его совсем не портило, а, наоборот, придавало мужественности его открытому и красивому лицу. В общем, не влюбиться в него я просто не могла. Конечно, сначала любила его без всякого сексуального подтекста. А в одиннадцать лет у меня начались «женские дела». Когда я по-новому начала чувствовать своё тело, то по-другому начала смотреть и на Леонида. Ему ничего такого в голову не приходило. Он, как и раньше, возвращаясь с походов (подводники так называют свои плаванья), тискал меня как малышку, водил по всем паркам и аттракционам. Покупал всё, на что я только обращала внимание, и таскал сонную к нам на пятый этаж без лифта, когда я засыпала в машине. Надо ли говорить, что я его дико ревновала! Да, да! К собственной матери. В любви как на войне! Никаких сантиментов… По ночам подкрадывалась к дверям их спальни и жадно-ревниво прислушивалась к доносившимся оттуда звукам. А когда маман стонала и вскрикивала, я в бешенстве кусала кулаки, замышляя планы расправы с соперницей. Ещё хорошо, что я продержалась до четырнадцати лет. Наверно, просто почувствовала, что худую голенастую девочку Леонид всерьёз не воспримет. Но к четырнадцати годам я расцвела. Именно так. За лето превратилась из девчонки в девушку. Смотрела на себя в зеркало и сама удивлялась: «Вот эта зеленоглазая красавица с шикарной фигурой, с копной блестящих и слегка вьющихся каштановых волос – я? Ну ни фига себе! Теперь берегись, Лёнечка!» А он как раз был в походе. Почти четыре месяца. Можете представить, с каким нетерпением я его ждала! Ещё не знала, как и что буду делать. Но точно знала, что он будет мой! Леонид удивлённо поднял бровь, увидев меня всю такую… – Ничего себе! Ритуль! Да ты прямо невеста! Короче, сам признал мою будущую победу. На этот раз на аттракционы мы, конечно, не пошли. Я попросила его повести меня в кафе, шла с ним под ручку, кокетничала во всю ивановскую, а он заливисто смеялся и гордился, что с ним такая красотка. В кафе требую мороженое с коньяком. У Леонида глаза на лоб полезли. – Ну чуть-чуть! – смилостивилась я. Леонид, покорно вздохнув, налил мне в мороженое пару капель коньяка. По правде говоря, вкус коньяка, как и запах, мне не понравился, но это нужно было, чтобы проверить свою власть. Леонид, ещё ни о чём не подозревая, начал мне покоряться. Долго ждать не пришлось. Маман вызвали на дежурство (она работала врачом в больнице), и мы остались дома одни. Я подавала ужин и вообще вела себя как молодая хозяйка. Лёнечка откровенно любовался мной. Вот, дежурно поцеловав меня в щёчку, он пошёл в спальню. «Ничего, милый! – думаю. – Сейчас ты по-другому целоваться будешь!» Я весьма смутно представляла, что мне надо будет делать и говорить, но надеялась на свои инстинкты, которые появились у меня вместе с женственными формами. Вхожу в спальню без стука. Леонид, лёжа в кровати, смотрит какой-то фильм. Я, не говоря ни слова, выключаю телевизор. Леонид лежит не шелохнувшись. Вряд ли он может что-то внятное сказать. Я голая. Совсем голая. Прекрасно понимаю, что я не просто красивая – я сейчас прекрасная. Меня сжигает желание. Сама ещё не очень понимаю, как это всё должно быть, но хочу его ласк, хочу стонать под ним, хочу, чтобы он понял: я лучше всех! – Ритуль, ты чего? – хрипло спрашивает Леонид. – Подвинься! – говорю решительно и ложусь рядом. – Ритуль! – умоляюще просит он. – Не надо! – Я люблю тебя! – отступать даже и не думаю. Сейчас ему нелегко. Его ласково обнимает юная красавица. В таком возрасте девушке даже парфюм без надобности. Она пахнет молодостью и красотой. Понимаю, что в Леониде борятся мужчина, который меня хочет (не может не хотеть!), и порядочный человек (у меня не было и тени сомнения в его порядочности). Но он был обречён на поражение. Во всяком случае, сопротивляться почти не пытался. Склоняюсь над ним, пристально смотрю ему в глаза, на своём лице он чувствует моё взволнованное дыхание и прикосновение шелковистых волос. Мягко и нежно целую его в губы. – Лёнечка, я хочу тебя! Он покоряется!!! Мы долго и страстно целуемся. Со злорадством думаю, что маман так точно не умеет! Потом Леонид начинает меня ласкать. Он сосёт и прикусывает губами мои набухшие соски, целует и щекочет языком пупок… и вот я чувствую его сильные и нежные пальцы на своей киске. Вздрагиваю и нетерпеливо выгибаюсь навстречу этим, таким долгожданным, ласкам. Но Леонид не торопится. Его пальцы бережно поглаживают розовые влажные губки, поцелуи опускаются всё ниже, он обцеловывает киску вокруг, а потом… потом я улетаю! Я летаю где-то выше ангелов и сверху вижу чудной красоты девушку, у ног которой покорно лежит могучий красавец, лаская её кисулю губами и языком. Сказать, что это было волшебно, – просто намекнуть влёгкую на то, испытанное мною, блаженство. Женщиной он сделал меня так нежно, что мой вскрик был невероятной смесью боли, торжества, наслаждения и осознания того, что я завоевала лучшего мужчину во всём мире! Глава 2 Самое интересное, что мы с Лёнечкой даже не подумали менять наши отношения вне секса. Я по-прежнему с радостным воплем бросалась к нему на шею, когда он возвращался со своего похода. Он, как и раньше, нахлобучивал мне на причёску чёрную пилотку подводника, подхватывал на руки и кружил, кружил! А мой отдающийся взгляд и нежный шёпот были только для него. Я теперь его не ревновала к своей маман, знала, уверена была: так, как со мной, ему никогда и ни с кем хорошо не будет. К нашему счастью, у мамы ночные дежурства были почти через день, и тогда вся ночь была наша! Прекрасный любовник вводил меня в океан наслаждений осторожно и нежно. Мне каждый раз казалось, что всё! Лучше уже невозможно! Но в следующий раз Лёнечка поворачивался чуть-чуть по другому, его сильные и нежные пальцы то сжимали мои соски, то ласкали мою жемчужинку. Сказать по правде, все эти ласки, особенно когда он ласкал киску губами и языком, доставляли мне намного большее наслаждение, чем его член. Член я, признаться, чуть-чуть побаивалась вначале. Ведь именно он сделал мне больно! Я даже как-то мысленно разделяла: это мой любимый Лёнечка – нежный, ласковый, трепетный, а вот это член – жёсткий, требовательный и даже грубоватый. Наверно, Леонид это понимал. Ну, может, не до таких тонкостей, но всё же. Поэтому всегда долго меня ласкал, а когда трахал, старался сдерживаться, чтобы не сделать мне неприятно. Кончив, он опять благодарно целовал мою натруженную кисулю. И я опять задыхалась от наслаждения. Но порносайты посещают не только озабоченные мальчики. В общем, про технику минета я была в курсе. Никак только не могла решиться. Боялась, что мне будет неприятно и это нарушит придуманную мною же идиллию. Лёнечка меня не торопил. Он всегда говорил: – Делай только то, что тебе приятно, я подстроюсь. И вот однажды, после его очередного похода, в первую же нашу ночь (в смысле, в первое же ночное дежурство маман) я попросила таинственно: – Лёнечка, закрой глаза и обещай не смотреть! Наверно, он догадался, но, не сказав ни слова, закрыл глаза. Я долго и нежно целовала его в закрытые глаза, в нос, в губы. Ласкала лёгким прикосновением язычка, потом начала опускаться ниже… ниже… Не открывая глаз, Лёнечка протянул руку и мягко стиснул мою киску, его палец ласкал лепестки, гладил жемчужинку, и я, застонав, почти забыла, что собиралась делать. Но второй рукой он взъерошил мне волосы и мягко нажал вниз. Мол, продолжай, не отвлекайся! И я продолжила. Даже смешно сказать, но мы были любовниками почти год, а я только теперь толком разглядела его член. Он был прекрасен! Мощный, упругий, горячий, пульсирующий! Есть племена, которые поклоняются фаллосу. Лёнечкиному члену я готова была поклоняться! Это лишала же себя такого удовольствия! Пальчиками левой руки я пощекотала жёсткие орешки яичек, а правой сжала член чуть пониже головки. Лёнечка застонал и выгнулся. Я потянула шкурку вниз, обнажив напряжённую и блестящую головку. Член нетерпеливо пульсировал в моей ладони, как пойманная птичка. Бережно целую головку и язычком провожу вокруг неё. Лёнечка прерывисто дышит и стонет. Он стонет сейчас так, как я стонала под его ласками! Беру головку в ротик и тихонько посасываю. Лёнечку колотит. Он покорно раздвигает ноги, предоставив мне распоряжаться его сокровищем по моему усмотрению. Вот это да! Я даже не знала, что могу иметь над ним такую неограниченную власть. До этого мне казалось, что я отдаюсь ему, моему любимому мужчине, и он делает с моим телом всё, что хочет. Но теперь он отдавался мне! Он замирал, когда я останавливалась, выгибался, когда я чуть-чуть зубками покусывала член, и жалобно стонал, прося продолжения, когда я, дразня его, вынимала член из ротика. Потом, как прекрасная амазонка, скачу на пульсирующем во мне члене. Я то наклоняюсь и роняю на лицо любовнику распущенную гриву волос, то, выпрямившись, забрасываю их за спину, играю со своей грудью и двигаюсь, двигаюсь. Лёнечка придерживает меня за бёдра и любуется мной. Меня пронзают сладкие импульсы. Я их сопровождаю вздохом «Ах!». Это было волшебно! Теперь мы стали с Лёнечкой на равных! Я почувствовала свою власть как женщины и уже не только покорно отдавалась, но и властно повелевала его телом. Кто-то скажет, что всё это изначально порочно. И нельзя боевому офицеру было вступать в интимную связь с малолеткой (я сейчас специально так завернула). Не спорю. Всё правильно. Нельзя. Порочно. Но есть же исключения? Вот мы с Лёнечкой и были исключением. Нам не надо было объясняться в вечной любви. Это было понятно и так. И клясться, что только смерть нас разлучит, было тоже ни к чему. Смерть нас и разлучила. В походе на подлодке начался пожар. Вытаскивая из аварийного отсека потерявших сознание мальчишек-матросиков, мой Леонид наглотался ядовитых газов и… Спасая чьих-то мальчишек, он оставил свою девочку одну, один на один с ненужной мне теперь жизнью. Почему я не умерла? Почему моё сердце не разорвалось, когда я кидала комья земли на его гроб, когда над его могилой троекратно стреляли всхлипывавшие матросики, когда я стояла на коленях у свежего холмика и выла, как раненая волчица? Не знаю. Наверно, это было бы просто несправедливо по отношению к его памяти. Ведь он погиб, спасая чьи-то жизни, и никак нельзя было ему забрать с собой мою жизнь. Жизнь самого дорогого ему человека. Я знаю, я чувствую это. Женское чувство – самый точный инструмент. Глава 3 Я не умерла, но моя жизнь остановилась. Напоминаю: мне тогда было пятнадцать лет. Только что закончила восьмой класс. Леонид следил за тем, чтобы я не очень отставала в учёбе. Ради него я старалась как могла. Сейчас всё стало ненужным. Мама по-знакомству впихнула меня в медучилище и устроила в студенческое общежитие. Там я познакомилась с Леной. Эта неугомонная девчонка, кружившая головы всем парням, попадавшим в её поле зрения, почему-то взяла надо мной шефство. Она потом объяснила мне это так: – Смотрю, красивая девушка, а в глазах пустота. Как я могла тебя не поддержать? Мы сто раз на дню с ней ссорились и даже ругались, но и жить друг без дружки не могли. Вот ей, единственной на всём белом свете, я рассказала о Леониде. Она сначала решила, что всё это выдумки и я сочинила историю для того, чтобы произвести впечатление. Конечно, никаких доказательств у меня не было. Как и не было желания никому, даже ей, доказывать, что это правда. Вот это её и убедило. Моё безразличие, верит она или нет. И когда я, душась слезами, рассказывала о нас с Лёнечкой, она сидела, широко раскрыв глаза, потом обнимала меня и шептала на ушко: – Счастливая ты, Ритка! Сама она тоже в четырнадцать лет попробовала запретный плод. Но тут всё было как обычно. Подростковая вечеринка, прыщавый юнец на год её старше… – Кончил, только дотронувшись! – невесело хохотнула Лена. – Правда, восстановился быстро, ткнул грубо, я заорала, он со страха чуть не обделался. Потом мы вместе с чужого дивана мою кровь отмывали. Романтика! Наверно, поэтому парней она меняла чуть ли не каждую неделю. – Послушай, Ритка! – как-то решилась она задать мне давно мучающий её вопрос. – Правда, что тебе было так приятно, как ты рассказываешь, или сочиняешь понта ради? – Правда! – обнимала я обиженно надувшуюся подружку. – Правда, Ленусик! Так хорошо, что и словами не передать. Она вздыхала у меня на груди. А я всё расцветала и расцветала! Лёнечка! Любый мой! Ну как же так?! Конечно, мужчины обращали на меня внимание, но все их попытки со мной познакомиться наталкивались на моё холодное безразличие. Володя в моей жизни появился благодаря… луже! Вот ведь судьба: все мои мужчины так или иначе связаны с водой! Сначала на моём пути появилась громаднющая лужа, а потом в мою жизнь вошёл Володя. Если уж совсем точно, он меня внёс в другую жизнь. На руках. Через ту злополучную лужу. Я стояла в полной растерянности. Лужу ни пройти, ни обойти было нельзя. Только что закончился дождь, а тут низкое место и сточная канализация забилась. Не лужа – озеро. А я тороплюсь. – Перенести, девушка? – слышу позади себя мужской голос. Пока я стояла и любовалась водным препятствием, Володя стоял и любовался мной. Сама не знаю, почему я вдруг спросила: – А сможете? – Я-то смогу! – усмехнулся он. – Главное, чтобы вы согласились. Когда он нёс меня на руках, я уже знала, что соглашусь на всё. Мне тогда было семнадцать. После Леонида ни один мужчина до меня и пальцем не дотронулся. А тело рвалось! Я тайком он Лены запиралась в ванной и тискала себя за напряжённые соски, тёрла горевшую от желания кисулю… а потом ночью ревела в подушку и шептала на все лады имя любимого. А тут сильный и хороший парень. На руках носит. Ленка без разговора свалила к знакомым (мы жили вдвоём в одной комнате). Я Володю ночью чуть на куски не разорвала. И потом было ещё несколько безумных ночей. Всё, что я умела, по чему скучала, Володя получил. Предохраняться мы не умели, и я залетела. Ну всё, думаю, это судьба. Володе тогда было двадцать шесть лет, моей беременности он обрадовался, познакомил со своей мамой, Татьяной Андреевной, и, казалось, чёрная полоса в моей жизни закончилась. Володина мама нам комнату освободила и сказала, что слышать не хочет, чтобы её внучка вынашивали в общаге! Но оказалось, что Володя трезвый и Володя пьяный – это два разных человека. Когда он заявился пьяный, я не очень огорчилась вначале. Ну выпил, кто сейчас не пьёт. Порхала вокруг него. А сама на седьмом месяце. Живот, как говорят, на нос лезет. Володя бурчит что-то, а я смеюсь! Ужином накормила. Спать уложила. А сама на диванчике примащиваюсь со своим животярой. Только как-то пристроилась и придремала, зовёт: – Ритка! Ну-ка сюда быстро! Я послушно сползла с дивана и подошла к нему. Лежит голый и свой вздыбленный член подрачивает. Говорю: – Володечка, милый! Нельзя мне сейчас! Для маленького опасно! А он: – Соси давай! Ну что с пьяным спорить, я становлюсь на колени и беру в ротик его член… И в ту же секунду получаю жестокую оплеуху. – Что! – орёт Володя. – Что, вафлёрка? Скольким ты пересосала, а? И ещё вопрос, от кого ребёнок… Слава Богу, в комнату буквально ворвалась его мать. Она меня собой закрыла. Он здоровый, покалечил бы запросто. И ребёнка могла лишиться. Но на мать даже пьяный руку не поднял. Ох она ему и дала! Лупит чем попало и кричит: – Скотина! Не трогай девочку! Она моего внука носит! Знать тебя не хочу! Вон отсюда! Он послушался как миленький. Но назавтра я ушла к Леночке в общагу. Комната всё ещё наша была. Татьяна Андреевна на коленях просила остаться. Я обняла её, сказала, что она мне как мама, но лучше я сейчас уйду. Потом видно будет. Но я уже точно знала, что никогда не прощу. За что? За что он со мной так? Володя, конечно, приходил в общежитие, просил прощения, умолял вернуться. Я его ни словом не упрекнула. Но по моим глазам он всё пронял. Правильно понял. Больше унижаться не стал. Сынулю я родила в срок, здоровенького. Татьяна Андреевна в нас души не чаяла. Она мне и правда как мама. А Володя уехал на Север. На заработки. Женился там. Звонит по телефону, и мы весьма мило общаемся. Наверно, не надо даже и говорить, как я назвала сынулю. И теперь могла, не скрываясь, ласково называть имя моего первого мужчины. А с моей маман отношения у меня так и не улучшились. Внуку она порадовалась. Похоже, даже искренне, но никакой помощи ждать от неё не приходилось. Через год после смерти Леонида она сошлась с мичманом. На складе в порту службу нёс. Больше с плавсоставом она решила дела не иметь. Пусть мичман, зато всегда под бочком. Кстати, я её понимаю. С Олежиком я встретилась случайно. Всё получилось благодаря Лене. Именно она заставила меня тогда пойти в ресторан. Хотела познакомить с другом своего очередного ухажёра. Только вышло не совсем так, как она планировала. Глава 4 А предлог пойти в ресторан действительно был. Причём весьма необычный. Я получила наследство… от Леонида! Оказывается, он завещал мне квартиру. Даже маман не знала о самом существовании этой квартиры. Почему Леонид это скрывал, уже не узнать. А завещание написал. Мне, наверное, не сказал про него, чтобы не пугать. Да и вряд ли он придавал завещанию большое значение. Наверно, видел его просто как проявление своей любви ко мне. В наследство я могла вступить по достижении восемнадцати лет. Когда меня вызвали в нотариальную контору и зачитали завещание, у меня была истерика. Я ведь понимала, что в этой квартире мы должны были жить с Лёнечкой семьёй, и сынуля мой должен был быть от него. Нотариус отпаивал меня водой и вслух удивлялся, что радость по поводу получения наследства, причём такого завидного, у меня проявляется столь необычно! А я в эту квартиру боялась зайти. Мне казалось, что это грех – жить там без моего Лёнечки. Но Леночку мои возражения не убедили. Назвав меня дурой психованной, она и потащила меня в ресторан. Отмечать наследство и заодно познакомить меня с приятелем своего очередного кавалера. Этот приятель, высокий парень с наглыми глазами, мне сразу не понравился. Он явно хотел того, чего втайне желала я. Потрахаться. При виде меня его глаза загорелись и стали ещё более неприятными. Да! Я хочу. Очень хочу. Но хочу секс с мужчиной, который не будет видеть во мне только красивую куклу с дырками в нужных местах. Извините. Но портить вечер не хотелось, и я старательно делала вид, что мне весело и приятно. А сама думала, как я этого типа потом отошью, чтобы это было просто, понятно и желательно без необходимости визжать и царапать ему физию. На всё воля Божья. И часто то, что мы воспринимаем как наказание Его, лишь предтеча счастья. В том же ресторане гуляли кавказцы. Я не очень разбираюсь, кто именно, да это и не важно. И вот один из них решил пригласить меня на танец. Первый раз я пошла, хоть и без особой охоты. Мои опасения подтвердились. Весь танец мне пришлось следить не за музыкой, а за руками своего партнёра. Вот ему, как видно, было охота! Когда он подошёл пригласить меня на второй танец, по его глазам было видно, что он готов изнасиловать меня прямо во время танца. Я вежливо отказала. Честное слово: вежливо, но решительно. А ему, наверно, моё согласие было не принципиально. Схватил меня за руку и тянет. Ленка вскочила – и мне на помощь, а кавалеры наши долбаные сидят и лыбятся как дешёвки – ведь компания кавказцев за соседними столиками. И тут к нам подходит парень. Среднего роста, чернявый, но не кавказского типа. Вежливо просит нахала отпустить девушку. Но сегодня вежливость не канала! Не её сегодня день был! Кавказец довольно грубо послал заступника куда подальше. Он же тоже про свою группу поддержки не забывал. Но она, группа эта, ему не очень-то и пригодилась. Во всяком случае, пока всё там в ресторане не закончилось, в сознание он не приходил. Мой неожиданный защитник наклонился и вдруг выпрямился как пружина. Я такое только в кино видела! Никогда бы не подумала, что далеко не богатырского вида парень может одним ударом буквально подбросить в воздух здоровенного детину. Только ботинки мелькнули. Что тут началось! Вся компания кавказцев как сигнала ждала! А их больше десятка. Но и у парня был здесь друг. Правда, только один. Я ничего хорошего уже не ожидала. И мысленно жалела: ну пошла бы с тем придурком, ну отмазалась бы как-нибудь, а теперь что? Но на деле всё оказалось не так очевидно, как можно было предположить по раскладу «десять против двоих». Друг парня в драке себя показал! Такой силищи в человеке я и представить не могла. Мой первый защитник двигался, как в танце, уклонялся от ударов и сам бил редко, но точно. Его друг от ударов даже не защищался. Но они на него, казалось, совсем не действуют. Сам замахивался долго и без затей. И после его вот этих незатейливых ударов противник отлетал на несколько метров, сметая по дороге всё подряд, и в дальнейших событиях участие уже не принимал. Терял к ним интерес. Вместе с сознанием. Ободрённая увиденным, решаю тоже принять посильное участие в драке, причиной которой была. С индейским визгом я вцепилась в рожу одного из кавказцев. Насчёт того, что женщину бить некультурно, он, наверно, был не в курсе. Но парень, первым пришедший мне на помощь, и тут успел вовремя. Это рассказывать долго, а продолжалось всё не больше минуты. Набежали работники ресторана и, не приближаясь к полю боя, начали верещать, в смысле: «А кто за всё погромленное платить будет?» – Ребята! – кричу. – Уходите! А то вас виноватыми сделают! – Шурик! – орёт мой защитник. – Валим отсюда! Хватает меня за руку и тащит за собой. Я получилась как трофей! Здоровяк Шурик веером швыряет несколько купюр, хватает со стола кавказцев бутылку коньяка – и за нами. Тоже с трофеем! Мы отбежали подальше от ресторана, и в каком-то скверике парни рассмотрели свои трофеи получше. Собственно, Шурик свой не рассматривал. Сорвал пробку, хлебнул из бутылки и протянул её мне: – За знакомство, красавица! Олежик, ну и девчонку ты урвал! Махнём не глядя? Я взяла бутылку, пригубила и вопросительно посмотрела на Олежика. Всё было ясно: сейчас решается, с кем я сегодня буду спать. Надеюсь, они не предложат мне шведский вариант. Олежик забрал у меня коньяк, тоже хлебнул немного, вернул бутылку Шурику и разрешил вопрос так: – Давай, Шурик, иди в гостиницу, а я девушку домой провожу. У меня в сладком предчувствии заныло в низу живота. Я благодарно чмокнула Шурика в щёку и взяла Олежика под руку. Глава 5 Уже в такси Олежик спохватился: – Послушай, а как тебя зовут, малыш? Действительно! Дворецкий же меня не объявил! Вообще вечер получился какой-то совсем не светский. Но почему-то меня это совсем не огорчает. – Рита! – представляюсь и задаю встречный вопрос: – А почему ты своему другу сказал идти в гостиницу? Вы что, приезжие? – Сами мы не местные! – улыбается Олежик (улыбка открытая, и вообще он мне всё больше и больше нравится). – Вы, наверно, боксёры! – предполагаю. – Дерётесь здорово! – Бери выше! – самодовольно усмехается. – Мы уличные бойцы. А вообще в моря ходим, – (он так и сказал: «в моря ходим»). – На сухогрузе. Товары перевозим всякие. Порт прописки – Севастополь. Я механик, а Шурик электрик. Что-то похожее на предчувствие беды ворошится у меня в животе. «Этих моряков ко мне что, магнитом тянет? Права маман! Никакого плавсостава. Они умирают молодыми. Переспать я с ним, конечно, пересплю, настроилась уже, может, даже несколько раз! Не буду себя ограничивать! Но постараюсь не влюбляться». Убедив себя, что всё не так страшно, прижимаюсь плечом к Олежику, вроде как в машине тесновато, и напоминаю ему: – Сегодня я твой трофей! – чтобы был в курсе, зачем я его к себе веду. Ну, а кто чей трофей, вот это как раз совсем не очевидно! Да, я веду его к себе. Это в квартиру, которую Лёнечка мне оставил. Почему-то сейчас моя совесть отдыхает и не пилит меня насчёт того, что я веду в Лёнечкину квартиру парня, с которым собираюсь трахаться. Квартира не в центре, но в очень хорошем, тихом районе. Двухкомнатная с большим застеклённым балконом. Оказывается, за ней присматривал до моего совершеннолетия Лёнечкин друг. Они на одной подлодке служили. Дядя Сергей (я его хорошо знала) отдал мне ключи и с гордостью сделал небольшую экскурсию по квартире. Я была приятно поражена. Порядок – флотский! Вся необходимая мебель и все причиндалы – всё есть! В зале новый телевизор с видиоприставкой. На кухне, в шкафчиках, вся необходимая посуда, в шкафах спальни – комплекты белья. Даже в ванной – стопка полотенец и всякие шампуни. Смотрю с удивлением на дядю Сергея. – Это от нас, Лёнькиных друзей, подарок тебе, дочка. Я растроганно обнимаю его. Он тоже растроган: – Будь счастлива, дочка! И если что надо, звони, не стесняйся. Ты же нам не чужая. Леонид бы за тебя сейчас порадовался. Вот наверно поэтому совесть меня и не пилит. На всё воля Божья! Я не собираюсь притон устраивать. Надо же мне парня, который меня защитил, как-то отблагодарить? В общем, с совестью всегда можно договориться. Тем более, сколько я могу сама себя ласкать? Олежик внимательно квартиру осматривает, потом делает вывод: – Уютно здесь у тебя. Ты с кем живёшь? Одна, что ли? Дело в том, что Лёнечка-второй, сынуля мой, всё время у мамы Тани. А тут я ещё даже ничего для него не приготовила. Всё равно мама Таня мне Лёнечку никуда не отдаст. Любит его без ума. Трясётся просто. А мне говорит: – Ритуль, ты за сыночка не волнуйся. Тебе учиться надо, и погуляй, молодая же совсем. – У меня сын есть, – сообщаю Олежику. – Он сейчас у мамы Тани. (Интересно! Если я сейчас начну объяснять, что мама Таня – это моя бывшая свекровь, которая мне и правда как мама, а моя родная мама мне как чужая тётя, что он подумает? Поэтому решаю не грузить его дополнительной информацией. И вообще – я с ним собираюсь просто переспать! Чего тут особенно откровенничать?) Но Олежик принимает всё нормально: – Сынуля? Здорово! Сколько ему? – Скоро полгодика! – сообщаю с материнской гордостью. Вряд ли Олежик, как и любой мужчина, знает всякие там женские подробности. Но моё тело сейчас именно поэтому такое налитое. Налитое женственностью. Грудь – как у мадонны. Потом я немного похудею, конечно, а сейчас я кормящая мамочка. Бегаю два раза в день, кормлю Лёнечку грудью и специальным прибором выдаиваю молоко. Мама Таня требует, чтобы я не засушила грудь: «Потом бед не оберёшься! А так цыцки будут – мужики попадают!» Но не пора ли к делу, милый? Уж полночь близиться, а сексика всё нет! – Надеюсь, ты не собираешься в свою гостиницу? – обнимаю я Олежика и чуть откинувшись смотрю ему в глаза. Он молчит. Молча идёт в ванную (я тем временем расстилаю постель). Молча ложится и ждёт меня, пока я принимаю душ. Возвращаюсь. На мне пеньюар из розового воздуха. Я прекрасно знаю, как смотрюсь сейчас в интимном свете ночника. Не раз разглядывала себя в зеркало и представляла именно вот такую сценку. Пока всё анализирую и наблюдаю, как бы со стороны. Конечно, я возбуждена, но не до такой степени, чтобы потерять голову. У Олежика восхищение в глазах. Он мягко притягивает меня к себе и шепчет: – Диана! – потом, чтобы я не подумала, что он назвал меня по ошибке чужим женским именем, уточняет: – Богиня охоты Диана! Ложусь на спину и призывно раздвигаю ножки. Конечно, я жду предварительные ласки и всё такое, но Олежик буквально падает на меня. Ахнуть не успеваю, как он уже во мне. Собственно, я же этого сама хотела! Соблазняю его весь вечер. Но это ещё вопрос, кто чей трофей. Как он меня назвал? Богиней охоты? Буквально вонзаю свой маникюр в его мускулистую спину, зубами прикусываю за плечо и жадно выгибаюсь навстречу члену. Олежик начинает тяжело дышать и делает попытку вырваться. Я ускоряю движение бёдрами. – Подожди! – жалобно шепчет он, но уже поздно. Ещё несколько движений – и внутри меня взрывается горячая волна. Олежик замирает, он сконфужен. А я сейчас чувствую себя пантерой, терзающей свою добычу. Только что сильный и возбуждённый мужчина бился в моих объятиях, а сейчас обмяк и покорно затих. Я немного разочарована. И минуты не продержался! В драке он выглядел убедительней. – У тебя там так горячо, влажно и тесно, что я не смог удержаться! – виновато шепчет мне на ушко Олежик. (А интересно, почему мы шепчемся? Никого же нет!) – Отдохни! – великодушно разрешаю я. – Ритуль! – он, приподнявшись, внимательно смотрит мне в глаза. – Я хочу тебя поласкать, только ты не стесняйся, ладно? – Не буду стесняться! – обещаю я в сладком предчувствии. Олежик долго и нежно целует меня в губы. Я вся дрожу от предвкушения. Потом язычком ласкает мои набухшие соски, спускается к пупку. Я уже не могу ждать, выгибаюсь навстречу и подталкиваю его руками – ниже, ниже, ниже… ах! Кусаю губы, чтобы не закричать. Задыхаюсь. Он нежными пальцами раздвигает лепестки киски, нащупывает губами жемчужинку и сильно сосёт её, прижимая языком. Я плачу от счастья и больше не могу сдерживаться. Понятия не имею, сколько продолжалась эта нирвана. Потом Олежик опять входит в меня. Но на этот раз уже никто никуда не торопится. Напряжённой головкой он долго ласкает губки, натирает жемчужинку и только потом медленно погружает член в горящую киску. Теперь темп задаёт он, а я покоряюсь. Оно того стоит! Бешеные и беспощадные толчки сменяются ласковыми плавными движениями. Он то вдавливается в меня так, что его яички шлёпают меня по попке, то ласкает только головкой – и я выгибаюсь навстречу, требуя продолжения. Сладкие импульсы пронзают меня, как ток. Импульсы становятся чаще, чаще и вдруг сливаются в один непрерывный. Больше своим телом не владею. Меня колотит, как в лихорадке. Зубы выбивают мелкую дробь, и я не могу вымолвить ни слова. Пока наслаждаюсь этим первым в моей жизни настоящим оргазмом, Олежик, не понимая, почему я вдруг затихла и колочусь как в припадке, пугается. – Ритуля! – тормошит он меня. – Девочка моя! Что с тобой? С трудом сквозь стон выдавливаю: – Гордись, глупенький! Оргазм делает из пантеры послушную кошечку. Придя немного в себя, начинаю ласкать Олежика. Делаю очень нежненький минетик, и уже он покорно раздвигает ноги, отдаваясь моим ласкам. Глава 6 Мы немного увлекаемся этими ласками, Олежик начинает часто дышать – и, только я успеваю вынуть член из ротика, кончает мне в лицо. Лёнечка меня разбаловал. Я люблю, когда меня ласкают, люблю и умею ласкать сама. С Володей это моё умение было не востребовано. Он меня просто трахал. Даже грудь не ласкал. Не то что там ещё что-нибудь. Для него секс – это он должен кончить и всё. А когда я делала ему минет, он меня презирал. Вот тогда по пьяни всё и высказал. Но с Олежиком было всё совсем как с Лёнечкой! Даже ещё приятней. С Лёнечкой я всё же чувствовала себя маленькой девочкой. Да и для него я наверняка всегда была такой девочкой. Которая вдруг стала красивой девушкой. И хотя нам это не мешало, мы всегда про это помнили. А с Олежиком у меня никаких комплексов и быть не могло. Он кончает мне на лицо, я ладонью втираю сперму и заявляю: – Мужская сперма – самая лучшая косметика! Олежик молча притягивает меня к себе и нежно целует в губы. Ну слава Богу! Без предрассудков! Утром я просыпаюсь от его ласк, и мы повторяем вечернюю программу на бис со страстным желанием сделать это ещё лучше! Теперь Олежик не отвлекает меня во время оргазма. Ласково обнимает и балдеет. А я сладко трепещу в его объятиях, и моя киска пульсирует на его члене. Я живу, как в сладком тумане. Бегаю кормить сынулю, выдаиваю молоко, даже ухитряюсь заниматься в училище. Но в голове только Олежик. Так и знала, что благое намерение не влюбляться осуществить мне не удастся! Леночка меня пару дней не трогает, но потом не выдерживает. – Ритка! Совесть имей! Я же вижу, что ты как кошка влюблённая ходишь! Это кто-то из тех парней, которые в ресторане за тебя дрались? Точно! Она же ничего не знает! Коротенько, без особых подробностей, рассказываю ей про Олежика с Шуриком, нагло вру, что я сама выбрала Олежика. – Ну и как? – сгорает от любопытства Леночка. Вздыхаю загадочно. – Да я и так всё по твоей довольной мордочке вижу! – откровенно завидует Леночка. – А я того мудака отшила. Представляешь, в ресторане со своим дружком обделались, а потом мне внахалку насчёт траха намекает. Ты же знаешь, я девушка дипломатичная, но тут прямо вскипела. Послушай, Ритуль, а познакомь меня с другом своего Олежика, как там его зовут (она делает вид, что забыла), Шурик, кажется? Сейчас я ей искренно сочувствую. Не везёт ей с парнями, поэтому она так часто их и меняет. – Конечно, Ленок! – обнимаю подружку. – Попрошу Олежика. Сегодня вечером и попрошу. Через два дня Олежик ведёт нас с Леночкой на свой пароход «Скат». Они сейчас стоят в ремонте. Шурик уже ждёт нас. Собираемся в каюте Олежика. Он вроде за хозяина. Забавно смотреть, как могучий Шурик волнуется, знакомясь с Леночкой. Она – само очарование. Шурику точно никуда теперь не деться! Ребята нас угощают всякими вкусностями. А мы кокетничаем – и вообще, производим впечатление. Олежик предлагает Шурику поухаживать за Леночкой, потом заговорщицки подмигивает мне, я удобно устраиваюсь у него на коленях, и мы начинаем демонстративно целоваться. Вроде как подаём пример. Леночка нетерпеливо вздыхает и просит Шурика показать ей его каюту, эту она уже рассмотрела! Просто красный от волнения Шурик уводит свою гостью к себе. Мы с Олежиком тоже решаем не терять понапрасну время! Примерно через час возвращаются Леночка с Шуриком. Она чуть розовая, а Шурик опять красный. Оба сияют, как два медных таза! Обед ребята приносят в каюту. Весьма неплохой, надо сказать. Потом я вспоминаю, что мне надо кормить сынулю, и мы с Олежиком уходим. У Шурика ночная вахта, и Леночка на полном серьёзе заявляет, что хочет разделить с ним все тяготы флотской службы. Шурик в полном восторге! Несколько недель живу в этом своём сладком тумане. Сладкий туман рассеивается только тогда, когда Олежик с грустным видом говорит, что послезавтра у них отход. И опять это нехорошее предчувствие ворошится в животе. Рейс у них три месяца. Леночка на это время переезжает ко мне. Так нам легче ждать своих любимых. Да, да! Леночка уверяет меня, что по уши влюблена в Шурика. Мне кажется, она переехала ко мне, чтобы я была гарантом её верности! А может, просто убегала от соблазнов. Встречать «Скат» мы приходим такие красивые, что жизнь на пароходе временно концентрируется вокруг каюты Олежика, где собирается наша четвёрка, чтобы отпраздновать встречу. Наверно, такое повышенное внимание лестно для мужского самолюбия, но не очень долго. Минут через десять, когда в двери каюты стучатся в сотый раз под явно придуманным предлогом, чтобы очередной любопытный полюбовался на двух русалок, Шурик не выдерживает. Он выскакивает в коридор и орёт, что сейчас кому-нибудь оторвёт башку к чертям собачьим! Больше нас не беспокоили. Потом Шурик уводит Леночку к себе, Олежик закрывает дверь на ключ, и мы занимаемся любовью в тесной кровати. Но теснота абсолютно не мешает. Мы просто её не замечаем! Нам было очень хорошо. Менять ничего не хотелось. Олежик знакомится с мамой Таней, возится с моим сынулей, они все друг от друга в восторге. Я тоже в восторге, что мои самые любимые люди так чудесно поладили! Но когда Олежик уходит в очередной рейс, опять ноет проклятое предчувствие беды… Леночке я о своих переживаниях не говорю. Похоже, у них с Шуриком всё серьёзно. Но, наверно, это какое-то обманное предчувствие. Наши любимые возвращаются вовремя, живы-здоровы и с подарками. Мы с Леночкой опять встречаем их, как две чудесные феи. Всё вроде нормально. И секс! Много секса! И эти мои оргазмы!!! А когда у меня женские дела, я устраиваю Олежику праздник минета. Мой любимый мужчина не должен страдать из-за плановой профилактики в моём организме! Так продолжалось примерно два года. Мы с Леночкой закончили своё училище и получили дипломы медсестёр. Шурик тем временем купил квартиру, одолжив деньги у нас. Олежик сказал мне: – Ритуль! Нам ведь есть где жить, а Шурик потом вернёт. Ты не против? Конечно, я была не против! Тем более для Леночки. А то я как-то неловко себя чувствовала. Мы с Олежиком в собственной квартире, а она с Шуриком в общаге. Квартиру они купили недалеко от роддома. Олежик Шурика, конечно, подколол, мол, когда Леночке рожать, далеко ходить не надо. Наверно, Шурик старательно трудится в этом направлении. Но я знаю, что не всё так просто. Леночка как раз сейчас курс лечения проходит. В своё время переборщила с противозачаточными. Новоселье справляли вчетвером. Мы вообще были как одна семья. Вот на новоселье я и заготовила серьёзный разговор. Леночка проинформирована и полностью разделяет мои намерения. – Вот что, ребята! – стараюсь говорить как можно более убедительно. – Конечно, ваши рейсы с заходами в разные страны – хорошо и даже прекрасно. Для молодых и холостых. – Ритуль, – настораживается Олежик, – ты это сейчас про что? Решив, что с разведкой можно заканчивать, атакую: – Объясняю: я, мой милый, замуж за тебя хочу, ребёночка хочу родить. Олежик, это ничего, что я сейчас тебе предложение делаю, а не ты мне? Сколько можно тянуть? – А разве нам плохо? – удивляется Олежик. – И ребёнка я тоже хочу! – Ты эгоист! – возмущаюсь. – Выбирай: рейсы твои – или я? Семья – это когда вместе. – Да! – поддерживает меня Леночка. – Ты, Шурик, тоже определяйся! Я девушка верная, но верность – товар недолговечный! Ты это имей в виду! Не ожидавшие наших сплочённых действий, ребята удивлённо переглядываются. – Но семья и у моряка может быть! – настаивает Олежик и смотрит в ожидании поддержки на Шурика. Но в присутствии Леночки у Шурика собственного мнения быть не может! Он пожимает могучими плечами и ждёт Леночкиного решения. Мы неумолимы. И я хорошо подготовилась к этому разговору. Привожу очень весомый аргумент: – Ребята, насчёт работы можете не волноваться. Друзья моего папы, – (опять Лёнечка мне помогает), – обещали вас в военный порт устроить. Там и зарплата хорошая, и условия подходящие. – Я не против! – сдаётся Шурик. Оставлять красавицу Леночку с её недолговечной верностью ему явно не хочется. – Всё, Олежик! – заявляю. – Без Шурика я тебя вообще никуда не отпущу. Не буду говорить, что это было лёгкое решение, но чем раньше – тем лучше. Стоило только намекнуть, что будут введены сексуальные ограничения, как мальчикам пришлось выбросить белый флаг и отдаться на милость победительницам! – Ты же на три месяца от меня добровольно уходишь! – заявляю Олежику. – Я добавляю ещё недельку. Он, наверно, решил, что это шутка такая. Но когда я решительно (кто бы знал, чего мне это стоило) отвергла его попытки меня приласкать и предложила спать в соседней комнате, бастион пал! У Леночки с Шуриком было ещё проще. Она этого богатыря покоряла одним прикосновением своего нежного пальчика! И дядя Серёжа не подвёл. Подводники устроили наших мальчиков без проблем! С беременностью я тянуть не стала. Олежик стал ещё нежнее ко мне относиться. Заниматься сексом во время беременности надо осторожно, и поэтому сначала Олежик долго и нежно ласкал меня, а потом я дарила ему минетик. Рисковать не хотелось. А так все довольны! – Это будет девочка! – мечтал мой любимый. – Сынуля у нас есть. Теперь надо доченьку! Я великодушно соглашалась. Как будто это зависело только от нашего решения! Мне казалось, что всё наладилось и я обманула то предчувствие беды, которое теперь почти не давало о себе знать. Глава 7 Всё случилось как-то вдруг. От судьбы не спрячешься. Я была на седьмом месяце, когда Олежика попросили сходить в короткий рейс на «Скате». У них там заболел механик, обратились по старой памяти к Олежику. Документы сделали в один день. Сама не понимаю, как ему удалось меня уговорить: – Ритуля! Рейс всего ничего! Чуть больше месяца. Мы в Греции берём груз, перевозим в Норвегию. Там перегружаемся, несколько коротких заходов, потом опять в Грецию – и оттуда сразу домой! Ты соскучиться не успеешь! Нет мне оправдания. Но я беременная, неадекватная, измученная токсикозом. Не было просто сил возражать. Чего, думаю, ему тут на меня такую любоваться? И ещё подумала: «Но это точно последний его рейс!» «Последний»!!! Никогда себе это не прощу! Знаю же, что моряки – народ суеверный. И предчувствие беды, про которое я уже начала забывать, кольнуло сердце. С седьмым месяцем беременности – тоже, видно, судьба. Олежик позвонил мне на мобильник из Норвегии. Он рассказывал, как они пришли, как стали под выгрузку, просил меня не беспокоиться, когда у меня начались схватки. Я закричала. Подбежала мама Таня, подхватила меня и наскоро объяснила встревоженному Олежику ситуацию. Приехала неотложка, меня увезли, и через три часа я родила девочку. Олежик за это время позвонил раз десять. Его успокаивали, уверяли, что семимесячные дети вырастают абсолютно здоровые, но он всех достал! Как только я пришла в себя, мне всучили мобильник и велели успокоить муженька (а мы ведь ещё не расписаны!), а то он разорится на звонках! Услышав мой голос и мои уверения, что всё нормально, Олежик издал такой радостный вопль, что я, наверно, услышала бы его и без телефона! Благодаря связям моей маман меня поместили в двухместную палату. Моей соседкой была «крутая» роженица. Вот ей родственники и принесли телевизор. Правда, ловил он в роддоме только местное телевидение, но это лучше же, чем ничего! Прошло два дня. Мою соседку увезли рожать, а я смотрела какую-то развлекаловку. По экрану поползли титры, что сейчас будет «экстренный выпуск новостей». Титры ползли по экрану, а к моему сердцу ползла ледяная змея предчувствия. Поэтому я всё знала заранее. «У берегов Норвегии в сильный шторм затонул сухогруз “Скат”, порт прописки – Севастополь. Пришедшие на помощь суда подняли шестнадцать тел из тридцати членов экипажа. Поиски остальных погибших продолжаются». Так и сказали: «остальных погибших». Но это и так понятно. Я родилась в Севастополе. Что такое шторм, знаю не по фильмам. И то, что никаких шансов выжить в ледяной воде, тем более в шторм, нет, тоже знаю. С ледяным сердцем нельзя плакать. Нельзя кричать от боли. С ледяным сердцем нельзя жить. А мне и не надо жить. Зачем? Мне двадцать один год, а я уже дважды вдова. Всех, кто меня любит, забирает море. Я роковая женщина! Почему-то в эту секунду не думаю о своих деточках. Я вообще ни о чём не думаю, кроме смерти. Наверно, это такое состояние стресса. Абсолютно спокойно, не обращая внимания на сильные боли, иду в процедурную. К счастью, там никого нет, но я всё равно что-нибудь бы придумала. Медучилище не зря заканчивала. Вот в этом шкафчике – то, что мне надо. Беру всю бутылочку. Там штук сто таблеток. Парочку глотаю на месте, запиваю водой из крана. Это чтобы было легче дойти назад. Часика два меня не потревожат. Но и тянуть нельзя. Новости ведь и мама Таня могла смотреть. Леночка с Шуриком – вряд ли. Они собой заняты. Пусть хоть им будет счастье. В палате ложусь на кровать, поставив рядом на тумбочку стакан с водой. Я сейчас умру. А интересно, там ведь я встречусь и с Олежиком, и с Лёнечкой! Как оно всё будет? Но до этого надо дожить. То есть, я хотела сказать, до этого надо умереть! Звонит мобила. Отвечу, а то переполошатся раньше времени. Конечно, это мама Таня. Наверно, уже в курсе. Но мне не говорит, надеется, что я ещё ничего не знаю. Заледеневшее сердце помогает мне поговорить спокойно. Кажется, мама Таня ничего не заподозрила. Всё! Олежик, Лёнечка! Любимые мои! Я иду к вам. Начинаю глотать таблетки, по чуть-чуть запивая водой. Таблеток много, и одного стакана может не хватить. Опять звонит телефон. Неужели мама Таня всё же не поверила моему спокойствию? Надо ответить… Тааак! Сколько я проглотила таблеток? Двадцать? Тридцать? Они сильнее, чем я думала. Потому что я уже умерла! Иначе почему слышу голос Олежика? – Ритуля! Любимая! Это я! – Ты где? – спрашиваю слабым голосом. Сейчас услышу, что мой любимый на соседнем облаке и что мне надо получить крылышки у дежурного архангела, чтобы перелететь к нему! – Ритуля! – кричит Олежик. – Я живой! Я не вышел в этот рейс. Когда узнал, что у нас родилась доченька и что у вас, мои любимые девочки, всё нормально, напился на радостях! Первый раз в жизни напился. И загребли в местную каталажку. «Скат» ушёл без меня. Теперь, когда всё это случилось, мне дали позвонить. И вообще отпускают. Завтра вечером я буду дома! Как ты, Ритуль? Как я? А я умираю вот тут… Стоп! Но мне сейчас не надо умирать! Мне сейчас нельзя умирать! Надо позвонить и позвать на помощь… но мобила падает на пол. Поздно… – Ритка! – отчаянный крик. – Ты что делаешь, дура! Леночка хватает бутылочку с таблетками. Медучилище она тоже закончила, про таблетки объяснять не надо. – Сколько ты выпила? – тормошит она меня. – Хорошо, мама Таня позвонила, плачет: «Беги, с Ритулей беда!» Сейчас как врежу, самоубийца хренова! – Не трогай её, Леночка! – жалобно просит Шурик. И он тут. Интересно, как их вообще сюда пропустили. Хотя реально остановить Шурика можно только противотанковой артиллерией. – Не защищайся! Бери её и бежим в процедурную. Ей промывание делать надо! – распоряжается Леночка. Шурик подхватывает меня, как пушинку. Я утыкаюсь носом в его могучую шею и шепчу: – Олежик жив! – Ленка! – испугано кричит Шурик. – Она уже бредит! Говорит, что Олежик жив! – Он мне позвонил! – пытаюсь объяснить. – Говорит, что он ей позвонил! – эхом повторяет Шурик. – Ничего! – зловеще заявляет Леночка. – Сейчас ей клизму на полведра поставят, заодно и мозги промоются! У меня нет сил спорить. Мне сейчас нельзя умирать. Олежик жив! Не причудился же мне его звонок. Он жив! Жив!!! А значит, и мне надо теперь жить. Никак нельзя мне теперь умереть! Он вернётся. Он же обещал. И мы будем самой счастливой семьёй! Я знаю – так будет! Не может быть по-другому. Это несправедливо, если по-другому. Последнее, что я успеваю подумать, перед тем как потерять сознание: «А посланного небом ангелочка, который своим появлением на свет нас всех спас, мы, конечно, назовём Анжелочкой…» Конец